Тогда я сделал другую попытку: возвращаясь к берегу, двигался зигзагами по двадцать футов в каждую сторону. Это потребовало гораздо больше времени.
Я ничего не ел, даже не выпил чашки кофе, и мне, несмотря на костюм для подводного плавания, стало холодно. Просто я старею, вот в чем дело. Стал слишком дряхл для таких упражнений. Холод въелся в тело, словно кислота, и меня охватило чувство дикого отчаяния.
Все, что я имел в мире, было связано с 'Оттером'. Без него я - ничто.
Навсегда выброшен на берег без всяких надежд. Я поднялся на поверхность недалеко от наклонного спуска и увидел, что Тэрк сидит по-турецки на песке с одеялом на плечах. Между ног у него была воткнута в песок бутылка дешевого местного бренди, обеими руками он бережно держал кружку.
- Развлекаетесь? - спросил он.
- Единственное, что мне осталось в жизни.
Он сделал еще глоток этого ужасного бренди и с отсутствующим видом кивнул. Казалось, что его здесь вообще нет, по крайней мере его разума.
- О'кей, генерал, что все это значит?
* * *
И я все рассказал ему. О мельнице у Ла-Гранде, о Клер Бувье, о Красной Рубашке и его дружках - все. Пока я говорил, солнце взошло и залило светом залив. Когда я закончил рассказ, он покачал головой и тяжело вздохнул.
- Вы так и не научились обдумывать свои поступки? Будто у вас нет друзей на свете!
- Такой уж я человек. А теперь давайте послушаем ваше профессиональное мнение.
- Все очень просто. Вы искали не в том месте. Здесь, в бухте, сильное течение, поэтому надо смотреть посередине фарватера. Как говорится, у меня оборвалось сердце.
- Но там глубина пятнадцать или даже шестнадцать морских сажен!
- Верно, генерал, верно. - Он устало улыбнулся. - Вот поэтому вам и нужен папочка. Дайте мне пять минут, чтобы собрать снаряжение. Мы возьмем надувную лодку с выносным мотором, только надо, чтобы якорный линь имел длину по крайней мере двадцать морских сажен. Он нам там пригодится.
- А вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете для подводного путешествия? - спросил я.
- Вы, наверное, шутите, - ответил он без малейшего намека на улыбку, повернулся и пошел с курьезной важностью, а одеяло тащилось за ним по песку, словно тога, и во всем этом было что-то пугающее. Ведь только что, когда я пытался разбудить его, он выглядел словно труп. А теперь этот труп двигался. Чудеса, да и только.
* * *
Я сидел согнувшись в надувной лодке посередине фарватера, готовый соскользнуть в воду. Примерно в девять часов Тэрк появился на поверхности и сделал мне знак. Я поправил мундштук акваланга и погрузился вслед за ним в серую как дым воду на глубину в десять морских сажен. 'Оттер' притаился на островке морской травы, словно странное морское чудовище. На расстоянии казалось, что все вполне нормально, но когда я подплыл поближе, то увидел дыры в поплавках и корпусе самолета. Нам больше нечего было здесь делать, я пошел за Тэрком наверх и выплыл на поверхность около надувной лодки. Он выплюнул мундштук акваланга и зло усмехнулся.
- Это поработал какой-то умелец с газовым резаком. Вы в самом деле знаете, как приобретать влиятельных друзей.
Я залез в лодку, снял акваланг и завел выносной мотор.
- Отлично, я просто лопаюсь от смеха. Какие у нас перспективы?
- Чтобы поднять его? - Он пожал плечами. - О, я могу сделать это. Но мне нужны два понтона и паровая лебедка, да еще надо нанять с полдюжины рабочих из местных.
- А сколько потребуется времени?
- Месяц, может, и больше, если помешает погода. Но в любом случае это будет дорого стоить. Четыре или пять тысяч долларов, да и машина вся ободрана. Значит, потребуется ремонт корпуса и поплавков, системы управления, да и всей машины. Если прибавить стоимость официальных предполетных проверок, на которых всегда настаивают власти, то только один Бог знает, во сколько все это обойдется. Вы сможете заплатить?
Я покачал головой:
- Да никогда в жизни.
- А как насчет страховки?
- Она ни за что не покроет все расходы. Я никогда не мог позволить себе большую страховую премию.
Я заглушил выносной мотор, лодка подошла к берегу, и мы вдвоем вытащили ее на песок. Тэрк взял свой акваланг.
- А тот тип в красной рубашке и в очках... Я поспрашиваю людей. Может быть, кто-нибудь его знает.
- А что это даст? - с горечью спросил я. - Он же никогда не заплатит за это.
- Может, и не заплатит. Но вы смогли бы вытащить его из норы и вежливо спросить, зачем он все это сделал?
Только сейчас я осознал размер постигшей меня катастрофы и зло пнул борт надувной лодки.
- Почему?! - взмолился я. - Почему?
- Я думаю, что неплохо бы задать несколько вопросов этой девушке.
- Клер Бувье?
- Она не хотела, чтобы полиция вмешалась в это дело, не так ли? Сказала вам, что это не то, о чем вы подумали. Этот выродок пытался задавить вас грузовиком и умчался в сторону стоянки вашего 'Оттера'. Явное предупреждение, чтобы вы побеспокоились о своем бизнесе. Уверен, если кто-нибудь и может пролить свет на ситуацию, так только она.
Я посмотрел на часы. Уже перевалило за девять тридцать.
- О'кей, похоже, это имеет смысл, если больше ничего нельзя сделать. У меня как раз назначена с ней встреча в десять часов в церкви Иглесиас де Иисус. Хотите, поедем вместе?
В ответ он улыбнулся своей странной меланхолической улыбкой.
- Только не это, генерал. Я много лет не был в церкви. Это место не для меня. Я буду нести свой крест. А вы - свой.
И, сделав такое мрачное, но вполне определенное заявление, он повернулся и направился к коттеджу.
* * *
До церкви Иглесиас де Иисус, расположенной в самой середине богатой сельскохозяйственной области, от моего коттеджа всего десять минут езды. Покрытый сетью ирригационных каналов район с вкрапленными в ландшафт белеными домиками выглядел очень живописно. Лимонные рощи и поля пшеницы рядом с пальмами и зданиями мавританской архитектуры делали этот пейзаж похожим более на Северную Африку, чем на Европу. Как и все сельские храмы на острове, эта церковь отличалась изящной простотой линий и, сверкая белизной на средиземноморском солнце, являла собой чудесный образец европейской готики. Открыв дверь, я вошел внутрь, будто нырнул в холодную воду. Здесь стояла такая тишина, что я застыл в нерешительности, не понимая почему. Может, сами небеса подавали мне знак, что все будет хорошо в этом лучшем из миров, а весь мой житейский опыт и все горькое, что с ним связано, в конце концов только иллюзия.
Храм наполнял обычный запах ладана, свечи мерцали у алтаря. И ни души кругом. С каким-то неясным страхом я подумал, что та девушка, наверное, вовсе не собиралась приходить сюда. Никогда не собиралась. И вдруг я увидел, что ошибался, полагая, что здесь никого нет. У алтаря, опустив голову и молитвенно сложив руки, стояла на коленях монашенка в черном одеянии.
Глубоко вздохнув и скрепя сердце, я направился к выходу, как вдруг услышал знакомый тихий голос.
- Мистер Нельсон!
Я медленно обернулся, слишком удивленный, чтобы ответить. С центральной панели задника
