– Буквально то, что я сказал. Дюк, пойми, неважно, сам ли ты уволился или я тебя выгнал. Твоя работа здесь закончилась в ту самую секунду, когда ты объявил, что не станешь есть за моим столом. Думаю, что тебе будет также неприятно оказаться убитым в моем доме. Поэтому сядь, и мы подумаем, как этого избежать.
Дюк испуганно моргнул и сел. Харшоу продолжал:
– Ты приходишься Майку братом по воде?
– Что? Разумеется, нет. Как я понимаю, это ерунда.
– Ты не так много понимаешь, а это – не ерунда. – Харшоу сдвинул брови. – Дюк, я не хочу тебя выгонять. Ты держишь технику в порядке и избавляешь меня от возни с нею. Но я должен удалить тебя и других, кто не приходится Майку братом по воде, чтобы с вами ничего не случилось. Можно, конечно, взять с Майка обещание никого не трогать без моего разрешения. Но во всем этом мало определенности, а Майк имеет обыкновение истолковывать все не так. Представь, что ты или Ларри – тебя ведь не будет – толкнет Джилл в воду. Тогда он окажется там же, где сейчас мой пистолет, и я не успею сказать Майку, что Ларри не хотел Джилл ничего плохого. А жизнь Ларри не должна оборваться из-за моей неосторожности. Я согласен, что каждый виноват в своей смерти сам, но нельзя же давать ребенку в руки динамитную шашку.
– Босс, – медленно проговорил Дюк – вы преувеличиваете. Майк никого не обидит. А я против него ничего не имею, я просто не могу за едой слушать людоедские рассуждения. Он, конечно, дикий, но кроток, как ягненок. Он не способен никого обидеть.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Хорошо. У тебя есть оружие. Я повторяю: Майк опасен. Охота на марсиан позволена в любой сезон. Бери пушку и выходи на него. За убийство тебя не посадят – могу гарантировать. Ну, давай! – Джабл… на самом деле вы ведь не хотите этого. – Не хочу. Потому что ты не можешь. Если бы попробовал, твой пистолет отправился бы вслед за моим. А если бы при этом ты напугал Майка и не дал ему сосредоточиться, то и сам бы туда отправился. Дюк, ты не понимаешь, с чем шутишь. Майк не кроток, как ягненок, но он и не дикарь. Это мы с тобой дикари… Ты держал дома змей?
– Гм… нет.
– А я в детстве держал. Однажды зимой во Флориде я поймал молодую змею. Я думал, что это кардинал. Ты их видел?
– Я не люблю змей.
– Еще один предрассудок. Большинство змей безопасны, очень полезны и красивы. За ними интересно наблюдать. Кардиналы – просто красавцы, красно-черно-желтые, гибкие. У них спокойный характер, с ними можно дружить. Мой новый друг меня, по-видимому, тоже любил. Я умел обращаться со змеями, знал, как их не пугать и не провоцировать на укус: укус даже неядовитой змеи удовольствия не доставляет. Детеныш кардинала был моим сокровищем. Я всюду с ним носился, всем показывал, держа его сзади за голову и позволяя ему обвиваться вокруг моего запястья. Как-то я показал свою коллекцию змей герпетологу зоопарка Тампа. Тот чуть не хлопнулся в обморок. Мой любимец не был кардиналом. Это была молодая коралловая змея – самая опасная в Северной Америке. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Что опасно держать змею дома? Я это и сам кому угодно скажу.
– Ради святого Петра! У меня были анаконды и гремучие змеи, а я до сих пор жив. Ядовитая змея не более опасна, чем заряженное ружье; но и с тем, и с другим нужно уметь обращаться. Та змея была опасной, потому что я не знал, чего от нее ждать. И если бы по своему невежеству я повел бы себя с ней неосторожно, она бы убила меня с той же легкостью, с какой бы кот на ее месте оцарапал. Поэтому я и хочу объяснить тебе, как следует вести себя с Майком. На вид Майк – обычный молодой человек, физически несколько недоразвитый, неловкий, исключительно невежественный, но сообразительный и готовый учиться. Но если он почувствует к тебе недоверие, то станет гораздо опаснее коралловой змеи, особенно, если ему покажется, что ты угрожаешь кому-либо из его братьев. Например, Джилл или мне.
Харшоу покачал головой:
– Дюк, если бы ты не удержался от желания дать мне по морде и тебя в этот момент увидел бы Майк – ты умер бы раньше, чем осознал свою смерть, а я не успел бы остановить Майка. Потом Майк стал бы извиняться, что уничтожил пищу, то есть, твое мясо. Но он не чувствовал бы вины в том, что убил: ты сам навязал ему необходимость тебя убить. А кроме того, Майк считает, что тебе все равно, жив ты или нет. Он верит, что душа бессмертна.
– Я тоже в это верю. Но…
– Неужели? – устало сказал Джабл. – Никогда бы не подумал.
– Я действительно верю. Да, я не часто хожу в церковь, но меня воспитали в твердой вере.
– Ладно. Хотя мне всегда было непонятно, как Господь позволил своим созданиям разбить единую Веру на праведные и неправедные, и почему он так дилетантски управляет миром. Если ты действительно веришь в бессмертие души, я больше не волнуюсь по поводу того, что твои предрассудки доведут твое же тело до смерти. Что прикажешь с ним делать: похоронить или кремировать?
– Джабл, прошу, прекратите меня дразнить.
– Я тебя не дразню. Если ты утверждаешь, что коралловая змея – это безобидный кардинал, я не могу гарантировать тебе долгую жизнь. Любая твоя ошибка может стать последней. Я могу лишь обещать, что не позволю Майку съесть твое тело.
Дюк даже рот открыл. Потом заговорил – гневно, сбивчиво, путано.
Харшоу слушал, затем прервал:
– Ладно, остынь. Делай, что хочешь. Я хочу посмотреть фильм. А-а, чертова машина!
Джабл склонился к проектору:
– Не нужно так сильно. Вот так… – Дюк поправил то, что напутал Харшоу, и вставил кассету.
Вопрос о том, работает ли Дюк на Харшоу или нет, больше не поднимался. Проектор был настольный, рассчитанный на твердую видеозвуковую четырехмиллиметровую пленку. На экране происходили события, предшествовавшие исчезновению бутылки. Джабл увидел, как она летит ему в голову и исчезает в мгновение ока.
– Энн будет рада, когда узнает, что фильм подтвердил ее слова. Дюк, повтори в замедленном темпе.
– О'кей! – Дюк отмотал кассету назад и объявил: – Пускаю в десять раз медленнее.
Кадры были те же самые, а так как замедленный звук ничего не давал, то Дюк отключил его. Бутылка выпорхнула из рук Джилл, поплыла по направлению к голове Харшоу и пропала, но не сразу, а постепенно, становясь все меньше и меньше, пока не исчезла совсем.
– Дюк, можно еще медленнее?
– Секундочку. Что-то случилось со стереоэффектом.
– Что именно?
– Черт его знает. При просмотре с нормальной скоростью все было в порядке. А при замедлении получилось искажение стереоэффекта: бутылка летела от нас, а казалось, что она летит вбок. Это могло произойти из-за внезапного смещения оптических осей камеры. Но камеру я не трогал. Может быть, испорчена кассета?
– Бог с ним, Дюк. Поставь другую кассету.
– Точно. Угол зрения будет другим и мы все увидим, даже если эта кассета испорчена. – Дюк сменил кассету. – Первую часть пустим быстро, а конец замедлим?
– Годится.
Когда Джилл взяла бутылку в руки, Дюк замедлил просмотр. Бутылка двинулась по направлению к Харшоу. Дюк выругался.
– Со второй камерой тоже что-то не в порядке.
– Да?
– Камера была установлена под таким углом, что бутылка должна была вылететь из кадра вбок, а она полетела вглубь. Вы видели?
– Да.
– Но этого не может быть! Одна и та же неисправность сразу в обеих камерах?
