лишь мягко улыбнулась, мол, пустяки. В тот вечер все девушки еще раз прошлись по сцене, а уж после них был выход трех финалисток, из которых лишь одна станет первой красавицей города.
Я тогда непростительно расслабилась — думала: все уже позади, и все мысли полны были только одним — кто же победит? Я или нет? Администратор наконец погнала и финалисток на сцену, я одела туфли, вышла, и лишь тогда поняла, что что-то не то. Ноги жгло огнем, в ступни впились иглы, с каждым шагом причиняя мне немыслимые страдания.
Я почти не слышала, что говорят, безумными глазами посмотрела на девчонок, которые внезапно принялись меня обнимать прямо на сцене, демонстрируя радость, но в глазах у них были слезы. Покорно подставила голову, на которую надели корону. Что-то промямлила в микрофон. Дикая боль в ногах застило все перед моим взглядом.
Я бы давно скинула туфельки, наплевав на все, но вот беда — ремешки обхватывали лодыжки, и я никак не могла придумать, как их прямо на сцене изящно расстегнуть.
Я выстояла всю церемонию.
Потом, когда я за кулисами в одиночестве выла от боли и снимала обувь, в гримерку зашла баба Галя, злющая техничка. Нас она не любила, называла вертихвостками и при встречах в коридорах всегда смотрела неодобрительно и чуть ли не плевалась.
«Ну что, королева, расселась», — злобно сказала она, шмякнув на пол ведро с водой.
«У вас бинтов часом не будет?», — спросила я ее сквозь слезы.
Баба Галя нахмурилась, подошла, увидела окровавленные ступни и тут же поменялась в лице.
«Кто это тебя так?»
«В туфли что-то насовали, кнопки, что ли», — ответила я.
Баба Галя тогда перевязала мне ноги, а потом мы вместе сидели и рассматривали мою обувь. Стельку кто-то отодрал, приклеил на подошву кнопки и битое стекло, проложил ватой и сверху аккуратно налепил стельку. Именно из-за ваты я в горячке сначала ничего и не почувствовала. Потом, когда она примялась — и начался ад.
«Знаю я кто это сделал, — сказала тогда баба Галя. — Ленка, светленькая такая, у меня в подсобке руки сегодня от суперклея отмывала, я ее еще отругала да велела ножом отскребать».
«Да ну, — усомнилась я. — Мало ли что она могла клеить».
«А ты сама подумай — что она могла тут клеить? — хмыкнула баба Галя».
Ленка после конкурса мне ни разу так и не позвонила, хотя мой телефон у нее был. И вот теперь она сладко спала в огромной постели, видела сны, и наверняка уже забыла меня.
— Привет, — похлопала я ее по плечику.
Она сонно моргнула, посмотрела на меня огромными васильковыми глазами и нахмурилась:
— Алёна?
— Верно подмечено, — хищно улыбнулась я и уселась на кровать. — Ты как, в любовницах или проституцией промышляешь?
— Ты что такое говоришь? — залепетала она нежным голоском, и я с удовольствием заметила тревожные тени в ее глазах. Девочка явно не понимала, что я тут делаю — и это ее пугало. — Мы с Витей любим друг друга!
— Все они — «люблю, трамвай куплю», а кольца газпромовским дочкам одевают, — тяжко вздохнула я, вспомнив прошлое.
— Витя меня любит! — и она торжествующе выставила из-под одеяла свою ручку.
Я посмотрела на бриллиантовое кольцо и с жалостью спросила:
— Ленка, ты правда дура, или притворяешься? Да он тебе десять таких колец купит, а вот простое обручальное за три копейки от них никогда не дождешься.
— Если тебе не повезло в жизни, это не значит, что все такие. Уж я-то умею обращаться с мужчинами!
Я посмотрела на ее самодовольное личико и согласилась:
— Ага, мне точно в жизни не повезло.
«Особенно если учесть, что она уже кончилась», — хихикнув, закончила я про себя.
— Послушай, а ты что тут, собственно, делаешь среди ночи? — хозяйским тоном спросила она.
— Да вот решила к тебе зайти по-соседски, — охотно пояснила я. — Соперница у меня есть, думаю ей в туфли кнопок да стекла насовать, не подскажешь поточнее, как это делается?
— Это не я, — быстро ответила она.
Я ухмыльнулась ее глупости — надо ж так быстро признаться.
В спальню зашла Лариска, недовольно посмотрела на нас и заявила:
— Слышь, ты долго еще с этой возиться будешь? Я пока клиента отправила картошку чистить, но там всего-то ведро.
— Потом заставь полы мыть, — отмахнулась я. — Пусть хоть раз в жизни сам уберется, почувствует, почем фунт лиха.
— Витенька чистит картошку? — округлив глаза, прошептала Ленка.
— А что, хочешь посмотреть? — ласково улыбнулась я ей.
— Я сейчас закричу, — отчего-то шепотом сказала она, глядя на меня.
— Лучше треснись головой об стену, — посоветовала я.
Ленка незамедлительно проделала это, со всей дури приложившись затылком к спинке кровати.
— Чего это с ней? — озадачилась Ларинцетти.
— Дура она, — разъяснила я. — Я ей в шутку сказала — «треснись об стену», она и сделала.
— Алёна, — тихо сказала она, — ты ей ничего не говорила!
— Точно? — усомнилась я.
— Да я тебе что, врать буду?
«Покукарекай, милая», — подумала я, глядя на Ленку.
— Ку-ку, — неуверенно сказала она, покосилась на меня, прокашлялась и снова открыла рот: — Кукарек-к-ку!!!
«А сейчас попрыгай на одной ножке вокруг кровати, и не забывай кукарекать», — ласково подумала я.
Ленка незамедлительно сползла с кровати.
Я с материнской гордостью смотрела, как она старательно прыгает на ножке и кукарекает, утирала сухие глаза и с умилением шептала:
— Эх, сдала, сдала я экзамен на манипулирование!
— И как у тебя это получилось? — недоверчиво хмыкнула Лариска.
— Просто пришло мое время, — улыбнулась я.
Эйфория от того, что я все же смогла это сделать, заставила меня на время позабыть о вражде с Лариской. И она почувствовала это, и сама как-то потянулась ко мне.
— А давай развлечемся тут на славу? — хитро усмехнулась она.
— Да я только за! — с энтузиазмом ответила я.
И работа закипела.
Вскоре Ларискин Витенька противной коричневой краской для пола рисовал цветочки и снежинки на дорогущих шелковых обоях, а моя Ленка наряжала елку. «В лесу родилась елочка, в лесу она росла», — напевала она при этом, да так душевно, что меня аж на слезу пробивало, жаль только, что мертвые не плачут.
Неугомонная Лариска отыскала розовую балетную пачку, диадему, все это напялила на жирного Витеньку и заставила плясать танец маленьких лебедей.
Он так потешно старался, перебирая короткими волосатыми ножками, что мы просто покатывались со смеху.
— Светает скоро, — тревожно сказала я, поглядев за окно.
— Да погоди ты, — отмахнулась Лариска. — Я в одной комнате синтезатор видела, так что есть елка — пусть будет и утренник!
— Разумно, — согласилась я.
