никогда не признают равным.
– Может, я и не собираюсь становиться равным.
– Это очевидно. И Майк явно это предчувствовал. Но Джиллиан настаивала. Так?
– Это только ухудшило дело!
– Вот как? Она хотела, чтобы ты стал одним из них «во всей полноте», как сказал бы Майк. Она любит тебя – и не ревнует. Но ты ревнуешь ее… и хотя утверждаешь, будто любишь, твое поведение
– Проклятье, но я
– Вот как? Возможно, ты просто не понял те олимпийские почести, которые тебе предложили.
– Пожалуй, да, – мрачно признался Бен.
– Я предлагаю тебе выход. Ты, помнится, удивился, как это Майк избавился от одежды. Хочешь, я скажу тебе?
– И как?
– Это было чудо.
– Господи!
– Это всего лишь гипотеза. Ставлю тысячу долларов, что это было чудо. Иди и спроси Майка. Пусть он покажет тебе. Потом пришлешь мне деньги.
– Джубал, я вовсе не хочу облегчать ваш кошелек.
– Тебе это и не удастся. Спорим?
– Джубал,
– Они примут тебя с распростертыми объятиями и не станут спрашивать, почему ты сбежал. Тысячу долларов и на это предсказание. Бен, ты пробыл там меньше суток. Ты провел тщательное расследование, какое обычно проводишь, прежде чем вскрыть в своей колонке очередной гнойник общественной жизни?
– Но…
– Да или нет?
– Нет, но…
– Господи, Бен! Ты твердишь, что
– Что?
– Христос был распят за свои проповеди безо всякого ордера. Подумай-ка лучше над этим!
Кэкстон молча пососал палец и вдруг поднялся.
– Я пошел.
– После ленча.
– Сейчас.
Двадцать четыре часа спустя Бен перевел Джубалу две тысячи долларов. Через неделю Джубал, не получив от него никаких других известий, послал на адрес его офиса открытку: «Черт бы тебя взял, чем это ты так занят?» С некоторой задержкой пришел ответ: «Учу марсианский. Ваш водный брат Бен».
ЧАСТЬ 5
ЕГО СЧАСТЛИВАЯ УЧАСТЬ
Глава 34
Фостер оторвался от работы.
– Юноша!
– Сэр?
– Этот молодой человек… он теперь свободен. Марсиане отступились от него.
Дигби удивленно посмотрел на него.
– Прошу прощения. Есть какое-то молодое существо, для которого я должен что-то сделать?
Фостер ангельски улыбнулся.
– Не обращайте внимания, – ответил он мягко, – это маленькое мученичество, я присмотрю за ним сам. И знаете, юноша…
– Да, сэр?
– Называйте меня просто Фос, церемонии хороши в официальной обстановке, но не нужны в кабинете. И напоминайте, чтобы я не называл вас юношей. Вы прекрасно справились с предыдущей работой. Какое имя вы себе выбираете?
– У меня есть другое имя? – недоуменно спросил ассистент.
– Тысячи. Какое предпочитаете?
– Ну, за эту эру я и не выберу.
– А как вам нравится имя Дигби?
– О, очень хорошее имя. Спасибо!
– Не благодарите меня. Вы вполне заслужили его.
Архангел Фостер вернулся к работе, не забывая о маленьком деле, которое взял на себя. Он быстро прикинул, каким образом эта чаша может миновать маленькую Патрицию… и отругал себя за эту непрофессиональную, почти человеческую мысль. Ангел не должен ведать жалости; ангельское терпение не оставляет места для нее.
Марсианские Старшие достигли наконец элегантного решения своей главной эстетической проблемы и отложили ее в сторонку на несколько полных троек, чтобы не мешать появлению новых проблем. К этому времени птенец-чужак кончил докладывать (без спешки и почти бесстрастно) о том, чему он научился у своего народа, был удостоен похвалы и брошен, поскольку не представлял интереса для их дальнейших замыслов.
Они приняли накопленные им сведения и, ввиду того, что следовало проверить принимаемый вердикт, начали решать вопрос об исследовании эстетических параметров, включающих артистическую необходимость уничтожения Земли. Но эта проблема требовала большого ожидания.
Дайбуцу в Камакуре
