— В тебе течет кровь твоей матери, — произнесла тетя Беатрис таким зловещим тоном, будто Чентел страдала чумой. — Я это твердо знаю.
— Чушь! — разозлилась Чентел.
— Мама, нам пора идти, прежде чем Чентел спустит тебя с лестницы. Извини, дорогая, мы вовсе не хотели тебя расстраивать. — Он посмотрел на тетю Беатрис, не собиравшуюся вставать со своего кресла и не переставшую бросать гневные взгляды на Чентел. — Мама!
— Что? — встрепенулась она.
— Пойдем, нам пора. — Голос Чеда звучал твердо; как бы извиняясь перед Чентел, он пожал плечами.
— Хорошо. — Подчиняясь сыну, тетя Беатрис встала и направилась к двери, но на пороге обернулась и сказала на прощание: — Но она влюблена в Сент-Джеймса, как кошка, и готова на все, лишь бы его заполучить — меня не обманешь! Ничего из этого не выйдет, кроме трагедии. — И с этими словами она покинула комнату.
Чентел посмотрела ей вслед с негодованием.
— Ничего из этого не выйдет, Чентел, — тихо проговорил Чед, глядя на нее грустными глазами.
— И ты, Брут! — Чентел обратила на него свой пылающий яростью взор. — Я осталась с этим человеком для того, чтобы уберечь Тедди от подозрения в предательстве. Ричард Сент-Джеймс ничего для меня не значит. А что касается прошлой ночи, знай, что между нами ничего не было.
Чед подозрительно прищурился…
— Мне кажется, что ты слишком бурно протестуешь, моя дорогая, — вынес он свой вердикт, повернулся и вышел.
Чентел осталась сидеть за столом, уронив голову на руки. Сент-Джеймс ей совершенно безразличен! Почему ее подозревают в том, в чем она не виновата! Почему ей никто не верит?
Она успела сделать глоток остывшего к тому времени чая, как снова вошел дворецкий.
— Что теперь, Рид?
— Ваш брат, миледи, — бесстрастно сообщил тот.
— О, нет! — застонала Чентел. — Ну что ж, впустите его.
— Доброе утро, сестренка! — Тедди, жизнерадостный, как никогда, вихрем ворвался в комнату. Чентел недовольно взглянула на него; ей бросился в глаза его кричаще-пестрый жилет, увешанный бесчисленными цепочками для часов и брелками, бряцание которых было подобно громыханию целой армии, облаченной в доспехи.
— Что ты нашел в этом утре доброго? — хмуро вопросила она. — И говори, пожалуйста, потише. Тедди уселся в соседнее кресло.
— В чем дело? Кто-нибудь нас подслушивает? — проговорил он громким шепотом, который показался Чентел еще более раздражающим, чем его обычный голос.
— Нет, просто у меня очень болит голова, — пояснила она.
— Да? Жаль. — Тут взгляд Тедди упал на уставленный яствами стол. — Ты собираешься все это съесть?
— О нет, угощайся, пожалуйста.
Тедди взял пустую тарелку Чентел и наполнил ее доверху; Чентел поморщилась при виде еды. Поднося кусок ко рту, он с сочувствием посмотрел на сестру:
— Ты уверена, что с тобой ничего не случилось? Яичница просто великолепна.
Чентел отвернулась, чтобы не видеть, как он с жадностью поглощает пищу: ее подташнивало.
— Кстати, что привело тебя сюда так рано? — поинтересовалась она.
Тедди вдруг перестал жевать. Странный блеск его водянистых глаз вдруг вызвал в ней беспокойство.
— Что случилось, Тедди? — спросила она.
— Я влюбился! — светясь от счастья, признался он.
Его лицо расплылось в широкой глуповатой улыбке. Он никогда не отличался особым пристрастием к женскому полу, поэтому Чентел удивительно было видеть брата в роли страстного влюбленного.
— В самом деле? — усомнилась она.
— Признайся, разве она не самая красивая и самая милая девушка на свете? — обратился к Чентел с загадочным видом Тедди.
— Кто? — осторожно спросила Чентел, моля бога, чтобы она ошиблась в своих предположениях.
— Алисия! — Тедди произнес это имя с благоговением, будто речь шла о святой.
— О, нет, — простонала Чентел.
— Что с тобой? У тебя хуже с головой? — забеспокоился он.
— Нет, не с головой, а со всей моей жизнью! — с удрученным видом произнесла Чентел. — Мой дорогой, ты же знаешь, что это безнадежно. Даже если Алисия что-то к тебе испытывает…
— Испытывает, испытывает! — перебил ее Тедди.
— Откуда ты это знаешь?
— Она сама мне об этом сказала вчера вечером, — признался влюбленный.
— Когда? — с подозрением глядя на него, спросила Чентел.
— Мы… мы встретились в библиотеке, когда ее родителей не было поблизости, — смущенно произнес он.
Чашка Чентел со звоном ударилась о блюдечко, и она воскликнула:
— О чем ты говоришь?
— Ну, ее мама следила, чтобы мы не подходили друг к другу, но, улучив минутку, Алисия улизнула из комнаты, а я, конечно же, последовал за ней.
— Я просто не верю своим ушам! — воскликнула пораженная Чентел.
Подумать только! Алисия, эта застенчивая серая мышка, прибегла к такой хитрой уловке, а Тедди, ее непутевый брат, которого она знала как облупленного, побежал за ней! Чентел покачала головой, не зная, что ей делать — смеяться или плакать.
— Я понимаю, что мой поступок выходит за рамки приличия, — вздохнул Тедди, — но когда ты влюблен, то просто не можешь придерживаться общепринятых условностей. Когда любишь, все кажется неважным по сравнению с твоим чувством.
— Понимаю, — пробормотала Чентел, все еще пребывая в полнейшем замешательстве. Ее брат читал ей лекцию о любви!
— Чентел, если бы ты знала, как это чудесно! — с сияющим видом продолжал он.
— Тедди, но почему ты считаешь, что влюблен, ведь вы знакомы лишь один день и почти ничего не знаете друг о друге! — рассудительно заметила Чентел.
— В себе я уверен! Меня ударило словно молнией! И Алисия говорит то же самое.
Чентел посмотрела на сияющее лицо брата и грустно сказала:
— Дорогой, но ты же знаешь, что родители Алисии никогда не позволят вам пожениться!
Тедди и глазом не моргнув самоуверенно заявил:
— Я найду клад, и им придется согласиться на этот брак!
— Тедди, дорогой, поиски могут занять долгие годы! — Она ласково взяла его за руку. — А не мог бы ты просто о ней забыть?
Он покачал головой:
— Теперь, когда я ее наконец встретил, — ни за что.
— Хорошо, — вздохнула Чентел, — хоть мне и не нравится эта затея, но я постараюсь что-нибудь придумать.
— Я был уверен, что ты мне поможешь! Она самая лучшая девушка на свете, и она любит меня. А теперь мне пора, — он вскочил на ноги, — у меня назначена встреча с Недди. У него возникли новые идеи относительно местонахождения нашего сокровища.
— Только, пожалуйста, не разнесите дом по кирпичикам, — сурово напутствовала его Чентел.
