внутри имела как будто ребра, экстрамиозиновые перетяжки, от которых удобно было отталкиваться. Однако коридоры постоянно пересекалась в узлах друг с другом, так что, попробуй, выбери очередное направление. Это было сложно, а вот психануть и засучить ножками — легко.
Через пятьдесят километров сдох движок. Еще через двадцать почти что и сам Данилов. Сказки джина осточертели. Прошло уже пять часов после гибели рейдера. От омоновцев никакие сигналы не поступали. По спецсвязи удалось выйти на дежурного Особотдела, но тот сообщил лишь то, что на станции «Медуза» идет бой. И что в ближайшее время никто из команды «Егер-9» на выручку Данилову не явится. Короче, мы верим в вас, дорогой товарищ.
Неожиданно труба стала скручиваться. По сути вся она была одной молекулой и вела сейчас себя как белок при глобуляризации -превращалась в клубок.
Данилова швыряло так, что он едва не рехнулся. А потом все успокоилось. Данилов как раз оказался где-то в середке огромного клубка или комка, обладающего приличным радиусом.
Сказать, что Данилов похоронен заживо, и то было бы слишком оптимистично в случае с двухкилометровой глубиной могилы.
Хотя, конечно, ему бы мог позавидовать любой древний царь или император, требовавший от своих подданных максимальной глубины захоронения.
Если даже броситься с буйными криками и импульсником на эту толщу, то будет много брызг и мало толку. Импульсник сдохнет в лучшем случае через десять минут, а переплавленные полимеры сгустятся снова.
Данилов прибег к единственному доступному в таких случаях средству — насильственному сну.
Джин разбудил его уже через полтора часа. Всего лишь через полтора часа клубок скрученных щупалец стал разрушаться -стремительно шла деполимеризация.
Данилов перешел на автономное дыхание, ожидая каждую секунду, что толща жирных кислот и полисахаридов раздавит его, несмотря на свою ничтожную плотность. Но невесомость не дала никаких шансов гравитационному сжатию, а выделение тепла и газов превратили огромный пептидный комок в здоровенную тучу из мелких пузырьков. Пузырьки быстро остывали и превращались в пыль, которая отчаянно сияла в свете Юпитера.
«Медуза» была уже совсем рядом и какая-то турбулентность несла высвободившегося Данилова прямо к ней.
Из сияющей пылевой волны выплыл труп омоновца и снова скрылся туда же.
Данилов вдруг охнул, потому что, не смотря на пыль, разглядел довольно быстро приближающуюся металлическую стену необъятных размеров — это был корпус самого крупного цилиндрического модуля «Медузы».
На корпусе самым вдохновляющим образом горел и не сгорал голографический герб державы — серп, молот и книга. Герб державы на подступах к Юпитеру.
Символ прогрессивного человечества против мрачного и пока враждебного творения природы.
От созерцания герба Данилов весь как-то подобрался и невольно повторил: «Я не изменю, Фридрих Ильич».
Герб словно отреагировал на эти торжественные слова; прямо там, на корпусе, где сверкал голографический рисунок, появилось вздутие, хорошо заметное в тепловом диапазоне.
«Нарыв» неожиданно раскрылся, стал ярким цветком с тычинками и пестиками, получившимися из огненных брызг и струй. Впрочем, цветок вскоре посерел и рассыпался. Из оставшейся на его месте дыры вихрем вырвалась всякая мишура, да и несколько мертвецов впридачу.
Но проход внутрь был открыт. Голубая молния скользнула неподалеку от Данилова и раздался треск. Треск был ненастоящим, таким образом джин символизировал мощный электромагнитный импульс. За счет электростатики скафандр был залеплен примерно трехсантиметровым слоем пыли, отчего Данилов вспомнил про сугробы. Он их видел в сетекнижках про Землю и воочию на Ио.
Воздух, резво истекающий из поврежденного модуля, сдул пыль и пытался унести Данилова в космическое пространство. Но особист ухватился за вывороченный лист обшивки и цепляясь за зубцы, проник внутрь станции — раньше, чем роботы-ремонтники завели пластырь.
Прошло уже девять часов после гибели рейдера.
Данилову были известны переговорные коды омоновцев, но в радиодиапазоне ничего кроме шума — не исключено, что за ним скрывалась трепотня бандитов. Да и инфосканер ничего, кроме тумана и общих сведений, не выдавал.
Гравитация была максимальной около борта, она давала ориентацию в пространстве. Данилову казалось, что он на дне глубокого ущелья, чуть ли не Гранд-Каньона. Над ущельем «нависало и хмурилось» свинцово-серое небо. Вверх уходили трехсотметровые трапы, образуя что-то вроде рощи. А вдоль оси модуля проходил трубчатый стержень всей «Медузы», через который был протянут полный набор коммуникаций, включая лифты и транспортеры. Вдобавок на осевом стержне были смонтированы системы очистки и регенерации воздуха. Снизу ось напоминала длинное перистое облако.
А на «дне ущелья», если точнее на стенках-бортах цилиндра, смонтированы были массивные агрегаты, в том числе энергетические, изрядно смахивающие на древние мегалитовые сооружения, вроде Стоунхенджа.
Но в целом пустого места оставалось в модуле хоть отбавляй.
Пока что Данилов не видел ни одного живого существа. За ступеньки взмывающего в «небо» трапа зацепился ногой и висел какой-то человек, метрах в ста выше. Судя по сведениям органического сканера — мертвый, а судя по форме — омоновец.
Некоторые трапы были проплавлены, покорежены и даже сплетены в узлы, свидетельствуя о случившемся здесь боестолкновении.
На «дне ущелья» кое-где виднелось то, что можно было назвать останками людей. Они были сильно обгоревшими и разметаннными, так что Данилов не взялся бы определять, сколько погибло здесь омоновцев и сколько бандитов.
Судя по стекловидным полосам, оставшимся на агрегатах и палубе, и по недавней дыре в корпусе, оружие здесь применялось самое мощное, без оглядки на системы жизнеобеспечения.
Данилов вынул из кобуры импульсник, почувствовал его ребристую рукоятку сквозь оболочку скафандра и приободрился. Потом стал подниматься по одному из трапов.
Если доберется до стержня, то без проблем подключится к информационному стволу «Медузы» — главному оптоволоконному кабелю. Кроме того, если какой-нибудь транспортер еще работает, можно и по станции прокатиться с ветерком.
Пятьдесят ступеней вверх, короткий отдых на крошечной площадке, и снова вверх, а если точнее к центру. По дороге «сила тяжести» убывала, и заодно исчезали «вверх» и «низ». Это вызывало вполне обычные, но неприятные ощущения.
Тут и аудиосканер, который ловил все звуки, распространяющиеся по цилиндрическому мирку, выдал что-то похожее на хлопанье крыльев и пение пропеллеров. Это значило, что давление воздуха стабилизировалось на нормальном уровне и кто-то решил полетать.
Птицы? Или «мессершмиты»?
Вначале Данилов заметил какие-то шарики, цилиндрики, тетраэдрики и прочие штучки с пропеллерами. Про них инфосканер сообщил, что это технологические наблюдатели. А потом промелькнула быстрая хищная тень, но тренированная рука Данилова отреагировала на все сто — благодаря психопрограммной реакции и стимуляции нейромышечных связей «черной вдовой».
Выстрел и, стукаясь о ступеньки трапов, к стенке уносится развороченное металлическое тельце. Цепкий взгляд Данилова успел сфотографировать его — «крыса», небольшой исследовательский аппарат, один из тех, какие запускались «Медузой» через мономолекулярные трубы прямо в атмосферу Юпитера.
Неизвестно, может ли такая штучка сделать больно и, собственно, собирается ли она вредничать. Но лучше поостеречься… А ловко он ее шпокнул. Как ковбой, как ворошиловский стрелок; мелочь, но приятно…
В целом сопротивление «Медузы» Данилов оценил как слабое. Но тут же подумал — не сглазить бы.
