– Возможно. Это очень большой выпускной класс. – Она поднялась, потянув его за собой, и очутилась в его объятиях. Через некоторое время она мурлыкнула:
– Бен, милый, тебе надо подучиться.
– Мне? Я сделал все, на что способен.
– Я тоже. И я вовсе не упрекаю тебя, просто подумала, что Доркас поможет тебе попрактиковаться в поцелуях.
– Привереда.
– Класс подождет. Поцелуй меня еще разок. Я постараюсь быть Доркас.
– Будь собой.
– Мне этого так или иначе не избежать. Майк говорит, что Доркас целует более полно – «больше грокает поцелуй», чем кто-либо другой.
– Перестань болтать.
Что она и сделала.
Через какое-то время Джил вздохнула:
– Выпускной класс, пора бежать… – И убежала, сияя, словно светлячок. – Позаботься о нем, Доун.
– Непременно.
– Поцелуй его, и поймешь, что я имела в виду!
– Я так и хотела.
– Бен, будь паинькой и делай то, что говорит Доун. – Она покинула комнату, без спешки, но бегом.
И Доун приникла к нему.
Джубал поднял бровь.
– Ты хочешь сказать, что в тот момент ты еще сомневался в чем-то?
– У меня не было выбора. Я, ну… смирился с неизбежным.
Джубал кивнул.
– Ты попался. Лучшее, что может сделать мужчина, это попытаться достигнуть мира путем переговоров.
Глава 32
– Джубал, – откровенно признался Бен, – я ни слова не сказал бы о Доун. Я вообще не стал бы об этом говорить, не будь это так важно для того, чтобы понять, что же меня в них во всех беспокоит. И в Дюке, и в Майке, и в Доун, и в Джил, и в других жертвах Майка. Майк их зачаровал. Он производит сильное впечатление. Самоуверенный, очень похожий на коммивояжера, но умеющий подчинять. И Доркас тоже умеет подчинять… на свой лад. Утром я проснулся, теша себя мыслью, что все в порядке. Немножко странно, но весело…
Бен Кэкстон проснулся, не сразу сообразив, где он. Было темно. Он лежал на чем-то мягком, но не на кровати.
Перед его глазами промелькнули события этой ночи. Последнее, что он помнил отчетливо: он лежит на мягком полу Внутреннего Храма, тихо и доверительно говоря с Доун. Это она привела его туда. Они погрузились в бассейн, разделили воду, стали ближе…
Он лихорадочно ощупал место вокруг себя. Никого.
–
Появился тусклый свет, стал ярче, разогнал тьму.
– Я здесь, Бен.
– Фу-у! Я уж думал, ты ушла.
– Я не хотела будить тебя. – Она была одета (к его неожиданному неудовольствию) в деловое платье. – Мне пора начинать службу восходопоклонников. Джиллиан еще не вернулась. Как ты знаешь, это был большой класс.
Ее слова заставили его вспомнить то, что она говорила ему этой ночью… слова, которых не принимала душа, несмотря на мягкость, с какой они говорились… и она внушала ему истины, пока он не стал соглашаться с ними. Он пока еще не грокнул этого… Но да, Джил была занята ритуалом в качестве верховной жрицы – работой, точнее, высоким долгом, который Доун предложила исполнить вместо нее. Бен чувствовал: он должен сожалеть, что Джил отказалась…
Но он не испытывал сожаления.
– Доун… тебе
– Я должна, Бен, милый… милый Бен. – Она приникла к нему.
– Прямо
– Никогда, не следует, – мягко проговорила она, – слишком торопиться.
Платье больше не разделяло их, но он был слишком поглощен предстоящим, чтобы подумать, куда оно делось.
Он проснулся во второй раз и обнаружил, что в «гнездышке» зажигается свет, стоит ему встать. Он потянулся, ощутил, что прекрасно себя чувствует, и оглянулся в поисках трусов. Он попытался припомнить, где мог их оставить, и обнаружил, что не помнит, чтобы снимал их. В бассейне он был уже без них. Наверное, валяются где-нибудь там. Он вышел и отыскал ванную.
Некоторое время спустя, побритый, умывшийся и посвежевший, он заглянул во Внутренний Храм, не нашел там своих трусов и подумал, что кто-нибудь повесил их в прихожей, где хранится вся уличная одежда. «Ну и черт с ними», – решил он и ухмыльнулся от того, что разрешил-таки проблему: носить их или не носить. Здесь, в Гнезде, они были нужны ему, как зайцу стоп-сигнал.
Не было и следа похмелья, хотя выпили они с Доун изрядно. Доун, похоже, спиртное вообще не брало. Вот, наверное, почему он и превысил свою обычную норму. Доун… ай да женщина! Она не выказала никакого раздражения, когда он невзначай назвал ее Джил. Ей было вроде бы даже и приятно.
В просторной комнате никого не было, и он подумал, сколько же сейчас времени. Не то, чтобы его интересовало само время, просто хотелось есть. Он пошел на кухню посмотреть, не удастся ли там чем поживиться.
Стоящий у плиты человек обернулся.
– Бен!
– Вот это да! Привет, Дюк!
Дюк подал ему кружку пива.
– Господи, как я рад видеть тебя. Ты есть Бог. Хочешь яичницу?
– Ты есть Бог. А ты здесь поваром?
– Только когда не удается отвертеться. Обычно это дело Тони. Мы все этим понемногу занимаемся. Даже Майк, если Тони не перехватит его. Майк самый плохой повар в мире. – Дюк принялся разбивать яйца.
