не состояли из нуклеиновых кислот и шифровали вовсе не протеины, а металлорганические полимеры. Эта раса не нуждалась в кислороде и получала энергию из реакций брожения и «темного» фотосинтеза, то есть цикла Кальвина. Вообще мой народ вел свое происхождение от растений, которые вырабатывали сахар, свою кормежку то есть, на основе реакций «темного» фотосинтеза…
— Ци хихикнула, словно бжикнула лобзиком по дощечке.-Ой, ты меня останавливай, а то я могу часами про это дело болтать… Так вот, генную карту расы ММ-4 удалось удачно переложить на язык земных нуклеотидов, с некоторым добавлениями и… Сечешь, куда я тему веду?
— А как же? — послушно отозвался Данилов. — Генокод марсиан ММ-4 перекладывается на язык наших нуклеоидов, добавляется немножко горчицы и перца, и, в результате, появляешься ты. Надеюсь, что ты обходишься без брожения. Иначе я скоро окажусь под хмельком — с голодухи-то.
Ци не обиделось, а протянуло Данилову батончик со стандартным набором белков-жиров- витаминов, прозываемый в народе «завтрак скотины».
— В основном обхожусь, потому что кислорода хватает для обычных реакций расщепления пищи. Но во мне, кстати, тоже есть металлорганика, — не без гордости заключило хвостатое. Так что я дамочка остренькая местами.
— Дамочка? — Данилов привстал, чтобы отвесить поклон.-Ты говоришь о себе, как о чем-то женского пола. Не тяжело ли?
Шизофрения не развивается?
Существо тут как-то приобиделось и застучало хвостом.
— Мой пол, в натуре, надо соотнести с женским, понял? И зовут меня на самом деле Цецилия. Хотя, я тебе повторяю, мы никогда не имели ничего такого, как ваши копуляции. Слишком едкая была внутренняя среда и слишком агрессивная была натура.
Плюс имелась внушительная разница в силах и размере между, так сказать, мужчинами и женщинами — как ты понимаешь, не в пользу мужиков.
— И это правильно. — согласился беглый особист. — Наши бабы с помощью хорошо подобранных гормонов и анаболиков тоже становятся покруче мужиков. Однажды мне тетка из рабочего поселка так врезала, что я на неделю слег. Правда у нее под кожу ладошки свинчатка была вшита.
— А ты везунчик, Данилов. — заметила Ци.
— Конечно, во мне сидит призрак Гальгальты. — на всякий случай решил напомнить Данилов.
— А брось ты. Это мог ты заливать в толпе оболтусов, которым сенсации подавай. Какой призрак Гальгальты, я вас умоляю. Эксперт Гальгальта был глобальной системой, в этой глобальности заключался его разум. Тебе могли показать его логотип, но чин чином пособить сумела бы только настоящая киберсистема.
— Какая к примеру?
— К примеру какой-нибудь гипер, у которого плохие взаимоотношения с парой-тройкой других гиперов.
Слова Ци озадачили и даже поднапугали Данилова. Как и любой другой особист он непритворно боялся трещин в Киберобъединении.
Этот страх был заложен в него в самом начале обучения, не только в виде психопрограммы, но и как условный рефлекс. Этот страх исчез бы только при полном промывании мозгов.
— И как его зовут… этого раскольника?
— Сядь да покак, парень. Откуда мне знать? Он же помогает тебе, а не бедной маленькой Цецилии.
Под маской Гальгальты выступал какой-то гипер? Он же катил бочку на Фюрера и Афродиту! Нет, не надо вдумываться в бредни маленького глупенького синтетика.
Поляризованный свет удачно падал на панцирь и забрало хвостатого, отчего проявлялся второй нижний слой. Там проступала неземная, но красота. Как тут не вспомнить сказочку вроде «Царевны- лягушки»: сверху уродство, а снизу соблазн — все это было страшненько и в то же время зачаровывало. Страх перед трещинами Киберобъединения из Данилова словно выветрился и он решил обратиться к Ци, как к женщине — «нехай подавиться».
— Слушай, красавица, насчет этих самых марсианских рас и звездных «бутылочников», ты, надо полагать, придумала.
— Конечно же. — призналась прекрасная и ужасная. — Но многое в моих байках напрямую вытекает из данных палеобиологии, есть и кое-какие археологические находки.
Сейчас от «нее» сильно несло какой-то дурманящей смесью французского коньяка и тройного одеколона.
Хвостатая дама заметила, что Данилов шевелит носом и напомнила:
— Я же говорила про брожение, есть немножко в темноте.
Она вдруг обняла Данилова и ему сначала показалось, что к нему прижалась открытая бутылка с самогоном, но потом ее хвост прополз у него по спине…
Очень интенсивные ощущения, в чем-то родственные сексуальным.
Доступ к его джину у хвостатой есть, значит удачно подобрала программу-интерфейс и втюхивает через нейроконнекторы стимулы и раздражители… Вон какие приятственные нейропептиды пошли вырабатываться. А потом ее хвост… ему показалось, что тонкая змейка проползла вдоль его позвоночника снизу вверх. Это было здорово и болезненно. Голова сильно закружилась, как от передозировки расслабляющего цет-допамина. Похоже не только нейроконнекторы задействованы, но и прямая биоволновая стимуляция. Потом пошла еще какая-то визуализация на новой незнакомой сенсоматрице.
И картинки эти вряд ли были предназначены для человеческого зрения.
Марсианские пейзажи окружили Данилова, но были они словно вывороченные или, наоборот, свернутые. Прокручивался видеоряд с какими-то не слишком понятными геологическими катаклизмами.
Острые горные пики словно пронзали Данилова, песчаные цунами погребали его под собой, реки, лишенные русла, бросались на него, будто исполинские ведьмы.
Видел он и искусственные сооружения, и «местное население» -впрочем, это были не столько образы реальных построек, самих разнорасовых марсиан, кораблей, дамб, мостов, туннелей, силовых станций, сколько фантазии на эту тему. Наслоения причудливых каркасов, извивы коммуникаций, гроздья производственных элементов, кругом пульсации жизни.
Была там, на этой сенсоматрице, и хвостатая подруга, а может кто-то сильно похожий на нее, жестокая и прекрасная как самка богомола.
Руки как клинки с шипами, металлический отлив с потеками крови, широко расставленные ноги. Она возвышалась как памятник диктатора над распотрошенными трупами врагов, или, может, тех самых «посредников».
В сенсоматрице он повинуясь хрен знает каким посылам, запрыгнул ей на спину, где чуть-чуть разошлись пластины ее панциря, обнажив волнующую слизистую мякоть — и вдохнул пьянящий запах, источаемый половыми железами. И позвоночник, и низ живота заполнились сладким теплом.
Тут заладились любовные соприкосновения и даже случилось взаимопроникновение чувств — подруга явно испытывала к нему в момент экстаза не столько нежные, сколько гастрономические эмоции.
Но от этого ощущения стали еще острее.
Туда, к опасному локусу оплодотворения, пополз паук-посредник.
Паук неторопливо дополз и внедрил куда надо сперматофор.
«За это» она взяла посредника своими страшенными руками и начала пожирать без всякой анестезии. Вниз падали прозрачные остатки кутикулы, брызгала и капала оранжевая гемолимфа. Тризна была совмещена с обеденной трапезой…
И что странно, при виде дрыгающегося и разрываемого паучьего тела Данилов испытывал настоящее парение…
Но сладко-мрачная фантазия оборвалась, потому что на контакт вышел Фридрих Ильич, то есть абонент спецсвязи по кличке «Мурза». В сверхкодированном сообщении значилось только следующее.
