Чужой в стране чужих

нечестивых горожан. Святому Петру полагается быть образцом честности, поскольку ему вверены ключи от царства небесного. Но очень трудно понять, что же вознесло Лота на вершину добродетели. Он разделил пастбища по совету своего брата. Он попал в плен в битве. Он драпанул из города, чтобы спасти свою шкуру. Он накормил и приютил двух незнакомцев, однако его поведение показывает, что он знал, какие это важные персоны, но, с точки зрения Корана и моей собственной, его гостеприимство ценилось бы больше, сочти он их обыкновенными нищими. Помимо этих примеров и суждений Святого Петра есть только один случай, на основании которого можно судить о честности Лота… честности настолько исключительной, что небесное заступничество спасло его жизнь. Смотри Книгу Бытия, глава девятнадцатая, стих седьмой.

– И что она говорит?

– Найди сама. Я не жду, что ты поверишь мне.

– Джубал! Вы самый противный человек из всех, что я встречала.

– А ты очень миленькая девочка, поэтому я не обращаю внимания на твое невежество. Ладно, но потом проверь сама. Соседи Лота ломились в его дверь и хотели прогнать этих парней из города. Лот не спорил, он предложил сделку. У него были две дочери, девственницы, как он говорил. Он сказал толпе, что отдаст им этих девочек, и они вольны делать с ними все, что пожелают, другими словами, собачью свадьбу. Он умолял их делать с его дочерьми кому что нравится… только перестать стучать в дверь.

– Джубал… Там действительно так говорится?

– Я осовременил язык, но смысл так же безошибочен, как подмигивание шлюхи. Лот предлагал ораве мужиков – «юношей и старцев», как говорится в Библии – надругаться над двумя девственницами, лишь бы только они перестали стучать в дверь. Кстати! – Джубал просиял. – Следовало испробовать тот же способ, когда гориллы из СС ломились в мои двери! Может, я попал бы на небеса. – Он призадумался. – Нет, здесь требуется «нетронутая девственница», и я бы не знал, кого из вас предлагать.

– Бр-р! Уж только не меня.

– Что ж, и Лот мог ошибаться. Но именно это он обещал – своих девственных дочерей, юных, хрупких и напуганных, – настаивая, чтобы шайка громил изнасиловала их, лишь бы его самого оставили в покое! – Джубал выругался. – Библия величает этого подонка праведником.

Джил медленно проговорила:

– Я не думаю, чтобы именно так нам объясняли это в воскресной школе.

– Черт побери, взгляни сама! Это не единственный удар для тех, кто читает Библию. Возьмем Елисея. Елисей был таким святым, что одно прикосновение к его костям возвращало мертвецов к жизни. Он был таким же плешивым старым прощелыгой, как и я. И вот однажды дети принялись смеяться над его лысиной, точно так же, как порой делаете и вы, девушки. Поэтому бог послал медведей, разодравших сорок два ребенка на кровавые куски. Вот что говорит нам вторая глава Книги Царств.

– Босс, я никогда не смеялась над вашей лысиной.

– А кто послал от моего имени запрос этому, шарлатану-парикмахеру? Кто бы это ни была, бог-то это знает, и она должна теперь беречься медведей. Библия переполнена подобными вещами. Преступления, выворачивающие душу наизнанку, защищаются божественным повелением или божественным дозволением… добавь сюда же отсутствие здравого, смысла и объяснимых законов общественного поведения. И если бы одна только Библия. Попробуй найди хотя бы кусочек чистой земли среди порнографического хлама, который сходит за священные писания индусов. Возьми дюжину других религий. Но я не осуждаю их; я вполне допускаю, что одна из этих мифологий и есть истинное слово Божие… что Бог и впрямь параноик, разорвавший на куски сорок два ребенка лишь за то, что они осмеяли проповедника. С моей точки зрения Новое Откровение Фостера – всего лишь сладенькая конфетка. Патрон епископа Дигби – добрый дядюшка. Он хочет, чтобы люди были счастливы, счастливы на Земле и получили вечное блаженство на небесах. Он не требует, чтобы ты истязала плоть. Нет-нет! Это очень экономная упаковка. Любишь выпивку, азартную игру, пляски и женщин – приходи в церковь и занимайся этим под божественным покровительством. Занимайся этим с чистой совестью. Получай от этого удовольствие. Живи этим! Будь счастлив! – Джубал попытался изобразить на лице счастье. – Конечно, есть и обязанности; бог епископа Дигби ожидает признания. Каждый, кто глуп настолько, что отказывается быть счастливым в его понимании, является грешником и заслуживает того, что с ним случается. Но это правило – общее для всех богов. Не вини Фостера и Дигби. Их танцевальная подмазка со всех сторон ортодоксальна.

– Вот вы и обращены наполовину.

– Ну уж нет! Мне не нравятся змеиные танцы, я недолюбливаю толчею и не позволю всякой дряни указывать, где мне проводить воскресенья. Я просто протестую против твоих слов о том, что они все делают не так. Как литература Новое Откровение – куча серых мыслишек… Да так и должно быть. Свою Библию они составили, передрав другие книги. Что же до внутренней логики, хотя мирские правила и не распространяются на священные писания, но Новое Откровение вообще выходит за всяческие рамки, временами яростно кусая собственный хвост. Попробуй сопоставить Ветхий завет с Новым или буддистское учение с его апокрифами. Как мораль фостеризм представляет собой фрейдистскую этику, подслащенную для тех, кто не способен воспринимать психологию впрямую, хотя я сомневаюсь, чтобы старый развратник, написавший Библию – прости, «вдохновленный написать» – знал об этом: он не был ученым. Но он чувствовал время, использовал дух времени. Страх, комплекс вины, утрата веры – разве мог он такое пропустить? Ладно, кончай разговор, я вздремну.

– Сами же и болтали больше всех.

– Ну, женщины всегда провоцировали меня на разговоры.

Прибыв домой, они обнаружили, что Кэкстон и Махмуд уже давным-давно ждут их. Бен расстроился, не застав Джил, однако компания Мириам, Энн и Доркас довольно быстро подняла ему настроение. Махмуд всегда заявлялся под предлогом встречи с Майком или доктором Харшоу; однако он тоже не выказывал огорчения, если в его распоряжении оказывались лишь еда, выпивка и сад Джубала. Мириам как раз царапала его спину, в то время как Доркас вцепилась в волосы. Джубал взглянул на него.

– Не вставай.

– Если бы я мог! Она же сидит на мне. Привет, Майк!

– Привет, мой брат Стинки доктор Махмуд, – Майк торжественно поприветствовал Бена и попросил у всех извинения:

– Иди, иди, сынок, – ответил ему Джубал.

Энн спросила:

– Майк, ты перекусишь?

– Энн, я не голоден. Благодарю тебя, – церемонно ответил он, повернулся и вошел в дом.

Махмуд извернулся, чуть не сбросив Мириам.

– Джубал! Что такое с нашим сыном?

– Да, – поддержал Бен, – он выглядит больным.

– Оставьте его. Чрезмерная доза религии, – Джубал коротко пересказал утренние события.

Махмуд нахмурился.

– Стоило ли оставлять его с Дигби? Мне кажется, что это – прости меня, мой брат, – неумно.

– Стинки, он должен сам преодолевать подобные трудности. Ты вколотил в него теологию – он говорил мне. Можешь ты назвать хотя бы одну причину, по которой Дигби должен, упускать свой шанс? Ответь как ученый, а не как мусульманин.

– Я не могу отвечать не как мусульманин, – кротко возразил доктор Махмуд.

– Извини. Я принимаю эту неизбежность, хотя и не согласен с ней.

– Джубал, я использовал слово «мусульманин» в его точном смысле, а не в том узком, который Мариам вкладывает в слово «магометанин».

– Как я и буду тебя называть, пока не научишься произносить «Мириам»! Перестань дергаться.

– Да, Мариам. Ох! Для чего женщине быть такой сильной? Джубал, как ученый я нахожу Майкла сущим кладом. Как мусульманин я нахожу в нем готовность подчиниться воле Божьей… и это наполняет меня радостью за него, хотя тут есть еще трудности, и он так и не грокнул еще,