торца стола.
Звягинцев осторожно присел.
– Все, что тебе было поручено, ты доложил, так? – не то спрашивая, не то утверждая, проговорил Федюнинский.
– Так точно, – чуть приподнимаясь, ответил Звягинцев.
– Сиди, раз сказал, не прыгай. Значит, доложил. А теперь я хочу спросить тебя и как штабиста и как строевика, коли ты на Луге дрался: какое у тебя личное впечатление от того, что ты сам видел? Ну там, за Волховом?
Звягинцев колебался. Он совсем не был уверен в том, что его соображения будут интересны командующему армией.
– Ну? – нетерпеливо поторопил Федюнинский.
– Впечатление неважное, товарищ командующий, – решившись, ответил Звягинцев. – Честно говоря, не могу понять, зачем надо было отводить тылы за десятки километров от действующих частей. В Ленинграде войска недоедают, потому что блокада. Это ясно каждому. А здесь?.. И не только это… Дух отступления – вот что я ощутил там. На сколько продвинулся немец, на сколько отступили мы – вот о чем говорят бойцы, командиры. На обратном пути пришлось задержаться в Волхове – полуось у машины полетела. Пока нашел авторемонтную мастерскую, пока чинили, разговаривал с людьми. Ощущение у них такое, что Волхов не сегодня-завтра сдадут. Я и на ГЭС заглянул…
– Зачем туда понесло? – строго спросил Федюнинский.
– Время же все равно свободное было, товарищ командующий, пока машину чинили. Как же я мог не посмотреть! Это же первая советская ГЭС, по инициативе Ленина построена.
– Спасибо, что разъяснил, – невесело усмехнулся Федюнинский.
– Минирована ГЭС!
– Знаю.
– В саму-то станцию меня не пустили, а внизу у телефона боец стоял, узбек по национальности. Увидел меня и говорит: «Товарищ майор, разрешите обратиться…» – «Обращайтесь», – говорю. А он мне: «Товарищ майор, неужели ГЭС взрывать будем?» – «Что же, – спрашиваю, – врагу ее отдавать?» Молчит. А потом вдруг начал упрашивать: «Товарищ майор, распорядитесь, чтобы сменили меня! Хоть куда, хоть на передовую! Как же я жить после войны буду?! Чтобы пальцами показывали; вот, мол, тот Каримов, который ленинскую станцию взрывал?!»
Звягинцев поднял глаза на мрачно глядевшего куда-то мимо него Федюнинского и подумал, что говорит, наверное, совсем не о том, что интересует генерала. Извинился виновато:
– Простите, товарищ командующий.
– Ладно, майор. Иди, – махнул рукой Федюнинский.
…Оставшись один, командующий несколько минут сидел в глубоком раздумье. Собственно, ничего нового этот майор ему не сообщил. Федюнинский и раньше знал, что немцы развивают наступление, тесня Волховскую группу и угрожая выйти в тыл 54-й. Известно ему было и то, что противник перебрасывает на Волховское направление все новые подкрепления.
Это грозное обстоятельство могло стать роковым прежде всего потому, что отступающие войска принадлежали не 54-й, а другой армии, даже не входящей в состав Ленинградского фронта. Федюнинский мог выезжать в эти войска, посылать туда своих представителей, пытаться договориться с командующим Волховской группой генерал-майором Ляпиным о совместных действиях, но и только. Руководить этими войсками он не имел права. А ведь положением дел у Ляпина определялось состояние тыла 54-й. В таких условиях Федюнинский не мог развивать наступление на Погостье и Мгу. Более того, его армии грозило окружение.
«Как же поступить? – мучительно размышлял он. – Неизбежна ли сдача Волхова? Или ее можно предотвратить, если перегруппировать войска, подчинить их единому командованию?.. Время не ждет. Уже не дни, а часы решают судьбу Волхова. А ведь дело не только в Волхове! Ведь от этого города до ладожского побережья всего двадцать пять километров!»
Федюнинский снова, в который раз за сегодня, взглянул на карту и, подняв голову, резко крикнул:
– Адъютант!
Адъютант командующего тут же вырос на пороге.
– Доложи члену Военного совета, что прошу его зайти. Срочно!
С членом Военного совета 54-й армии бригадным комиссаром Сычевым Федюнинский совещался недолго. Уже через несколько минут оба вышли. Сычев направился к себе, а Федюнинский – на армейский узел связи.
Узел связи располагался почти рядом, в блиндаже несколько большего размера, чем землянка командующего. Возле обшитых деревом стен стояли квадратные столики с аппаратами «Бодо» и «СТ», за которыми работали девушки-телеграфистки.
Начальник узла связи вскочил и шагнул навстречу командующему.
– Москву. Ставку. Срочно! – отрывисто приказал Федюнинский и направился к одному из аппаратов.
Сидевшая там девушка с сержантскими треугольниками в петлицах привычно застучала по клавишам. Федюнинский сосредоточенно смотрел на тонкие девичьи пальцы, выбивающие привычное «там ли?..». Секунду спустя аппарат стал толчками выбрасывать ленту с многократно повторяемым «здесь… здесь… здесь…».
Телеграфистка повернула голову и выжидающе посмотрела на командующего.
– Передавайте, – сказал он. – У аппарата Федюнинский. Прошу доложить товарищу Сталину обстановку, сложившуюся под Волховом…
Он кратко обрисовал ситуацию, сделал паузу и, слегка повысив голос, продиктовал:
– Считаю необходимым в интересах дела подчинить отходящие части правого фланга четвертой армии мне. Если это будет сделано еще сегодня, спасти положение можно. Завтра будет поздно: Волхов падет… У меня все.
Выстукав на ленте «расписку»-подтверждение, что передача принята, аппарат умолк.
Федюнинский повернулся и пошел к выходу. В дверях столкнулся со своим адъютантом.
– А я за вами, товарищ командующий, – проговорил тот, – там к вам… представители прибыли.
– Какие еще представители? – недовольно спросил Федюнинский, отстранил замешкавшегося в дверях адъютанта и вышел.
– Из Ленинграда, товарищ командующий, – ответил адъютант, едва поспевая за быстро шагавшим Федюнинским.
– Ладно, – не оборачиваясь, сказал генерал, – сейчас разберусь.
Подходя к своей землянке, он увидел ожидавших его людей. Один был в полушубке с поднятым воротником, почти скрывавшим его лицо, другой – в меховом реглане.
Тот, что в полушубке, протянул командующему руку:
– Здравствуйте, Иван Иванович!..
Другой, подойдя, молча приложил руку к фуражке.
Только сейчас Федюнинский узнал прибывших – уполномоченного ГКО Павлова и командующего Ладожской военной флотилией капитана первого ранга Черокова.
Чероков был среди встречавших Федюнинского, когда тот прибыл в 54-ю армию, его КП находился в Новой Ладоге, в двух десятках километров от штаба 54-й, поэтому, увидев Черокова, Федюнинский не удивился. Но зачем сюда прилетел из Ленинграда Павлов?
– Какими судьбами, Дмитрий Васильевич?! – воскликнул Федюнинский. – Здравствуйте, Виктор Сергеевич!
– Решил проводить к вам на КП продовольственного комиссара, – с улыбкой объяснил Чероков. – Боялся, что заблудится.
– Так чего же мы стоим? Проходите, товарищи! – пригласил гостей командующий и первым стал спускаться по обледенелым, скользким ступеням.
