визиту брата по воде, и стал настраиваться на встречу с братом. В прошлый раз он удивился, когда дверь открылась, впустив к нему Джилл. Смит тогда еще не знал, что такое дверь, но сейчас уже усвоил это и отдался радости, которая приходит в присутствии братьев по гнезду или по воде, а иногда – в присутствии Старших Братьев. Радость его несколько омрачилась от сознания, что брат ее не разделяет; брат скорее огорчен, да так сильно, что вот-вот дематериализуется. Но Смит уже знал, что эти странные существа могут испытывать очень сильные отрицательные эмоции без риска для жизни. Брат Махмуд мог по пять раз в день переживать душевную агонию, но при этом и не думал умирать физически. Другой его брат, капитан ван Тромп, тоже часто испытывал приступы душевных страданий, которые, по понятиям Смита, давно должны были привести его к дематериализации, тем самым разрешив конфликт, а капитан был жив и здоров. Поэтому Смит не обратил внимание на волнение Джилл.
Джилл сунула ему какой-то узел.
– Одевайся! Быстро!
Смит взял узел в руки и застыл в растерянности.
– Господи! Давай помогу!
Ей пришлось самой и раздеть его, и одеть. Пижаму и тапочки Смит носил не потому, что ему так велели. Он мог их снять и надеть, но делал это очень медленно. Сейчас Джилл взяла дело в свои руки. Она была медицинской сестрой, а Смит не испытывал стыда от своей наготы, поэтому обошлось без проблем. Смит был очарован кожей, которую Джилл натягивала ему на ноги. Но брат по воде не дал почувствовать и полюбить новую кожу – Джилл принялась пристегивать чулки к повязкам. Форму сестры милосердия она выпросила у напарницы, якобы на маскарад для своей двоюродной сестры, которая носит одежду большого размера. Джилл надела на Смита пелерину – кажется, неплохо получилось. С туфлями было хуже: они оказались тесными, а Смит и босиком ходил плохо.
Джилл надела на него шапочку и приколола ее к волосам.
– Волосы у тебя коротковаты, – заметила она озабоченно. – Ну да ладно, сойдет, сейчас многие девушки такие носят.
Смит не ответил, так как плохо вник в смысл ее слов. Он попытался представить собственные волосы более длинными и решил, что на это нужно время.
– А теперь слушай внимательно, – сказала Джилл. – Что бы ни произошло, не говори ни слова. Понял?
– Не говорить. Я не буду говорить.
– Иди за мной. Я буду держать тебя за руку. Если знаешь какие-нибудь молитвы – молись.
– Молиться?
– Нет, не надо. Иди за мной и ничего не говори.
Джилл открыла дверь, выглянула в коридор и, убедившись, что он пуст, вывела Смита из палаты.
Смит увидел вдруг множество незнакомых предметов, это выводило его из равновесия. В глаза ему бросались все новые и новые образы, и он ни на чем не мог сосредоточиться. Спотыкаясь, он поплелся вслед за Джилл, стараясь никуда не смотреть, чтобы спастись от окружающего хаоса.
Джилл вывела его в конец коридора и быстро ступила на движущуюся дорожку, бегущую направо. Смит повторил ее движение и чуть не упал. Джилл подхватила его. Поймав удивленный взгляд какой-то горничной, Джилл выругалась про себя и, сходя с дорожки, действовала уже осторожнее. Наконец лифт вынес их на крышу. Тут произошла заминка, которой Смит не заметил. Он наслаждался видом неба. Небо было ясное, глубокое, просто великолепное; Смит его так давно не видел. Джилл искала глазами такси. Людей на крыше не было. Сесть в воздушный автобус Джилл не решилась. Приземлилось какое-то такси.
– Джек! Эта машина не занята?
– Я ее вызвал для доктора Фипса.
– Вот жалость! Джек, как бы нам побыстрее уехать? Это моя двоюродная сестра Мэдж, она работает в южном крыле. Она простужена, и я не хочу ее долго держать на ветру.
Санитар почесал затылок:
– Вам, мисс Бордмэн, я отказать не могу. Езжайте этой машиной, а доктору Фипсу я вызову другую.
– Джек, ты просто прелесть! Мэдж, молчи, я сама все скажу. У нее болит горло, и голос совсем сел. Приедем домой – буду ее ромом отпаивать. – Да, горячий ром – лучшее средство от простуды. Моя мать так всегда меня лечила.
Он набрал адрес Джилл, который знал на память, потом помог Джилл и «Мэдж» сесть в такси.
– Спасибо, Джек, большое спасибо, – поблагодарила Джилл за двоих.
Такси взлетело, и Джилл с облегчением вздохнула:
– Теперь можешь говорить.
– Что я должен говорить?
– Что хочешь.
Смит задумался. На приглашение нужно ответить так, как подобает отвечать брату. Он перебрал в уме несколько подходящих для таких случаев фраз, но не сказал ни одной, потому что не смог их перевести. Наконец он нашел слова, которые переводились на этот странный пустой язык и могли быть сказаны брату:
– Пусть наши яйца живут в одном гнезде.
Джилл вздрогнула:
– Что? Что ты сказал?
Смит был огорчен непониманием, но решил, что в этом виноват он сам.
Он уже заметил, что стремясь к единению с этими существами, он иногда причиняет им боль или приводит в волнение. Смит попытался исправить положение, порылся в своем скудном словарном запасе и сказал так:
– Мое гнездо – твое гнездо, а твое гнездо – мое гнездо.
На этот раз Джилл улыбнулась:
– О! Как мило! Я не уверена, что до конца тебя понимаю, но такого милого предложения мне не делали уже давно, – и добавила, помолчав. – Только сейчас мы по уши вляпались, поэтому давай подождем, ладно?
Смит понял Джилл не лучше, чем она поняла его, но видел, что ей приятно, и решил, что она просит подождать. Ждать ему было нетрудно: он откинулся на спинку сиденья и, довольный, что между ними все хорошо, стал любоваться окрестностями. Со всех сторон громоздились незнакомые предметы, которые нужно было познать. Он отметил, что способ передвижения, практикуемый здесь, не позволяет в полной мере насладиться тем, что встречается на пути. Он чуть было не пустился в порицаемое Старшими Братьями сравнение марсианского образа жизни с земным, но сразу же выбросил из головы еретические мысли.
Джилл молчала, обдумывая свое положение. Она увидела, что такси подлетает к ее дому, и решила, что у нее останавливаться нельзя: там их сразу же найдут. Джилл не знала, как работает полиция, поэтому ждала нападения со всех сторон сразу. Во-первых, она могла оставить отпечатки пальцев в комнате Смита, во-вторых, их видели вместе. А может (Джилл слыхала об этом), полиция прочтет записанный в памяти робота маршрут. Джилл стерла свой адрес из памяти робота, и такси зависло над трассой. Куда лететь? Где спрятать взрослого мужчину, который сам даже одеться толком не может? А ведь его будут искать! Ах, если бы Бен был рядом! Бен, где ты?
Джилл взяла телефон и набрала номер Бена, уже не надеясь его застать. Ответил мужской голос. Джилл было обрадовалась, но радость ее тут же погасла. Это был секретарь Бена.
– Говорит Джилл Бордмэн. Простите, мистер Килгаллен, я думала, что звоню мистеру Кэкстону домой.
– Так оно и есть. Но когда Бена нет дома больше суток, все звонки переадресовываются в редакцию.
– Значит, его до сих пор нет?
