Желваки на скулах нервно подергивались. На мгновение Дэвису стало страшно. Перед ним была не робкая, нерешительная девчонка, а сильная, самоуверенная, отчаянная, готовая сражаться за свою любовь женщина.
– Ты уже выздоровела и… и…
– И теперь мне пора выметаться из твоего дома и из твоей жизни? – с неожиданной даже для себя самой злостью спросила Камилла. – Так, Дэвис? Ты хочешь, чтобы я оставила тебя в покое? Тебе нравится жить в лесной глуши, вдали от людей? Неужели тебе не хочется женского тепла и ласки? Неужели ты не мучаешься по ночам от страстного желания? Особенно зная, что в нескольких метрах от тебя так же сгорает от страсти женщина?
– Камилла, я не знал… – Дэвис не мог подобрать нужных слов. Его дыхание участилось. Сердце с отчаянием самоубийцы колотилось о грудную клетку, словно желало одним махом покончить с раздиравшими его противоречиями.
– Не знал, что я люблю тебя? – Камилла с сарказмом усмехнулась.
Она нисколько не сомневалась в том, что Дэвису известно о ее чувствах. Она не раз давала ему понять, что испытывает к нему далеко не дружеские привязанность и благодарность. Однако Дэвис предпочитал уходить от откровенного разговора. Он подобно страусу прятал голову в песок, игнорируя ее признания и намеки. Что ж, пришло время взглянуть правде в глаза.
– Камилла… – Дэвис опустил голову, но она нежно взяла его двумя пальцами за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. – Я боюсь.
– Боишься любви?
Он кивнул.
– Но почему?
– Однажды я уже страдал… Думаю, я не выдержу еще одну потерю.
– Зачем ты говоришь о потерях? Я никогда, никогда не брошу тебя. Обещаю, Дэвис, я всегда буду с тобой.
Камилла гладила ладонями его лицо. Дэвис закрыл глаза и несколько раз попытался поцеловать ее пальцы, но они вновь и вновь ускользали от его жадных губ.
Грустная песня Синатры о неразделенной любви наполнила комнату ностальгической печалью.
– Камилла, ты не понимаешь… Я боюсь, что не смогу тебе помочь.
– Ты мне уже помог, Дэвис. Я хочу быть с тобой.
Камилла перегнулась через стол и прижалась горячими губами к губам Дэвиса. Ей было абсолютно наплевать на доводы разума. Она парила над землей, мечтая лишь о том, чтобы поцелуй никогда не кончался. Пусть Дэвис вечно ласкает ее своим требовательным языком. Пусть его губы ищут и слегка покусывают ее губы, доставляя неземное удовольствие. Пусть сладостная пытка не заканчивается.
Дэвис встал из-за стола и притянул Камиллу к себе. Его руки гладили ее спину, нетерпеливо вытаскивая тенниску из-под джинсов. Камилла едва слышно вздохнула, когда Дэвис начал покрывать поцелуями ее шею. Она запрокинула голову, чтобы насладиться приятными ощущениями. Дэвис провел языком по изгибу ее шеи, плотно сжал губами мочку уха, а затем пощекотал языком ушную раковину. Камилла снова вздохнула. Она помогла ему стянуть с нее трикотажную футболку. Дэвис спустился ниже, теперь он истязал губами и дразнил языком ее грудь. Кружевной бюстгальтер, купленный Мартой, сыграл свою роль, возбудив и раздразнив Дэвиса не на шутку. Теперь деталь женского гардероба лежала на полу рядом с тенниской.
Дэвис воспринял вздох Камиллы как приглашение. Он опустил женщину на кровать, покрытую полосатым покрывалом, а сам навис над ней, не переставая целовать. Камилла отвечала на быстрые, нетерпеливые поцелуи Дэвиса, ловя его прерывистое дыхание… Ее рука скользнула под его рубашку. От прикосновений к горячей коже по пальцам Камиллы пробегали электрические разряды, накаляя ее естество все сильнее.
– Камилла, я хочу тебя, – прошептал Дэвис, сжав хрупкую, как тростинка, женщину в объятиях и уткнувшись головой в ее грудь.
Наконец-то! – возликовала Камилла. Наконец Дэвис станет моим! Он тоже любит меня, пусть и не желает в этом признаваться.
– Дэвис, пожалуйста… – выдохнула она.
Дэвис, будто отрезвленный ее страстным порывом, отстранился. Камилла в недоумении смотрела на него. Что произошло? Почему Дэвис так резко охладел? Неужели это она виновата?
– Я что-то сказала или сделала не так?
– Камилла, мы не должны. – Дэвис смахнул со лба выступившие капельки пота и отошел от кровати на несколько шагов, словно надеясь, что выдержанная дистанция обезопасит его от необдуманных поступков.
– Но мы оба этого хотим. – Камилла стыдливо прикрыла обнаженную грудь покрывалом.
– Это будет ошибкой.
– Нет, Дэвис, иди ко мне. – Она протянула к нему руки, но вместо того, чтобы приблизиться к ней, Дэвис отшатнулся назад. – Я тебе неприятна?
– Вовсе нет.
– Ты помнишь, каким чудовищем я была, когда ты обнаружил меня на берегу, – продолжила Камилла, не обратив внимания на его возражения.
– Камилла, прекрати. Ты уже здорова и снова красива. Любой мужчина был бы рад…
– Мне не нужен любой мужчина. Мне нужен ты. Иди же ко мне. Я хочу стать твоей. До конца. Возьми меня.
Камилла откинула покрывало и приняла зовущую позу. Дэвис был прав: любой другой мужчина на его месте не устоял бы перед соблазном. Камилла и в самом деле была прекрасна. Стройное тело было наполнено страстью и желанием, оно буквально звенело от возбуждения и накала. Светло-русые волосы разметались по женственно-мягким плечам. Большие глаза-озера были полны грусти и призыва.
Поняв, что Дэвис больше не приблизится к ней, Камилла побледнела, а затем уткнулась лицом в подушку и разревелась от обиды и стыда. Она предложила себя мужчине, а он… он не только не ответил на ее чувства, но даже не пожелал взять ее тело.
Дэвис не бросился ее утешать. Он и сам едва сдерживал слезы. В несколько шагов он пересек комнату. Через мгновение хлопнула входная дверь.
Дэвис вернулся только через несколько часов, глубокой ночью. Камилла притворилась спящей, хотя до этого искусала губы от волнения и самообвинений. Стараясь не шуметь, Дэвис расстелил постель и лег, не раздевшись, спать.
Утром оба старательно делали вид, что накануне ничего необычного не произошло.
5
Дэвис вышел на тропинку, ведущую к дому, и едва сдержал возглас удивления. Ему навстречу шел шериф Маркес. На лице его давнишнего врага играла самодовольная усмешка. В зубах дымилась толстая коричневая сигара. Дэвис был потрясен.
Маркес шел ему навстречу со стороны дома! Наверняка он уже успел не только познакомиться с Камиллой, но и засыпал ее вопросами относительно ее прошлого. Дэвис мысленно приготовился к худшему. Похоже, очередной раунд противостояния закончился с разгромным счетом в пользу Маркеса. Если он узнал о том, что у Камиллы нет при себе никаких документов и Дэвис, обнаружив несостоявшуюся самоубийцу на берегу реки, не вызвал ей «скорую», то в его руках оказались все козыри.
– Не могу сказать, что рад тебя видеть живым и здоровым, – поприветствовал Дэвиса Маркес.
– Взаимно, – пробурчал Дэвис, пытаясь разгадать намерения Маркеса. Почему он медлит? Почему сразу не упрекнет Дэвиса в легкомыслии и сокрытии незнакомой женщины, едва не погибшей в реке? До каких пор он будет играть в кошки-мышки?
– Как дела, Харт?
– Неужели твои ищейки еще не доложили? – в том же саркастичном тоне ответил Дэвис. Они походили на двух петухов, задирающих друг друга перед боем. Разве что вокруг не было толпы зевак, делающих ставки на одного и другого.
– Ну-у-у, признаюсь, до меня дошли кое-какие слухи.
Расплывчатость формулировки не столько испугала Дэвиса, сколько, напротив, успокоила. Возможно, Маркес всего лишь блефует. Может быть, Камилла не открыла ему дверь? Что за выдумки?! – осадил себя Дэвис. Камилла знает, что я никогда не закрываю дверь, и тоже этого не делает. Дикие звери не подойдут к жилищу человека близко, а люди в этой глуши не появлялись неделями.
– Тебе здесь нечего делать, Маркес. Какого черта ты приехал?
– Не поверишь, Харт, но я соскучился по тебе.
– Мучаешься изжогой от избытка желчи?
– Может быть, пригласишь меня в дом?
– Даже не надейся.
– Говорят, у тебя появился постоялец, – осторожно закинул удочку Маркес.
Дэвис и бровью не повел.
– В смысле?
– Ребята сказали, что видели тебя в компании женщины.
Маркес сказал это таким тоном, словно и сам сомневался в правдивости собственных слов. Харт – с женщиной? Что за чепуха. Ни одна здравомыслящая женщина не попрется в лесную глушь к такому психопату, как Дэвис. Однако полицейские, регулярно проведывавшие Харта, уже дважды сообщали о том, что видели рядом с домом отшельника молодую женщину. Если с достоверностью первого сообщения можно было поспорить (незнакомка была в мужской одежде, и копы вполне могли принять за женщину какого-нибудь заблудившегося охотника), то второму докладу трудно было не поверить: Дэвис и молодая женщина катались на лодке.
– По-моему, твоим ребятам пора пройти тест на алкогольную или наркотическую зависимость, – холодно сказал Дэвис.
Он поразился, насколько удачно ему удалось изобразить бесстрастность. У него не было иного выбора. Он обязан уберечь Камиллу и себя самого. У Маркеса ничего нет, кроме подозрений. Как опытный полицейский, он мог доверять лишь своим собственным глазам и ушам. К тому же Дэвису было хорошо известно, насколько низко он ценил профессиональные качества своих подчиненных. Маркес был высокомерен и самовлюблен настолько, что считал всех остальных людьми второго сорта, не способными ни на что, кроме потребления пищи и удовлетворения низменных инстинктов. Как ни парадоксально, но именно Дэвиса Харта он считал достойным противником. Прочих он презирал. Дэвиса же он удостоил большей чести: его он ненавидел.
– Дэвис, ты ведь знаешь, тебя ждет электрический стул, если ты держишь невинную женщину в плену.
– Маркес, пора тебе нанести визит психоаналитику. Что-то в последнее время у тебя разыгралось воображение. Неужели я похож на сексуального
