— Я буду говорить только с адвокатом, — заявил он, еще не спрашивая, в чем дело.
Все, что мне оставалось делать, это внимательно на него смотреть.
— Послушайте, мистер... — наконец произнес он.
Я показал ему свой 45-й, распахнув немного пальто, и это привело его в еще больший испуг.
Я резко задал ему вопрос:
— Где мне найти Цезаря?
Он немного побледнел и стал говорить еще более неуверенно:
— Но ведь он ничего не сделал...
— Ты видел его сегодня?
— Да, конечно. Около четырех часов. Они покупали какую-то еду, он и его приятель...
Теперь он говорил бодрее, убедившись, что мой интерес не относится к нему.
— Где он?
— Его приятель обычно торчит на Сорок седьмой улице, возле продуктового магазина или внутри его.
— Покажи мне.
— Но, мистер...
Я повторил просьбу еще раз, более резко и настойчиво.
И он показал мне это место. Небольшой, всего в две комнаты, подвал был пропитан дымом марихуаны. Цезарь Марио Таллей и его приятель были уже невменяемы.
Мне ничего не оставалось, как выругаться.
— А когда они смогут прийти в себя? — спросил я у своего провожатого.
— Как я могу это знать, мистер...
Я смотрел на него так пристально, что голова его стала погружаться в плечи.
— Ведь это ты продал им дерьмо, и ты знаешь, сколько у них его было. А теперь проверь, сколько осталось, и сообрази, когда они очухаются. Иначе я сломаю тебе шею!
Он не возражал на этот раз. Одного взгляда на меня ему хватило, чтобы понять, что я не шучу. Он подошел к лежавшей на полу парочке, профессионально проверил их карманы и со знанием дела заявил, что это произойдет через три или четыре часа.
В этот момент я улыбнулся той самой улыбкой, которая приводила в чувство и не таких слюнтяев, как этот подонок.
— Думаю, если тебе повезет, они придут в чувство и через час. Поэтому оставайся здесь и занимайся ими, пока не добьешься успеха. Это твой бизнес, и ты должен знать все способы. Ты начнешь работать с ними без промедления. И не пытайся сбежать отсюда. Запомни, у тебя есть только один час!
— Но, мистер, вы не знаете этот товар!
— Я не знаю, но ты очень хорошо его знаешь, — это было все, что я сказал ему на прощание.
Вельда позвонила еще раз. Она все еще занималась розысками, но следов Бивера ей не удалось пока обнаружить. Она собиралась позвонить через час, когда проверит еще один вариант. Это давало мне почти сорок шесть минут работы без ее указаний.
Такси доставило меня на угол Колумбус-авеню и Сто десятой улицы, и, когда я вышел, на меня нахлынули воспоминания детства. Здесь многое изменилось, но некоторые детали остались такими же, как и прежде. Окружающие люди уже не знали меня, но все равно принимали за своего. Я был частью этой жизни, которая по своему внутреннему содержанию мало изменилась.
Я показывал фотографию Бивера в барах, маленьких магазинах и кондитерских.
Водитель такси, чем-то напоминающий цыгана, долго смотрел на фотографию, потягивая кофе, а потом сказал, что определенно видел здесь этого типа, но не может вспомнить ни место, ни время. Он посоветовал мне поговорить с Джеки, рыжей проституткой, которая зарабатывала деньги, чтобы поступить в колледж. Джеки знала почти всех.
Она знала и Бивера, с которым встречалась пару недель назад. По ее мнению, он жил не в этом районе, а здесь навещал своего приятеля. Кто этот приятель, она не имеет представления. Здесь кругом столько всяких людей, что трудно представить, к кому он мог приезжать.
Мои дальнейшие расспросы о соседних домах тоже ни к чему не привели. Я медленно шел вдоль улицы, разглядывая дома и постройки на пустырях. В середине квартала меня привлек кирпичный дом, в подвальном помещении которого расположился дешевый магазин одежды. Я толкнул дверь, на которой висела табличка: «Открыто», и вошел внутрь.
Зигмунд Кац был похож на маленького гнома, на кончике носа которого висели очки, а лысая голова блестела под светом единственной лампочки. Его глаза имели водянисто-голубой оттенок, очевидно усиливаемый толстыми стеклами очков, а на лице была слабая, но дружеская улыбка. В его голосе явно чувствовался европейский акцент.
Когда я показал ему фотографию, ничего нового он мне не сказал.
— Нет, этого человека я не видел, — заявил он вполне определенно.
— А вы, наверное, знаете здесь очень многих?
— Молодой человек, я сижу на этом месте почти шестьдесят лет. — Он помолчал и внимательно посмотрел на меня. — А что, вас интересует только он?
На его лице застыло выражение ожидания.
— И другие тоже.
— Я почувствовал это. И они... они не очень порядочные люди?
— Да, они очень плохие люди, мистер Кац.
— Но по их внешнему виду этого не скажешь, — заметил он.
— Кого вы имеете в виду?
— Они выглядели достаточно молодо и были хорошо одеты, но ведь это не говорит о том, что люди эти хорошие...
Я описал ему Карла и Сэмми, и он кивнул.
— Да, именно эти молодые люди.
— Когда они вышли от вас, куда направились?
Старик улыбнулся, потом покачал головой и стал заниматься своим делом.
— Нет, боюсь, что я не знаю этого. Очень давно я усвоил главный урок — не вмешиваться в чужие дела.
Я сделал глубокий вдох, но, прежде чем я собрался уходить, он добавил:
— Скажите мне, молодой человек, вы выглядите почти как они, но вы совсем другой. Вы хороший человек?
— Во всяком случае, я не из той компании.
Я напряженно ожидал, стараясь угадать, что последует за этим.
— Но все-таки вы порядочный человек?
— Возможно, для некоторых людей это будет именно так.
— Этого вполне достаточно для меня. Я скажу вам кое-что еще. В доме миссис Стоун... Там не только двое, там гораздо больше незнакомых людей. Сначала их пришло трое, а через несколько минут появилась еще пара. Так что будьте осторожны, молодой человек. Это, как мне кажется, не очень хорошее дело.
ТЕПЕРЬ СОБЫТИЯ СТАЛИ ПРИОБРЕТАТЬ НОРМАЛЬНЫЙ ХОД.
Я снова выбежал под дождь, перебежал через улицу и нашел дом с разбитой входной лестницей. Стараясь наступать на сохранившиеся ступеньки и сжав в руке свой 45-й, я начал быстро подниматься вверх.
Входная дверь была только слегка приоткрыта, так что не являлась преградой для меня. Я быстро распахнул ее и стал вглядываться в чернильную темноту вестибюля. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза адаптировались и я смог продвигаться вперед.
И В ЭТОТ МОМЕНТ ВРЕМЯ СДВИНУЛОСЬ С МЕРТВОЙ ТОЧКИ.
Со второго этажа раздались звуки разламывающегося дерева, хриплый крик и приглушенные звуки
