– Но… но помилуйте!.. Я академик архитектуры! Я строил столько домов…
– Дома сейчас строить не ко времени, – сухо прервал его Королев. – Сейчас дома не строят, а разрушают. Я спрашиваю: в фортификационном деле разбираетесь? Ну, в строительстве оборонительных сооружений, траншей, дотов, заграждений?
– Каждый элементарно грамотный архитектор…
– Хорошо, – снова прервал его Королев.
Он взял лежащую поверх паспорта и военного билета повестку и несколько мгновений смотрел на нее, точно изучая. Потом обмакнул перо в стоящую на столе школьную чернильницу-«невыливайку» и что- то написал на уголке серого листочка бумаги. Придвинул повестку к Валицкому и деловито сказал:
– Пройдете в строевой отдел. Третий этаж, там спросите.
Валицкий схватил листок и прочел: «Зачислить. Королев». Ниже стояла дата.
Федор Васильевич хотел что-то сказать, но почувствовал, что не может вымолвить ни слова.
Наконец он произнес сдавленным голосом: «Спасибо», – встал и медленно пошел к двери, сжимая в руках повестку.
У самого порога он остановился и так же медленно вернулся к столу.
– Иван Максимович, – проговорил он едва слышно, – я никогда не видел вашей дочери. И мне хочется… Скажите, какая она была?
Он увидел, как по строгому, неподвижному и, казалось, недоступному для проявления каких-либо эмоций лицу Королева пробежала дрожь.
– Зачем это вам? – глухо спросил он.
– Я хочу знать. Я должен это знать, – настойчиво повторил Валицкий. – Я хочу представить… видеть ее… я прошу вас сказать…
Королев прикрыл глаза широкой ладонью:
– Росту невысокого… Маленькая такая… На врача училась…
Он хотел добавить что-то еще, но не смог. Едва слышно он повторил: «Маленькая…» И снова умолк. Потом сделал несколько судорожных глотков, встал и подошел к окну.
– Идите, товарищ Валицкий, – сказал он наконец, не оборачиваясь. – Ну? Идите же!..
7
Рано утром 11 июля в палатку Звягинцева вошел капитан Суровцев и доложил, что его вызывает командир дивизии, занявшей вчера позиции на центральном участке.
Звягинцев удивился:
– Может быть, он меня вызывает?
– Никак нет, приказано явиться мне, – ответил Суровцев, но пожал при этом плечами, как бы давая понять, что он и сам недоумевает, почему приказано явиться ему, а не майору, которому он подчинен.
Суровцев был чисто выбрит, свежий подворотничок узкой белой полоской выделялся на покрытой загаром шее, поблескивали голенища начищенных сапог – он явно готовился к предстоящей встрече с начальством.
«Странно, – подумал Звягинцев, – неужели в дивизии не знают, что батальон находится в моем распоряжении? К тому же я представитель штаба фронта, и об этом известно полковнику Чорохову. Но, может быть, он не имеет отношения к этому вызову?»
– Вам сообщили, зачем вызывают? – спросил он.
Суровцев снова пожал плечами.
– Насколько я мог понять, для получения какого-то боевого задания. Приказано иметь при себе все данные о личном составе и вооружении. Разрешите взять вашу машину, товарищ майор? На моей резину меняют.
– Подождите, – сказал Звягинцев, – я что-то не пойму. Батальон подчинен мне, а я – штабу фронта. Вы об этом-то сказали?
– Пробовал, товарищ майор. – Суровцев виновато улыбнулся. – Только он на меня так гаркнул в трубку, что даже в ухе зазвенело.
– Кто гаркнул?
– Да комдив же! Полковник Чорохов. В моем ты, говорит, теперь подчинении, и точка!
«Нелепость какая-то! – с раздражением подумал Звягинцев. – Неужели это результат вчерашнего?..»
Накануне, возвращаясь из района работ батальона, Звягинцев решил заехать посмотреть, как идет строительство окопов и ходов сообщения в недавно прибывшей чороховской дивизии.
Там он увидел, как какой-то высоченного роста усатый военный в накинутой на плечи плащ-палатке медленно ходит вдоль только что вырытых окопов, измеряя суковатой палкой их глубину. Недавно прошел дождь, и военный скользил подошвами сапог по раскисшей земле. Он то спрыгивал в окоп, то с юношеской ловкостью выбирался на поверхность и наконец остановился у пулеметной позиции.
Пулеметчик, совсем еще молодой красноармеец, попытался было вскочить, когда подошел командир, но тот заставил его лечь, сам улегся рядом, взялся за пулемет и неожиданно дал длинную очередь.
Видимо, пули просвистели прямо над головами работающих впереди красноармейцев, потому что все они поспешно прижались к земле.
– Немцам тоже так кланяться будете? – гаркнул, вставая и выпрямляясь во весь свой огромный рост, усатый.
– Послушайте… товарищ! – возмущенно крикнул Звягинцев. – Что это за фокусы вы тут показываете? Людей перестреляете!
Он не видел знаков различия этого военного, не его звание сейчас мало интересовало Звягинцева.
Командир в плащ-палатке обернулся, оглядел Звягинцева с головы до ног, шевельнул длинными усами и спросил:
– А ты откуда взялся, майор?
– Не знаю, обязан ли я вам докладывать… – начал было Звягинцев, но человек, перед которым он теперь стоял, резко прервал его:
– Обязан, раз находишься в расположении моей дивизии.
Звягинцев понял, что перед ним полковник Чорохов.
По слухам, Чорохов был когда-то матросом, участвовал в штурме Зимнего. Говорили, что, окончив военную академию и став командиром, он так и не расстался с некоторыми привычками матросской юности. Это Звягинцев теперь и почувствовал.
Доложив о себе, Звягинцев, однако, не удержался, сказал сдержаннее, чем прежде, но все же осуждающе:
– Кругом же люди работают, товарищ полковник! Ваши же бойцы.
– Вот именно – бойцы! – протрубил Чорохов. Проворчал еще что-то и пошел дальше вдоль окопов, противотанковых рвов, проволочных заграждений.
И вот теперь, вспоминая об этом происшествии, Звягинцев подумал: «Может быть, между тем, что произошло вчера, и сегодняшним приказом Чорохова есть какая-то связь?»
Но тут же откинул эту мысль: в то, что Чорохов сводит мелкие счеты, он не мог поверить.
Суровцев вытащил из брючного кармана свои именные часы, взглянул на них и сказал:
– Так как же, товарищ майор, машину вашу взять разрешите?
Звягинцев раздумывал, как правильнее поступить. Отпустить Суровцева одного? Или протестовать? Этот Чорохов явно склонен к самоуправству. Видимо, следует немедленно связаться с генералом Пядышевым. Но как? У Звягинцева не было прямой телефонной связи с Гатчиной, где располагалось командование Лужской группы войск. Чтобы позвонить туда, все равно надо ехать в дивизию…
– Хорошо, – сказал наконец Звягинцев нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу Суровцеву, –
