человек становится похожим на жидкое яйцо.
– Ну и пейте на здоровье, раз природные данные способствуют, – предложил опытный врач. – Только у больных гепатитом не советую.
– И вы доверяете тому, что я сказал? – спросил Летягин.
Стоматолог пожал плечами.
– Почему бы и не доверять, я же не телезритель, чтобы меня разыгрывать. Я просто считаю, если с вами случилось что-то неожиданное и как бы неприятное, надо посмотреть, можно ли извлечь из этого какую-нибудь пользу, не дает ли это какие-нибудь скрытые преимущества перед согражданами.
– Извините, я пошел, – стал собираться разочарованный Летягин.
– Куда вы! – спохватился опытный профессионал. – Клычочки подпилим, если желаете. Внешность сделаем, не подкопаешься.
– Само все спрячется, – скорбно сказал Летягин. – А лучше бы всем было видно чудище с залитыми кровью губами и волчьей физиономией. Лучше бы мною пугали детей, лучше бы каждый знал, каким не надо быть. Открытое зло – прекрасно.
– Ну, у вас средневековые представления, – мгновенно утратил интерес стоматолог и перешел к более перспективному клиенту.
'Хлопни меня сейчас какой-нибудь метеорит, не расстроился бы', – подумал Летягин уже на улице.
'Убейте, зарежьте, моя здесь могила... Ой, какие мы значительные, как себе нравимся', – стал дружески передразнивать Красноглаз.
'Если я не смогу стать нормальным человеком, то уж нормальным человеческим трупом мне никто не запретит сделаться!' – прокричал внутри себя Летягин.
'Опомнитесь, – всполошился Резон, – жизнь прекрасна и удивительна'.
'Ты что задумал? Ты это брось! – заныл Красноглаз. – Мы же с тобой. Нам без тебя нельзя'.
'Найдете себе нового дурака. Дефицита нет', – мрачно сказал Летягин и отправился в ночную аптеку.
Там его встретила медлительная женщина, которая уже не очень отличала сон от яви, но инструкции ставила много выше и того, и другого. На требования Летягина продать побольше снотворного, она ритмично повторяла: 'Рецепт, рецепт'. Не обратила она внимания, даже когда Летягин зарычал и показал клыки. Тогда упырь-неудачник стал у дверей и принялся рычать на всех выходящих из аптеки. Среди них оказывались и обладатели нужных рецептов, которые без всяких препирательств спешно отдавали Летягину свои снотворные медикаменты. Когда набрался целый карман таблеток, то он погрузил их в пасть, запил из лужи – теперь уже было плевать на всякие тонкости, – и стал дожидаться сонной смерти. Смерть на этот раз не пришла. Пришло расстройство желудка со всеми вытекающими последствиями, но и оно быстро выдохлось.
'Раз так, – подытожил Летягин, – то я направляюсь к себе домой'.
'Будем жить, ура, виват Георгий! – заобнимались Резон и Красноглаз. – А значит, будем жить лучше и веселее'.
8
Хотя дверь была заперта, он догадался, что дома кто-то есть – даже по тому, как проворачивался ключ в замке. Кроме того, не слишком сильно, но пахло сапогами.
'Неужели там все-таки сидит и жрет колбасу салями участковый лейтенант Батищев, прыгающий по кочкам голов, среди которых моя последняя – в следователи. Сейчас войду и трахну его табуреткой по спрятанному за рыжими волосками лбу. И пусть меня расстреляют. Так даже лучше. Наденут на голову полосатую шапочку и вмажут по ней из 'Макарова'. Тут, наверное, и ребенок справился бы отлично. 'Петенька, видишь у дяди такая смешная маковка, мушечку чуть пониже, держи крепче двумя ручками...' Да, это вам не прямо по оголенному человеческому затылку палить... Все же приятно, что заодно сдохнут две гадины – Красноглаз и Резон'.
Уже в прихожей по запаху Летягин понял, лейтенанта здесь нет. Было другое – аромат ночных насекомоядных цветов. 'А все-таки не зря я в вампиры пошел. Нюх у меня явно прогрессирует'.
На прожженном сигаретами диване лежала она.
Бывшая законная супруга так умела слушать, что он стал считать, что умеет говорить. Так любила изящные искусства, что он мог кинуть сто мозолистых рублей на какую-нибудь китайскую тарелку и не припомнить это потом. Профессорская дочка, вышедшая замуж за полудеревенского паренька среднего ума и внешних данных, который, даже вернувшись из рейса, напоминал приехавшего с городской ярмарки крестьянина. Однако, разве не ее бросили в грузовик вместе с белобрысыми финскими диванами и креслами четыре рыжих мужика? Он еще хотел что-то пообещать ей, а она махнула рукой, трогайте, мол, чего его слушать. А остальные вещички, те, что получше, она задолго до своего полного исчезновения стала переправлять на родительскую квартиру, 'чтобы не захламлять дом'.
Сейчас Нина проснулась, приподняла голову, посмотрела куда-то в сторону.
Волосы у нее теперь заметно светлее, и вообще она кажется еще лучше, чем даже в самый первый вечер их знакомства.
– Ничего себе явление... Как сон, как внутренний туман... Ты чего-то забыла у меня, Нина?
– Ехидничать ты не разучился, – сказала, а потом уж взглянула на него. – Ты симпатичный, хотя и совершенно опустившийся.
– Могла бы добавить 'в мое отсутствие'. Но дело не в том, Нина. Объективно я достаточно гадок. Приязнь ко мне – действие зова.
– Зов предков, да? Насмотрелся про Тарзана.
– Видик ты забрала с собой... Но я предупреждаю, что это сравнимо с действием алкоголя – когда выпьешь, женщина кажется красивее.
– Представляешь себе – мужчина нет. Просто становится все равно.
– Значит, зов похож на ностальгию по родным местам, тоску по здоровому коллективу...
– Хватит, Летягин. Я просто пришла к тебе. А ты меня еще любишь?
– Попробуй, не полюби тебя.
– А ты мне снишься, просто кошмар.
– Значит, что-то осталось между нами, Нина.
Он сел рядом. Они взялись за руки. Он почти поверил, что вампирский зов – просто выпяченная случайность. А раз зов – неправда, то может, и все остальное – нет, не неправда, но просто как темный воющий лес, который уже пройден. Ведь сейчас заметно в глазах Нины не оцепенение, а знание тайны, которая, может быть, их связывает. Ведь эта тайна важнее, чем вещи, чем набитые вещами люди, которые их окружали. А когда она существует меж двоими, то и мир воспринимается со своей лучшей, тайной стороны.
– Между прочим, я тебе помогла, Джордж. Здесь вертелись какие-то типы и милиционер впридачу. Ломать дверь собирались, что ли. Я им сказала, чтоб все убирались, жена пришла. И их как ветром сдуло. Почему, а?
– Тебя боятся, Нина, потому что ты не боишься. Ты свободный человек.
– Я и тебе вольную дам. Не пожалеешь.
– Не знаю, стоит ли со мной возиться, Нина. У меня появились не лучшие черты, – честно признался Летягин.
– Я тоже не стояла на месте.
Ее пальцы легли на его шею, тонкие нежные пальцы – только вот любовь к длинным ноготкам у нее не исчезла. Нет, пожалуй ноготки слишком длинноваты, они даже царапают его. Но не скажешь же женщине, которая тебя целует, чтобы она вела себя поосторожнее. Можно и потерпеть – главное, они вспомнили...
А когда ее пальцы стали умелыми пальцами убийцы, а знающий взгляд Летягина увидел губы,
