– Наш анализ показывает, что они будут воевать храбро, – ответил самец из разведки. – Другие местные тосевиты настолько плохо относились к ним, что теперь они видят в нас гораздо лучшую альтернативу продолжительной власти Больших Уродов с более светлой кожей.
Теэрцу показался знакомым голос этого самца.
– Вы ведь Ааатос, не так ли? – спросил он неуверенно.
– Истинно так, – отвечал самец. – А вы Теэрц.
В отличие от Теэрца он не испытывал сомнений. Если бы он не знал, кто есть кто на базе, он не смог бы отработать свое содержание – или сохранить репутацию разведки о всеведении.
Эта репутация сильно пострадала после того, как Раса пришла на Тосев-3.
Теэрц сказал:
– Я надеюсь, вы простите меня, но я всегда нервничаю в присутствии вооруженных Больших Уродов. Мы давали оружие местным жителям других частей этой планеты, но, как я слышал, часто результаты оставляли желать лучшего.
Он не мог придумать более вежливого способа сказать, что Большие Уроды имеют привычку поворачивать оружие против Расы.
– Истинно так, – снова сказал Ааатос. – Мы улучшаем процедуры контроля и не позволим этим тосевитам независимо перемещаться в больших количествах и с оружием: мы будем постоянно использовать значительное количество самцов Расы вместе с ними. Они предназначены дополнить наши меры безопасности, а не заменить их. Таким образом, у нас не будет беспокойства, о котором вы напомнили; сразу приходит в голову польское дело.
– Польша – да, это название я слышал, – сказал Теэрц.
Он с трудом нашел бы ее на карте. Его познания в тосе-витской географии ограничивались Манчьжоу-Го и Японией, причем он знал их гораздо лучше, чем ему бы хотелось.
– Ничего такого здесь случиться не может, – сказал Ааатос, добавив сочувственное покашливание.
– Может, вы и правы, – закончил разговор Теэрц.
Его личный опыт на Тосев-3 убедил его в двух вещах: Большие Уроды гораздо более нечестны, чем большинство самцов Расы в состоянии представить, пока не ткнутся в этот факт мордой, но пытаться убеждать самцов, пока они сами не ткнутся в этот факт мордой, – все равно что терять время на старте.
А на поляне продолжали маршировать Большие Уроды, они меняли направление движения, поворачивая под прямым углом.
Самец с полосками на рукавах шагал рядом с ними, руганью добиваясь более слаженного движения. Действительно, их ноги двигались так, словно находились под контролем единого организма.
– Это любопытно наблюдать, – сказал Теэрц Ааатосу, – но в чем смысл? Любой самец, который применит эту тактику в настоящем наземном бою, будет быстро уничтожен. Даже я, пилот истребителя, знаю, что самцы должны рассеиваться и искать укрытия. Так диктует простой здравый смысл. – Он застыл с открытым ртом, – Но здравый смысл для тосевитов не существует.
– Мне дали понять, что эта маршировка способствует групповой солидарности, – ответил самец из разведки. – Я не совсем понимаю, почему так получается, но, кажется, это неоспоримо: все местные военные используют подобную дисциплинирующую практику. Одна из теорий, популярных ныне, объясняет, почему Большие Уроды, будучи видом унаследование менее дисциплинированным, чем Раса, используют эти процедуры для внедрения порядка и подчинения приказам.
Теэрц задумался. В этом было больше смысла, чем в большинстве теорий, которые он слышал от разведки.
Он снова вернулся к наблюдению за марширующими тосевитами. Через некоторое время они прекратили движение и остановились, образовав ровный строй, снова неподвижно вытянувшись, в то время как самец с полосками обращался к ним с речью. И время от времени они выкрикивали какие-то ответы хором.
– Вы понимаете их язык, – спросил Теэрц Ааатоса, – что они говорят?
– Их лидер описывает качества боевых самцов, которые он хотел бы, чтобы они приобрели, – сказал Ааатос. – Он спрашивает их. есть ли у них желание иметь эти качества. Они отвечают утвердительно.
– Да, я вижу, что они могут, – сказал Теэрц, – у нас никогда не было случая сомневаться в боевых качествах тосевитов. Но я по-прежнему упорствую в своих мыслях: будут ли эти качества использованы ради нас или против нас, в конце концов?
– Я не думаю, что опасность настолько велика, как вы полагаете, – сказал Ааатос. – В любом случае мы должны использовать эту возможность – или рискуем проиграть войну.
Теэрц никогда не слышал столь прямого заявления, и это его обеспокоило всерьез.
Глава 6
Городок Ламар, штат Колорадо, был хорош тем, что достаточно было отойти на милю за границу предместья, и уже казалось, что он как бы и не существует. Вокруг ничего, только вы, прерия и миллион звезд, заливающих вас светом с неба, – и еще человек, который вместе с вами отошел на милю за окраину города.
Пенни Саммерс прижалась к Рансу Ауэрбаху и сказала:
– Я хотела бы поступить в кавалерию, как это сделала Рэйчел. Тогда бы завтра утром я скакала вместе с тобой, вместо того чтобы сидеть здесь.
Он обхватил ее за талию.
– Я рад, что ты не в кавалерии, – ответил он. – Если бы я отдавал тебе приказания, сейчас я поступил бы нечестно…
Он нагнулся и поцеловал ее. Поцелуй затянулся.
– Тебе не нужно отдавать приказ, чтобы заставить меня захотеть этого, – сказала она чуть дыша, когда их губы наконец разделились. – Мне это нравится.
Затем она поцеловала его.
– У-ух! – сказал он немного погодя – шумный выдох поднялся паром.
Весна была близка, но ночью этого не ощущалось. Зато холод давал ему дополнительное оправдание, чтобы так крепко прижимать ее к себе.
После очередного поцелуя Пенни откинула назад голову и стала смотреть в ночное небо чуть прикрытыми глазами.
Она не могла бы сделать ему более явное предложение, даже если бы выгравировала его на тарелке. Ее шея была белой, как молоко, в свете звезд. Он начал нагибаться, чтобы поцеловать ее, затем остановился.
Она заметила это. Ее глаза широко раскрылись.
– В чем дело? – спросила она уже не хрипловатым, а несколько сварливым голосом.
– Здесь холодно, – сказал он, что было правдой, но не всей правдой.
Теперь она негодующе выдохнула.
– Нам не холодно, – сказала она, – особенно когда мы делаем… вы знаете.
Он хотел ее. Они оба были в длинных теплых пальто. Но он помнил, через что она прошла. Она, конечно, не героиня сказки о принцессе на горошине, но у него и в мыслях не было стянуть с нее грубое одеяние и уложить девушку в грязь, независимо от того, сколько он об этом думал, когда приглашал ее прогуляться с ним.
Он пытался изложить это словами, понятными и ему, и ей.
– Кажется, как-то не очень честно, не потому, что ты очень долго была в таком бедственном положении. Я хочу быть уверен, что с тобой все в порядке, прежде чем я…
«Прежде чем я – что?»
Если бы он хотел уложить ее в постель, все было бы просто. Но его безумно интересовала она
