После столкновения с переборкой Данилов еще минуту-другую пытался очухаться, а потом ринулся к коловратке Кац.
Та мучительно пробивала защиту системы связи с главного пульта и, рядышком стояли, взявшись за руки, два мозговика с красными потными лицами, которые были почти один к одному свежие блины со сковородки.
— Мне нужно еще тридцать минут, — ухитрилась полугаркнуть-получмокнуть коловратка.
— Уже не нужно.
Когда Данилов перекинул ей чип-замок, «лицо» коловратки сумело заиграть такой блаженной негой, будто была она на вершине любовной утехи.
— Ну тогда осталось только несколько переформировать пакеты данных, отсеивая всякий мусор, в смысле катаболиты «$F устаревшие данные», и пересылать. Головастые мальчик и девочка мне помогут.
— Занимайся пересылкой Малхут, а я попробую еще остановить гостя, который неожиданно устроил трепанацию моему Анпилину.
Данилов знал, откуда это можно сделать. С верхней палубы, где находилась боевая часть — полусфера противокосмической обороны.
— Открой мне боевой отсек, доченька.
— Попробую, если щупиков хватит.
Коловратка Кац уже играла на всех «струнах» в кибероболочке узлового сервера — и чистыми мыслеусилиями, и шлепая отростками по клавиатуре.
Она сумела открыть между делом боевой отсек, пробив с наскоку систему доступа.
Данилов влетел по трапу в полусферу, джин тут же подключил к себе модули управления оружием, засек улетающий флаер и пустил в его сторону ракету.
Ракета пошла по скручивающейся спирали, но флаер обманул ее, резко снизившись, почти свалившись, до ледяного гребня на европейской поверхности и тут же взмыв вверх. Ракета же, не вынырнув из пике, рассыпалась снопом пушистых искр.
Затем пилот (или автопилот) флаера решил обезопасить себя и атаковал полусферу ПКО.
На боевой отсек обрушился шквал плазмы, однако семь ракет успели уйти в сторону флаера. На охоту.
Данилов выскочил из полусферы, прежде чем она сгорела дотла, но джин уже загрузил свои сенсорные блоки в боеголовки летящих ракет.
Да и сами ракеты были настроены весьма хищно.
На несколько мгновений Данилов с помощью нейроконнекторов словно переместился в хищниц, он ощутил себе громовержцем и стаей перунов одновременно — и флаеру был поставлен мат в два хода.
Кумулятивная боеголовка аккуратно прожгла его насквозь, уничтожив основной узел управления. Борт-компьютер флаера стал по-возможности аккуратно опускать его на ледяную поверхность Европы.
Данилов уже искал ближайший скафандр. А когда нашел, то преодолел по тросу пятьдесят метров, отделяющих верхнюю палубу сервера от ледяной коры Европы. До флаера оставалось еще пятьдесят метров, когда из него шатаясь выбрался камрад Сысоев.
А потом невесть откуда взявшийся огненный шар сжег упавшую машину и отбросил Фридриха Ильича на несколько метров.
Данилов оглянулся назад. На верхней палубе платформы стоял Анпилин с мощным плазмобоем — причем без скафандра. Даже отсюда была видна кровь, залепившая черным льдом его голову.
Неучтожимый гном мог теперь в любой момент покончить, что с Даниловым, что с Сысоевым. Экс- особист устал бояться.
Перепуганный начальник Особого Отдела лежал и стонал в радиоканал.
— Помоги мне, Данилов. Этот крошечный псих охотится на меня.
— Это не крошечный псих, Фридрих Ильич. Это очень большой псих.
Причем в состоянии сверхбиостазиса. Метастазиса. А вы не думаете, что это воплощение Фюрера? Только Гипер Первый способен восстановить тело Анпилина даже из какашки.
— Фюрер — уже полутруп, Данилов. Его сжирает вирус, от которого он когда-то произошел.
— Да уж, кара и воздаяние в самом наглядном виде. Но этот наглый полутруп, как и любой другой полутруп, хочет жить, причем вечно. Он надеется, что Анпилин приведет его в райские кущи, затерявшиеся где-то в темных углах глюонной решетки.
Сквозь забрало шлема были видны раздувающиеся пузыри в углах страдальческого рта у Фридриха Ильича.
— Данилов, помоги мне. Мы сможем договориться с тобой и твоими друзьями. Старый пердун Фюрер не нужен ни нам ни вам. Выбросим эти мощи в сортир. Афродиту, блядь, туда же… Зухра была у нее заместо передника, разве это жизнь… Функции конкретного управления передадим, допустим, пекинскому гиперу, Дракону, стратегией станет заниматься объединенный консультативный совет из ваших и наших людей…
— Гольдманну бы это не понравилось, Фридрих Ильич.
— Да насрать. Сколько нам еще с этими еврейскими выдумками мучиться. Это же все от них, от иудеев, от этих катализаторов чертовых — христианство, мусульманство, капитализм, коммунизм, гольдманизм.
— Без них бы и феодализма бы не было. Разложили, понимаешь, Римскую империю…
Беседа прервалась на запятой. Второй огненный шар оставил от Фридриха Ильича только гейзер, моментально превратившийся в ледяной столбик высотой примерно в три метра. Видимо с этим заодно испарились все надежды чинуш из Главинформбюро на правильную вечную жизнь. И заодно обиды камрада Сысоева на свою псевдоженушку, которая оказалась простым «фартуком» у четвертого гипера.
Данилов улавливал, что следующим в гейзер превратится он сам. Но Анпилин не стрелял. Напротив он спустился по тросу и пошел к Данилову пешком.
— Этот договор отменяется. — прозвучал бессмертный карла на радиоканале.
— Почему не стреляешь, Анпилин? Прочитал добрую сказку или забыл, где кнопочка находится?
— Из всех героев сказок я больше всего похож на Кощея Бессмертного.
И я помню все кнопочки в этой солнечной системе. Но зачем мне действовать так по-жлобски? Оглянись, друг мой. Зачем мне лишать тебя столь ярких впечатлений.
И Данилов оглянулся.
Наступала волна. Для защищенного скафандром Данилова она катилась молча, хотя в сверхразряженной атмосфере Европы вряд ли вообще могла произвести достойный себя звук. Высвобожденная стервой Афродитой волна ломала ледяную скорлупу Европы.
Предыдущий взрыв коры казался теперь пуканием новогодней хлопушки. Нынешний вал шел, затянувшись белесыми тучами, от горизонта до горизонта и казался ожившим вдруг горным хребтом.
Конечно же его украшал мощный двадцатикилометровый плюмаж из паро-ледяных фонтанов, впереди бежали трещины, мигом превращавшиеся в частоколы гейзеров.
Но видя атакующий вал километровой высоты, Данилов уже ни о чем не жалел.
Малхут успела вырваться из ледяного плена на свободу и улетала по каналам, открытым Киберобъединением, на свои новые кластеры на Ганимеде и Каллисто. Кац ничего не угрожало, наверняка папа Варенцов нашел подходящее укрытие для нее. И лишь жалко было головастого мальчика с девочкой, которых использовали и бросили в пасть Курносой. Да сейчас и Зухру тоже, ничем она не хуже головастиков, даром что красивая.
«Ничего уж тут не попишешь, это действительно конец.-проникновенным голосом заявил джин Хоттабыч и сразу же поправился. — Абсолютных концов не бывает. Самый Главный Программист не дает ничему стоящему пропасть окончательно и бесповоротно. Может, и я уже не та прежняя куча стандартных кибермодулей.» Данилов еще успел задуматься о том, пришел ли джин к ортодоксальной религиозной точке зрения или же числит за какой-то киберсистемой функции всеведущего Ума-Разума.
За секунду до смерти, когда оголтелые гейзеры уже рвались к небу со всех сторон, а сумасшедшая
