Вот они, муки чистилища.
— Лантхильд!!
Вбежала девка, задела тазом дверной косяк. Пошел колокольный звон.
— Тазы ставь! Да не сюда, дура! О Господи!..
Лантхильда поставила таз на согбенную спину Сигизмунда. Вода гулко застучала об эмалированное дно.
Из-под таза Сигизмунд заорал:
— Подними его! Хули на меня-то ставить!.. Над компьютером держи! И убери ты этого чертова хундса!
Девка с готовностью пнула кобеля. Кобель понял так, что теперь девка с ним играть будет, и временно освободил хозяина от своего назойливого внимания.
— Таз держи!
Лантхильда сообразила — приподняла таз.
— Йаа! — сказал Сигизмунд. Пригибаясь, как боец под обстрелом, вынес компьютер из зоны экологического бедствия. Потащил в гостиную.
Успеть бы, пока телефон не залило. Вода в тазу уже не стучала, а булькала и плюхала.
Сигизмунд поставил компьютер на пол гостиной и бегом вернулся обратно. Лантхильда, подобная кариатиде, нелепо застыла с тазом над головой. Вода уже перетекала через край, заливая неподвижное девкино лицо и свитер.
— Блин!
Теперь текло вдоль всего шва. Сигизмунд отобрал у Лантхильды таз, показал на телефон — выноси! Она поняла, метнулась к озо. По дороге споткнулась о шнур, едва не упала. Сигизмунд застонал.
Эвакуировав телефон, Лантхильда забеспокоилась насчет ого. Как бы ого не повредилось. Без такой ценной вещи — как жить?
— Второй таз бери, быстро!
Ого был вне сектора поражения. Пока.
Второй таз водрузили на диван. Ведро — на место, где стоял компьютер.
Пол был весь в лужах. Кобель прекратил бурные игры, бродил среди луж, недоуменно нюхал.
— Давай-ка ого вынесем, — сказал Сигизмунд Лантхильде. — На всякий случай.
Подошли с двух сторон. Взяли. Сектор поражения затрагивал дверь. Проскакивали быстро, самоотверженно закрывая собой ого. Больше, конечно, старалась Лантхильда. Хозяйственная.
В коридор девка вышла первой. Двигалась спиной. Была направляющей. Оказавшись у двери в «светелку», вдруг резко изменила курс, открыла задом дверь и затащила ого к себе. Сигизмунд поначалу подчинился, не думая. Потом рявкнул:
— Эй! Ты это что?
— Йаа, Сигисмундс, — важно подтвердила Лантхильда.
Спорить было некогда. Сигизмунд побежал за видаком.
Лантхильда шарила в поисках оготиви. Бегая под грязными струями, Сигизмунд в сердцах пнул ее, чтобы не путалась под ногами.
Клеенкой кое-как прикрыл книжные полки. Всђ. Пора бежать разбираться — охренели там все или как?.. Убить!.. Ублюдки, мать…
Матерясь, Сигизмунд выскочил из квартиры и понесся на четвертый этаж. Яростно позвонил. Никого. Еще раз яростно позвонил. Аж лестничную площадку копытом рыть стал.
Под дверью сонно закопошились. Спросили: «Кто?»
— …В пальто! — кипя, ответил Сигизмунд. — Сосед, бля!..
Подействовало. Дверь отворилась. На пороге стоял сосед с четвертого этажа, в трусах и майке. Широко зевал.
— Что у тебя, мать твою, творится?! — заорал Сигизмунд.
— А?
— Охерел?!
— Что? Да я сплю…
— Что? — переспросил Сигизмунд.
— Сплю я. После смены пришел и сплю. А ты че дерганый-то такой, сосед?
— Течет у меня с потолка… дерганый…
Сосед проснулся. Метнулся по коридору. Сигизмунд, злорадствуя, пошел следом.
Сосед распахнул дверь той комнаты, которая над сигизмундовской (спал, видать, над «светелкой») и… навстречу хлынула бурная мутная меловая река. Миссисипи. Как бы в довершение маразма из радио, орущего на кухне, доносились «Реки Вавилона».
— Бля! — изумился сосед и пробудился окончательно. — Отец! — проникновенно обратился он к Сигизмунду. — Ты же видишь — я раздет! Поднимись на пятый этаж, что они там, блин… Я следом, только портки напялю…
Сигизмунд выскочил из квартиры. Оставляя мокрые следы, поднялся на пятый этаж.
— А ты что здесь делаешь, мать твою?..
На площадке перед соседской квартирой маячила Лантхильда. С волос и со свитера текла грязная вода. Лицо и джинсы были в известке. Девка сбивчиво что-то начала объяснять. Откуда-то снизу доносился лай кобеля, который, пользуясь бесконтрольностью, вырвался на лестницу и оглашал ее гавканьем.
— Хундса поймай, идиотка.
— Йаа, пилин… Хордс!..
Обоих усыпить! Обоих!.. Чтоб бессмысленностью не мучились.
Сигизмунд принялся звонить в дверь и одновременно колотить в нее ногами. За дверью крепко заматерились, застучали твердыми сапогами и вдруг распахнули настежь.
Сигизмунд оказался лицом к лицу с маленьким строгим дедушкой в кирзачах. Дедушка наставил на Сигизмунда бородку и хотел что-то сказать, но Сигизмунд опередил его:
— Что вы тут, вашу, понимаете…
Не обращая на Сигизмунда внимания, дедушка отвернулся и прокричал кому-то в глубину квартиры:
— Леша! Там текђт!
— Ебаный в рот! — отреагировал Леша.
Дедок развернулся к Сигизмунду.
— С какого этажа?
— С третьего, мать вашу!..
— Леша! — Опять дедок в глубины. — До третьего дотекло!..
— Ах ты ж, ебаный!.. — взревел незримый Леша.
В этот момент за спиной Сигизмунда послышался топот. Ворвался сосед с четвертого, разбуженный и злой. Наскочил на дедка, обрушил потоки мата. Из мата явствовало, что у соседа прорвало трубу в ванной.
— Леша! На четвертом еще трубу прорвало!
Леша не отозвался. Сигизмунд миновал дедка и устремился вперед — поглядеть Леше в глаза.
Распахнул дверь в ванную и…
…Так погибал в волнах «Стерегущий». Так исходил фонтаном памятник героическому «Стерегущему», когда, конечно, фонтанировал. Так изрыгал струю в сколько-то там десятков метров раздираемый Самсоном петергофский лев.
Леша лежал грудью на трубе. Труба, странно всхрапывая и постанывая почти человеческим голосом, исторгала воду. Потоки воды. Леша держался на последнем. Его грозило смыть. Видимо, сказывалось отсутствие дедка.
— Дядя Коля!.. — хрипло проорал Леша сорванным голосом. — Стояк… на хер… перекройте!..
Дедок затопал кирзачами и куда-то ушел.
