рубеж для наших наступательных действий с целью прорыва блокады. И в прошлом году наступали оттуда, и в этом – тоже. Но что получится, если тот же самый район, допустим, между Восьмой ГЭС и Шлиссельбургом противник изберет как исходный рубеж для своего наступления?.. Надо привести укрепленный район в полную боевую готовность, проверить систему огня, прочность оборонительных сооружений, слаженность боевых расчетов.
– А какими силами располагает этот УР? – спросил Звягинцев.
– Шесть артиллерийско-пулеметных батальонов.
– Кадровые?
– Нет, подполковник. На все УРы кадровых войск не хватает. Батальоны шестнадцатого сформированы недавно, в основном из рабочего класса. Однако командный состав во главе с комендантом УРа полковником Малинниковым в основном кадровые командиры. А ты будешь состоять нашим представителем при Малинникове.
«Все повторяется в моей судьбе!» – подумал Звягинцев, вспомнив, как так же вот когда-то – ему казалось, что это было в давние-давние времена, – посылали его представителем штаба фронта в батальон Суровцева с заданием: создать неприступные укрепления на одном из участков Лужского рубежа. Стараясь оборвать поток воспоминаний, Звягинцев спросил Монеса:
– Когда отправляться?
– Чем скорее, тем лучше, – ответил тот. – Скажем, завтра. Еще вопросы есть?
– Есть, если разрешите… Я понял, что ожидается новое наступление немцев. А мы-то, товарищ полковник, наступать собираемся? Или опять зазимуем в блокаде?
– Вперед забегаете, – нахмурившись, ответил Монес. – Ставку и Военный совет фронта обогнать хотите?.. Если что и будет, то узнаете об этом от командующего шестьдесят седьмой армией. Со штабом армии и поддерживайте связь. Других вопросов нет?
Звягинцев молчал.
– Наверное, потом будут, – усмехнулся полковник.
– Очевидно, будут, – согласился Звягинцев. – На месте само дело вопросы подсказывает. А сейчас, товарищ полковник, у меня к вам одна просьба есть… Возможно, мне придет письмо. С Большой земли… Прошу переслать в шестнадцатый…
Письма он ждал о судьбе Веры, а может быть, и от нее самой.
Месяц назад на углу Невского и Фонтанки, где Звягинцев работал тогда, его повстречал Васнецов, знакомившийся с новыми оборонительными сооружениями в центре города.
Заговорил по-дружески:
– Просьбу твою, подполковник, я выполнил… Насчет той девушки… ну Королевой. Видишь ли, какое дело… Нелегкую ты задал мне задачу…
«Не тяни, говори сразу!» – хотелось крикнуть Звягинцеву. Он приготовился к самому худшему. Если бы Вера осталась в живых, Васнецов сказал бы об этом сразу.
– Весь горздрав занимался твоим делом, – неторопливо продолжал секретарь горкома. – Целое расследование провели. Все штабы МПВО, все похоронные команды опросили.
– Погибла?! – вырвалось у Звягинцева.
– Нет, нет, я тебе не похоронку привез, – поспешно сказал Васнецов. – Тут вот какое дело… Удалось обнаружить следы одной девушки, которая предположительно должна бы быть той самой Верой Королевой. Возраст схожий. Есть и профессиональное соответствие: судя по лохмотьям белого халата, эта девушка тоже медработник. Извлечена из-под развалин госпиталя в бессознательном состоянии и в числе других, нуждавшихся в сложных операциях, отправлена на Большую землю.
В первое мгновение Звягинцева целиком захватило чувство радости. Он как бы и не услышал, что Вера тяжело ранена. Одна мысль стучала в его голове: «Она жива… жива… жива!..»
Придя в себя, спросил Васнецова:
– Может быть, известно, где она находится сейчас?
– Отсюда ее направили в один из госпиталей Горьковской области, – ответил Васнецов, – а о дальнейшем не знаю. Зато насчет другого интересующего тебя человека – ну комиссара твоего – все установлено точно.
– Пастухов тоже жив?! – воскликнул Звягинцев.
– Нет, он погиб.
– Документы при нем оказались?
– Какие там документы!.. Пастухов твой какого-то парня безногого спас. Телом своим прикрыл, когда все рушиться стало. Парень этот чудом жив остался и рассказал все. Пастухову голову размозжило, позвоночник перебило…
Дальше Звягинцев уже не слушал. Для него и услышанного было достаточно. Мелькнула догадка: «Не тот ли это одноногий морячок с гремящими костылями, что встретился мне зимой в полутемном госпитальном коридоре? Наверное, он. Пастухов ведь так хотел вернуть к жизни этого юношу, изуродованного войной…»
Звягинцев возвратился к думам о Вере.
Злой, непреклонный голос логики утверждал, что нет никаких веских оснований быть уверенным, будто та девушка именно Вера. Но если даже из-под развалин извлекли действительно Веру, перенесла ли она все тяготы эвакуации, а затем еще какую-то сложнейшую хирургическую операцию.
И все же голос сердца, не желавший считаться с аргументами, отбрасывающий все возражения, уверенно твердил: «Она жива… жива!..»
Вечером Звягинцев написал письмо в Горький, областному военкому. Он умолял его навести справки: в какой из госпиталей области попала ленинградка Вера Королева и как у нее прошла операция. Ответа требовал в любом случае: если жива в если погибла.
Но ответа пока что не было.
18
Прошло немногим больше двух месяцев после неудачно закончившейся Синявинской операции. На Неве опять наступило затишье. Ледяной панцирь сковал реку.
На высоком, обрывистом левом ее берегу осталась лишь горстка советских бойцов, удерживавших «Невский пятачок». Оттуда доносилась редкая перестрелка…
В бесконечно длинные декабрьские ночи над Невой взвивались время от времени выпущенные с того же левого берега осветительные ракеты, и в неярком их голубоватом свете смутно проступали на низинном правом берегу припорошенные снежком броневые колпаки, лабиринт траншей, ряды заиндевелой колючей проволоки.
Начиналась зима. Вторая блокадная зима. Суждено ли было стать ей столь же безысходной, как и первая?
Этот вопрос задавали себе тысячи ленинградцев. Он все чаще звучал в красноармейских землянках и командирских блиндажах.
…12 декабря командиры дивизий – генерал-майоры Симоняк и Краснов, полковники Борщев и Трубачев, а также начальники их штабов, командующие артиллерией и еще несколько командиров соединений, неожиданно были вызваны в Смольный к Говорову.
Когда их провели в кабинет командующего, самого Говорова там не было. Вызванных встречал начальник штаба фронта генерал-майор Гусев. Тут же присутствовали новый начальник оперативного отдела генерал-майор Гвоздков и начальник фронтовой разведки Евстигнеев.
Наконец появился и Говоров вместе со Ждановым. Гусев доложил им, что все вызванные командиры в сборе.
– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно сказал Говоров. – Прошу садиться, товарищи.
Жданов поздоровался со всеми общим поклоном и сразу же занял обычное свое место – справа от
