вытянувшиеся в стальную трубку, которая вошла в его лопнувшую под ухом плоть, он уже и не смог пошевелится. Разве что привстал, но тут ему показалось, что на него навалилась гора, и он обмяк...
9
Забрезжил свет. Какой-то человек сидел рядом и елозил по его лицу мокрой тряпкой. Летягин поперхнулся и чихнул. От содрогания заныло под ухом. Потрогал пальцем – лежит компресс.
– Очухался? Видишь, брат, до чего лирика доводит. Но за трепетную выю не бойся. Рассечения тканей, конечно же, нет – все, как и полагается, сделано с помощью пространственной развертки. Отек, правда, случился из-за сильной тяги. Ничего, не хнычь, рассосется, – человек говорил уверенно и назидательно.
– Кто это меня? И вы-то сами что здесь делаете? – устало, даже безразлично спросил Летягин.
– Кто, кто? Жена твоя Нина тебя же и обработала. А я Трофим Терентьевич. Со мной ты уже знаком. Гиеноподобие, дворнягообразие – помнишь. Я, скажу без излишней скромности, знаток метаформизма. И тебя научу этому ремеслу.
– Не надо мне вашего вампирского ремесла, я не способный!
– Не прибедняйся. Нинуля-то освоила? Освоила, ценный теперь кадр. Только увлекающийся, может и до дна допить. А ты, Жора, кстати, невкусный оказался. Плохо Ниночке стало, подкосились ноженьки, задрожали рученьки, едва успела СОС послать. Хорошо, что я сегодня дежурю. Скорую вызвал, сам прилетел. Врач сказал, отравление жуткое, не ручается, что будет жить. Такое, кстати, бывает, если донор шибко токсичен... Ты там ничего не принимал на грудь?
– На какие шиши? – Летягин правдоподобно похлопал по карману.
– Ну, дело хозяйское, ты ведь у нас уже большой мальчик, и жена – твоя собственная. Мы в семейную жизнь не лезем. Меня вот другое беспокоит – на работу-то пойдешь? Я пиджак тебе зашил и ботинки почистил.
– Мне нечего на работе делать, Трофим Терентьевич. Кризис жанра. Я в свободном поиске. Мне надо за спиртом к тете Маше, а потом за флоппи-дискетками к дяде Васе, а потом в кое-какую контору за программами... Моя собственная продукция не пользуется спросом населения.
– А чего так скромно, Георгий?
– Не берет клиент – одна крупная автосервисная фирма – боится, что мои программы выведут на чистую воду ее гешефты с запчастями. А начальство в моем институте на клиента не давит, потому что не пользуюсь я уважением.
– Это ЗАГОН, – внушительно произнес Трофим, – сейчас пойдем прямо на твою работу и посмотрим, кто тебя там обложил. А дальше все зависит от твоей сознательности. Или поймешь, что ты вампир, или ты – доходяга. И не сегодня-завтра окажешься в ЯМЕ. Я тебе сразу могу сказать – туда попадать не стоит.
– В яму не стоит, – эхом отозвался Летягин, попробовав на вкус слова Трофима. Предательство Нины придало им давящую весомость. А что, если действительно обложили? Обложили не вдруг, а начали это делать загодя, давно, когда он был еще подростком и мечтал смыться подальше от двух деревенских старух: матери и тетки. Туда, где жизнь, где все по-человечески. А дома, ему казалось, не было ничего, кроме тления, которое он видел и в сухих руках старух, и в темных паутиновых углах, и в божнице. Но сейчас он уже понимал, что таинственное, непонятное принимал за смерть, а жизнью ему представлялся слегка прикрытый косметикой распад, который охватил весь его мирок – квартиру, работу, семью, друзей, и вызвал появление вот этих вот 'гиеноподобных'. Куда теперь? Словно отвечая, заботливый Трофим накрыл Летягина пиджаком.
– Надевай галстук, Жора, и иди со мной. Для начала надо организовать твое питание. Это первично. Потом мы возьмем все то, что отняли у тебя и о чем ты даже забыл. Физически ты уже вампир, а значит, у тебя большая фора. Я мог бы назвать плеяду громких имен: Владимира Ильича, Иосифа Виссарионовича, Адольфа Алоизовича, Пол Потыча и так далее, и все они – из наших. Но это были вампиры милостью судеб, бессознательные упыри, им не хватало вампирского КРУГА, они не видели ВОРОНКИ, и в их стремлении к счастью было так много лишнего, бесполезного, надуманного. Сплошь и рядом они пытались сконцентрировать, организовать энергию, чувства, мысли подвластных им людей не естественными вампирскими средствами, а грубым подавлением, навязыванием, насилием. Нам, сознательным вампирам, это чуждо. Так что мы не только материалисты, но еще и гуманисты, друг мой...
– Какой же тут гуманизм, уж назвали бы иначе. Вы же тянете у людей кровь, а не водицу. Можно сказать, жизненную основу. Это очень плохо для них.
– Ты скользишь по поверхности вещей, сынок. Это очень хорошо для них, поверь уж. Человеку всегда легче, когда у него забирают лишнюю тяжесть, бесполезный избыток. Ведь берут-то не просто так, а чтобы вернуть, претворив изъятое в духовные и материальные ценности. Происходит принудительный, но необходимый заем, своего рода социальное страхование.
Звучало убедительно. Летягин не умел спорить, однако сопротивлялся:
– Вы можете внести инфекцию, СПИД привить.
– Кто угодно, только не мы. Все организованные вампиры, пользующиеся волнами преобразования в установленных диапазонах, обязаны применять пространственную развертку доноров, то есть БЕСКОНТАКТНЫЙ сбор кровяной массы. Все контактные способы запрещены законом нашего круга, за этим строго следят. Даже за некачественную обработку, приведшую к отекам, мы строго и персонально наказываем.
– Это бескультурие, – вспомнил Летягин нужное слово.
– Это древняя и прекрасная культура общения, средство воспитания чувств. Несмотря на исправно работающий зов и фальшивую услужливость, что ты получил от Дубиловой? Во-первых, удар по морде, во- вторых, презрение.
– Ну и черт с ней, – фыркнул обидчивый Летягин.
– Нет, не черт. Ты людьми не бросайся, Георгий, – строго произнес Трофим. – Она тебе не нравиться. Прекрасно. Но дружить с теми, кто нравиться – небольшая заслуга. А ты отбрось эгоизм, настройся на эту даму, стань ей своим, улови, что томит ее сердце, что ждет ее разум – самый главный дефицит. Дай ей кусочек от того, чего она требует. Хотя бы пообещай, помани. Не бойся демагогии, накрутки – ведь нужно только, чтобы донор снял свою психическую защиту, раскрылся перед тобой. Если справишься, то будьте-нате, придет волна, и он развернется пространственно, станет доступным для КРОВОСБОРА.
– Получается, человека вы ломаете?
– Диалектики в тебе мало, Георгий. Донор пусть бессловесно, но желает пожертвовать частицу от себя на мировой прогресс. Поэтому-то с такой готовностью покоряется зову. Тут уж сам не теряйся. Волна освещает тебе дорогу за пределы обыденной реальности, туда, где ты тоже существуешь, где продолжаешься. Чтобы ты нашел там более энергоемкий и менее затратный морфовариант для себя, например, упыря зубатого, зверя-вурдалака или хомо вампирикус. Учти, каждый последующий более эффективен, тратит меньше энергии и времени на взятие одного и того же количества калорий, чем предыдущий.
– И где же эти варианты сидят, почему физики их не видят?
– Если физики туда заглянут, то увидят кукиш, но это им, к сожалению, не грозит. У нас другая наука – вампирика. Вот тебе азы азов: есть подпространства или измерения, где хранятся так называемые 'спящие' структуры. Если в эти области перевести свой психический центр и возбудить автоволну, то и произойдет преобразование 'спящей' структуры по многомерной матрице во вполне работоспособный вполне телесный морфовариант. Причем, скорее всего, вампирического типа.
– А что, толстая пиявка с двумя сосалами тоже украшает мать-природу? – ехидно уточнил Летягин.
