Чужой в стране чужих

– Всегда, – торжественно ответил Харшоу. Он твердил себе, что не знает, какое мальчик имеет к этому отношение… но радовался, что это тяжкое испытание закончилось.

Бун подвел их к стойке с табличкой «Занято» и сказал:

– Вот здесь… или маленькая леди желает сесть?

– Нет, мне и так хорошо. – «Назови меня еще разок маленькой леди» и я спущу на тебя Майка!'

Бармен поспешил к ним.

– Счастливый день. Ваше обычное, епископ?

– Двойное. Что для вас, док? Мистер Смит? Не стесняйтесь. Вы в гостях у архиепископа.

– Бренди, пожалуйста. И воды запить.

– Бренди, пожалуйста, – повторил Майк и добавил: – Но без воды, будьте добры.

Вода не была сутью, и все же он не желал пить воду здесь.

– Вот это я понимаю! – от всей души воскликнул Бун. – Вот это характер так характер! Без воды. Получили? Ладно, это шутка. – Он ткнул Джубала под ребра. – Что для маленькой леди? Кола? Молоко для розовых щечек? Или настоящий Счастливый День, как для взрослых?

– Сенатор, – сдерживаясь, спросила Джил, – хватит ли вашего гостеприимства на мартини?

– Хватит ли? Лучшее мартини в мире: мы не добавляем вермут. Взамен мы благословляем его. Двойное мартини маленькой леди. Благословляю тебя, сын мой, и поторопись. У нас есть немного времени, чтобы выпить и отдать дань уважения архангелу Фостеру. После – в Святилище, послушать архиепископа.

Спиртное прибыло одновременно с выигрышем. Бун благословил их, и они выпили, потом он поспорил с Джубалом из-за трехсот долларов. Бун настаивал на том, что все призы должны принадлежать Харшоу. Джубал, однако, положил все деньги в чашу для пожертвований.

Бун довольно кивнул.

– Док, это свидетельствует о щедрости вашей души. Мы еще вас спасем. Еще по маленькой, люди?

Джил надеялась, что кто-нибудь скажет «да». Джин был с водой, но он зажег внутри огонек терпимости. Никто, однако, не откликнулся, и Бун повел их вверх по лестнице, мимо надписи, гласящей: ИЩУЩИМ И ГРЕШНИКАМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН – РЕЧЬ ИМЕННО О ТЕБЕ!

В конце были ворота.

– Епископ Бун и три пилигрима, гости архиепископа, – произнес Бун.

Створки разошлись. Он провел их по изгибающемуся коридору в комнату. Она была обширна и обставлена с роскошью, которая напомнила Джил стиль похоронного бюро, хотя и была полна радостной музыкой: тема «Звенящие колокольчики» с наложением конгов. Джил почувствовала, что ее тянет танцевать.

Дальняя стена была стеклянной, и казалось, что ее вообще нет. Бун быстро проговорил:

– Вот мы и пришли, люди – в Общество. Вы не обязаны опускаться на колени, но сделайте это, если почувствуете, что так лучше. Большинство пилигримов поступает именно так. Он… совсем такой, как в тот миг, когда его призвали на небеса. – Бун простер руку с сигарой. – Разве он выглядит не как на самом деле? Плоть, оберегаемая чудом, не тронута тлением. Это тот самый стул, на котором он писал свои послания… и та самая поза, в которой он был, когда отправился на небеса. Его никогда не трогали – мы построили храм вокруг него… передвинув старую церковь, естественно, и сохранив ее святые камни.

Примерно в двадцати футах, на стуле, более похожем на трон, сидел к ним лицом старик. Он выглядел, как живой… напоминая Джил старого козла с фермы, на которой она проводила лето в детстве – выпяченная нижняя губа, бакенбарды, неприятные мутные глаза. По коже побежали мурашки: архангел Фостер внушал ложные чувства.

– Брат мой, это Старший? – спросил Майк по-марсиански.

– Не знаю, Майк. Говорят, что да.

– Я не грокаю Старшего.

– Говорю тебе, я не знаю.

– Я грокаю неправильность.

– Майк! Смотри у меня!

– Да, Джил.

– Что он говорит, маленькая леди? – спросил Бун. – Что вы спросили, мистер Смит?

– Ничего особенного, – поспешно ответила Джил. – Сенатору можно мне уйти? Я боюсь потерять сознание.

Она взглянула на труп. По небу плыли клубящиеся облака. Луч света прорвался в просвет и упал на лицо. Лицо мгновенно преобразилось, глаза стали яркими и живыми.

Бун успокаивающе произнес:

– Первый раз всегда так действует. Походите по галерее ищущих, это под нами. Там приходится глядеть вверх, и музыка там другая – тяжелая музыка, с инфразвуком, как я понимаю, – напоминает людям об их грехах. А эта комната – келья Счастливых Мыслей для высших представителей Церкви. Я прихожу сюда посидеть и выкурить сигару, когда чувствую себя не совсем хорошо.

– Будьте добры, сенатор…

– О, конечно. Подождите там, милая. Мистер Смит, оставайтесь здесь сколько угодно.

– Сенатор, – сказал Джубал, – не лучше ли нам послушать службу?

Они вышли. Джил вся тряслась: она страшно боялась, что Майк что-нибудь выкинет в этом ужасном мавзолее и их тут же линчуют.

Два охранника перед порталом Святилища скрестили копья, едва они приблизились.

– Проходите, проходите! – сказал Бун. – Эти пилигримы – личные гости архиепископа. Где их значки?

Значки были уже готовы, а с ними и шифр, отворяющий все двери.

– Сюда, епископ, – сказал важный привратник и провел их по широким ступеням в центральную ложу.

Бун отступил на шаг:

– Сначала вы, маленькая леди.

Бун хотел сесть рядом с Майком, но Харшоу опередил его, и Майк уселся между Джил и Джубалом, а Буну пришлось присоединиться сбоку.

Ложа была роскошной – контурные кресла, пепельницы, откидные столики для освежающих напитков. Они сидели над прихожанами, в сотне футов от алтаря. Прямо перед ними молодой священник заводил толпу, покачиваясь в такт музыке и двигая взад-вперед мускулистыми руками с тяжелыми кулаками. Его сильный бас время от времени присоединялся к хору, а потом возвысился, призывая:

– Ну-ка приподнимем свои зады! Не дадим дьяволу захватить себя врасплох!

Змеиный танец заколыхался у правого нефа, качнулся вперед, повернул к центральному нефу. Ноги топали в такт круговым движениям рук священника и синкопированному пению хора. Топ, топ, А-А! …Топ, топ, А-А! Джил почувствовала ритм и одурело подумала, как здорово было бы потанцевать – и все больше и больше людей присоединялось к танцу под задорные выкрики мускулистого священника.

– Этот мальчик – моя находка, – похвастался Бун. – Я проповедовал с ним в паре и понял, что он может завести толпу до умопомрачения. Преподобный «Джаг» – Джакерман – играл правым тэклом у «Таранов». Вы видели его, конечно.

– Боюсь, что нет, – ответил Джубал. – Я не смотрю футбол.

– В самом деле? Знаете, во время сезона наиболее ревностные прихожане остаются после службы, перекусывают прямо на скамьях и смотрят игру. Стена за алтарем отходит в сторону, и вы видите величайший из стереобаков. Пожалуйте смотреть. Изображение лучше, чем дома, а переживаешь еще больше, потому что вокруг люди. – Он свистнул. – Херувим, сюда!

Появился запыхавшийся привратник.

– Да, епископ?

– Сын мой, ты убежал так быстро, что я не успел отдать распоряжения.