- Скажи еще раз! - потребовал он.
- Да, колокольчик, - сказала Майка. Лицо у нее побелело, резко проступили веснушки.
- Феноменально! - произнес Малыш, глядя на нее снизу вверх. - Щелкунчик!
Я прокашлялся.
- Мы тебя ждали, Малыш, - сказал я.
Он стал смотреть на меня. С большим трудом я удержался, чтобы не отвести глаза. Страшненькое все-таки было у него лицо.
- Зачем ты меня ждал?
- Ну, как зачем… - я несколько растерялся, но меня тут же осенило. - Мы скучаем без тебя. Нам без тебя плохо. Нет удовольствия, понимаешь?
Малыш вскочил и сейчас же снова сел. Очень неудобно сел - я бы двух секунд так не просидел.
- Тебе плохо без меня?
- Да, - сказал я решительно.
- Феноменально, - проговорил он. - Тебе плохо без меня, мне плохо без тебя. Ш-шарада!
- Ну почему же - шарада? - огорчился я. - Если бы мы не могли быть вместе, вот тогда бы была шарада. А сейчас мы встретились, можно играть… Вот ты любишь играть, но ты всегда играл один…
- Нет, - возразил Малыш. - Только сначала я играл один. А потом я играл на озере и увидел свое изображение в воде. Хотел с ним играть, оно распалось. Тогда я очень захотел, чтобы у меня были изображения, много изображений, чтобы с ними играть. И стало так.
Он вскочил и легко побежал по кругу, оставляя свои диковинные фантомы - черные, белые, желтые, красные, а потом сел посередине и горделиво огляделся. И должен вам сказать, это было зрелище: голый мальчишка на песке, и вокруг него дюжина разноцветных статуй в разных позах.
- Феноменально, - сказал я и посмотрел на Майку, приглашая ее принять хоть какое-нибудь участие в беседе. Мне было неловко, что я все время говорю, а она молчит. Но она ничего не сказала, просто хмуро глядела, а фантомы зыбко колебались и медленно таяли, распространяя запах нашатырного спирта.
- Я всегда хотел спросить, - объявил Малыш, - зачем вы заворачиваетесь? Что это такое? - Он подскочил ко мне и дернул за полу дохи.
- Одежда, - сказал я.
- Одежда, - повторил он. - Зачем?
Я рассказал ему про одежду. Я не Комов. Сроду не читал лекций, особенно об одежде. Но без ложной скромности скажу: лекция имела успех.
- Все люди в одежде? - спросил пораженный Малыш.
- Все, - сказал я, чтобы покончить с этим вопросом. Я не совсем понимал, что его, собственно, поражает.
- Но людей много! Сколько?
- Пятнадцать миллиардов.
- Пятнадцать миллиардов, - повторил он и, выставив перед собой палец без ногтя, принялся сгибать и разгибать его. - Пятнадцать миллиардов! - сказал он и оглянулся на призрачные остатки фантомов. Глаза его потемнели. - И все в одежде… А еще что?
- Не понимаю.
- Что они еще делают?
Я набрал в грудь побольше воздуху и принялся рассказывать, что делают люди. Странно, конечно, но до сих пор я как-то не задумывался над этим вопросом. Боюсь, что у Малыша создалось впечатление, будто человечество занимается большей частью кибертехникой. Впрочем, я решил, что для начала и это неплохо. Малыш, правда, не метался, как во время лекций Комова, и не скручивался в узел, но слушал все равно, словно завороженный. И когда я кончил, совершенно запутавшись и отчаявшись дать ему представление об искусстве, он немедленно задал новый вопрос.
- Так много дел, - сказал он. - Зачем пришли сюда?
- Майка, расскажи ему, - взмолился я сиплым голосом. - У меня нос замерз…
Майка отчужденно посмотрела на меня, но все-таки принялась вяло и, на мой взгляд, совсем неинтересно рассказывать про блаженной памяти проект «Ковчег». Я не удержался, стал ее перебивать, пытаясь расцветить лекцию живописными подробностями, затеял вносить поправки, и в конце концов вдруг оказалось, что опять говорю я один. Рассказ свой я счел необходимым закончить моралью.
- Ты сам видишь, - сказал я. - Мы начали было большое дело, но как только поняли, что твоя планета занята, мы сразу же отказались от нашей затеи.
- Значит, люди умеют узнавать, что будет? - спросил Малыш. - Но это неточно. Если бы люди умели, они бы давно отсюда ушли.
Я не придумал, что ответить. Тема показалась мне скользкой.
- Знаешь, Малыш, - сказал я бодро, - давай пойдем поиграем. Посмотришь, как интересно играть с людьми.
Малыш молчал. Я свирепо поглядел на Майку: что она, в самом деле, не могу же я один тащить на себе весь контакт!
- Пойдем поиграем, Малыш, - без всякого энтузиазма поддержала меня Майка. - Или хочешь, я покатаю тебя на летательной машине?
- Ты будешь летать в воздухе, - подхватил я, - и все будет внизу - горы, болота, айсберг…
- Нет, - сказал Малыш, - летать - это обычное удовольствие. Это я могу сам.
Я подскочил.
- Как - сам?
По лицу его прошла мгновенная рябь, поднялись и опустились плечи.
- Нет слов, - сказал он. - Когда захочу - летаю…
- Так полети! - вырвалось у меня.
- Сейчас не хочу, - сказал он нетерпеливо. - Сейчас мне удовольствие с вами. - Он вскочил. - Хочу играть! - объявил он. - Где?
- Побежали к кораблю, - предложил я.
Он испустил душераздирающий вопль, и не успело эхо замереть в дюнах, как мы уже наперегонки неслись через кустарник. На Майку я окончательно махнул рукой: пусть делает, что хочет.
Малыш скользил меж кустов, как солнечный зайчик. По-моему, он не задел ни одной ветки и вообще ни разу не коснулся земли. Я в своей дохе с электроподогревом ломил напролом, как песчаный танк, только трещало вокруг. Я все время пытался его догнать, и меня все время сбивали с толку его фантомы, которые он поминутно оставлял за собой. На опушке зарослей Малыш остановился, дождался меня и сказал:
- У тебя так бывает? Ты просыпаешься и вспоминаешь, будто сейчас только видел что-то. Иногда это хорошо известное. Например, как я летаю. Иногда - совсем новое, такое, чего не видел раньше.
- Да, бывает, - сказал я, переводя дух. - Это называется сон. Ты спишь и видишь сны.
Мы пошли шагом. Где-то позади трещала кустарником Майка.
- Откуда это берется? - спросил Малыш. - Что это такое - сны?
- Небывалые комбинации бывалых впечатлений, - отбарабанил я.
Он не понял, конечно, и мне пришлось прочесть еще одну большую лекцию - о том, что такое сны, как они возникают, зачем они нужны и как было бы плохо человеку, если бы их не было.
- Чеширский кот! Но я так и не понял, почему я вижу во сне то, чего раньше не видел никогда.
Майка нагнала нас и молча пошла рядом.
- Например? - спросил я.
- Иногда мне снится, что я огромный-огромный, что я размышляю, что вопросы приходят ко мне один за другим, очень яркие вопросы, удивительные, и я нахожу ответы, удивительные ответы, и я очень хорошо знаю, как из вопроса образуется ответ. Это самое большое удовольствие, когда знаешь, как из вопроса образуется ответ. Но когда я просыпаюсь, я не помню ни вопросов, ни ответов. Помню только
