«Таня в дальней гостиной», — донесся голос Мелиссы, когда Таня сидела и кормила грудью Стрельца. На какой-то момент она напряглась, готовая схватить маленькое покрывало, что лежало рядом и набросить его на оголенное плечо и грудь. Но, услышав глубокий голос Адама в холле, она расслабилась.
Адам остановился в дверях, наблюдая открывшуюся перед ним сцену. Таня гордо сидела, подняв голову и глядя на него блестящими золотистыми глазами, при этом держа голову малыша у своей груди. Ее губы приоткрылись в легкой улыбке, обнажив жемчужные зубы. В первый раз за шесть месяцев они с Адамом делили такой бесценный, интимный момент. Им не нужно было ничего говорить, поскольку их глаза куда красноречивее слов выражали чувства каждого из них.
Глаза Адама ласкали ее лицо, грудь, маленького сына, который умиротворенно сосал, а потом опять встречались с нежным взглядом Тани. Без ложной скромности Таня принимала его жадный взгляд, его невысказанную похвалу, молчаливое выражение гордости в любви. Ее глаза говорили ему о том, как она горда быть его женой, его женщиной, матерью его детей.
Адам пересек комнату и сел рядом с ней на диване. Его рука слегка дрожала, выдавая глубину его чувств, когда он протянул ее и погладил золотистую прядь волос. Потом его длинные пальцы скользнули по ее плечу, слегка коснулись ее груди и задержались на пушистых черных волосах сына.
Они долго сидели так, купаясь в свете своей любви, позволяя своим сердцам вместе переживать такой редкий момент. Их взгляды соединились на голове Стрельца, а потом Адам медленно наклонился к Тане, чтобы ее поцеловать. Их губы сначала слегка коснулись друг друга, будто боялись разрушить околдовавшие их чары. Потом, когда Таня наклонилась к нему, раскрывая под напором его губ свои, поцелуй стал глубже, начал наполняться страстью. Адам проявлял магическую власть над губами Тани, а его язык раскрывал неизвестные ей тайны.
Наконец он отпрянул от нее и посмотрел в ее затуманившиеся глаза.
— На земле не было еще такой женщины, как ты, — прошептал он. — Ты мое солнце, моя луна, все звезды. Ты весь мой мир, все существование.
Таня затаила дыхание.
— О, Адам, если все это и так, то лишь потому, что ты меня сделал такой! Я была создана для тебя, и я существую только для того, чтобы любить тебя и быть любимой тобой.
До них донеслись голоса из другой части дома. Адам неохотно отодвинулся от нее на более приличное расстояние, но остался сидеть на диване.
— Ты не рассказала, как прошла в тот день встреча со Сьюллен.
— Она была в своем репертуаре, такая же ехидная. Но я еще никогда не встречала такой любопытной, сующей нос в чужие дела женщины, как жена преподобного отца Райта.
— Я слышал. Удачно, что ты заметила их и мне удалось вежливо удалиться. Но мне было ужасно неловко оставлять тебя в беде.
— Наоборот, ситуация стала намного легче, — ответила Таня, вздрогнув. — Когда подумаю, что могла бы сделать Сьюллен, если бы тебя узнала!
— Она скоро уедет, — утешил ее Адам. — Тогда мы не будем бояться неожиданно столкнуться с ней.
— Она будет здесь, по крайней мере, еще два месяца, — сообщила Таня, нахмурившись. — Хорошо еще, что преподобный отец и его жена не вращаются в тех кругах, где бываем мы. Они общаются с самыми преданными религии представителями своей паствы. А те, кто пьет, курит, посещает пышные торжества в роскошных нарядах, не пользуются у них большим уважением, не говоря уж о тех, кто любит танцы или играет в карты! Черные глаза Адама сверкнули.
— К счастью для нас, — хмыкнул он, — это значит, что у нас мало шансов встретиться со Сьюллен на любом из сборищ, которые мы посещаем.
— Да, но я уверена, что Сьюллен ужасно это не нравится. На Востоке она привыкла быть в курсе всех событий. Ее отец — известный юрист. Клянусь, ей хотелось бы остановиться у кого угодно, только не у слишком строгого проповедника. Я слышала, что он держит в руках всех домочадцев.
Адам приподнял брови от изумления.
— Тебе жаль Сьюллен, да? — поддразнил он.
— Ни капельки! — возразила Таня и улыбнулась.
Как раз в этот момент в комнату плавно вошла Сара, рассеянно оглядываясь по сторонам.
— Таня, ты не знаешь, где я оставила ножницы для шитья? Я нигде не могу их найти! О Боже!
Глаза Сары округлились, ее челюсть моментально отвисла, когда она поняла, что ее дочь в присутствии Адама кормит грудью ребенка.
Элизабет, проходя мимо, с любопытством просунула в дверь голову:
— По поводу чего здесь столько шума, Сара?
Онемев от возмущения, Сара не могла ничего сказать и только в отчаянии показывала пальцем на Таню.
Взгляд Элизабет скользил с Сары на Таню, продолжающую спокойно кормить своего сына, потом на Адама, которого, казалось, вовсе не смущало то, что происходит.
С явным усилием Сара вновь обрела дар речи:
— Таня Мартин! У тебя есть вообще чувство приличия? Как ты можешь вот так спокойно сидеть, выставляя все напоказ? Если тебе самой безразлично, подумай хотя бы об Адаме! Вероятно, он слишком вежлив и не может сказать, что ты его ставишь в неловкое положение!
— О, превосходно! — Элизабет разразилась приступом смеха, но, видя скептический взгляд Сары, сказала: — Сара, Адам вырос на ранчо. Всю свою жизнь он находился среди животных и наблюдал, как они совокупляются, рожают, кормят своих детенышей. Для него здесь нет ничего нового. Я уверена.
— Да, но… — начала было Сара.
— Но ничего, — перебила ее Элизабет, доставляя этим удовольствие Тане и Адаму. — Это вполне естественно, и нечего из-за этого расстраиваться. Я сомневаюсь, что для Адама это большое потрясение. Кроме того, я могу поспорить, что в его возрасте он видел не только эту часть женского тела. Если же нет, тогда у него не все в порядке!
Грубый хохот Адама слился со звонким смехом Тани.
— Я все равно буду говорить, что это бестактно! — порицающе глядя на них троих, настаивала Сара.
— Я говорю, что это их дело, и тебя оно не касается, — многозначительно сказала Элизабет. — Они оба взрослые.
Сара с сомнением посмотрела на Адама, а потом на Таню.
— Все в порядке, миссис Мартин, — спокойным, тихим голосом убеждал ее Адам. — Я вовсе не смущен. Как сказала Элизабет, это — естественно и прекрасно: мать, кормящая своего младенца.
— Вы уверены в этом? — спросила Сара, ее волнение чуть поубавилось.
— Мы в этом вполне уверены, мама, — нежно добавила Таня. — Мы оба чувствуем себя очень спокойно.
Что бы еще она ни попыталась сказать, ее все равно бы прервал сердитый голос Джеффри, доносившийся из-за двери: «Тогда я сам се найду, мисс Андерсон!» Буквально через несколько секунд он вломился в комнату, а за ним вошла взволнованная Мелисса.
— Извини меня, Таня, — задыхаясь, произнесла Мелисса и покраснела, увидев, что другие тоже собрались в комнате.
Спокойная, домашняя обстановка, в которой находились Таня, Адам и Стрелец, возмутила Джеффри.
— Господи, Таня! — воскликнул он, ловя ртом воздух. — Что здесь происходит?
Адам протянул ей маленькое покрывало, Таня взяла его и набросила на плечо, закрывая от взгляда Джеффри обнаженную грудь. Сердито вздохнув, Таня уставилась на Джеффри.
— Это выставка, Джеффри! Разве ты не купил у двери билета?
— Это не смешно, Таня, — резко возразил он.
— Разумеется, нет, — согласилась она. — Как и не смешно то, что кто-то без предупреждения и без
