Келемвар припомнил ледяное чудовище, охранявшее Перстень Зимы. Он даже вздохнуть не успел, а чудовище уже заморозило кровь всех его спутников — их крики резко оборвались, когда легкие превратились в лед. Но смерть товарищей дала Келемвару и Кайрику возможность скрыться. Именно Келемвар первым разузнал о магическом перстне и, решив добыть его, собрал отряд, хотя право командовать передал другому.
— Мои возможности… — с презрением процедил Келемвар. — Из-за этих так называемых возможностей погибли люди. Хорошие люди.
— Люди умирают каждый день, Келемвар. Но не лучше ли умереть с карманами, набитыми золотом, или, по крайней мере, в погоне за богатством?
Келемвар оперся о спинку стула.
— Так ты чародейка? Вот как ты проникла в мои сокровенные мысли!
Кейтлан отрицательно покачала головой:
— Я не чародейка. Этот камень — подарок. Он был частицей той магии, которой я владела, но теперь я беззащитна и полностью в твоей власти, добрый Келемвар. Прошу прощения за свои действия, но мне необходимо было убедиться, что ты благородный человек.
Воин вложил меч в ножны и сел.
— Твой обед остывает, — сказал он.
Но Кейтлан даже не взглянула на еду, хотя голод явно давал о себе знать.
— Я здесь, чтобы предложить тебе приключения, опасности и богатство — богатство немыслимое и невероятное, такое, о каком ты и не мечтал. Хочешь узнать подробнее?
— Что еще тебе известно обо мне? — спросил Келемвар. — Что еще сказал тебе камень?
— А что мне нужно знать? — поинтересовалась Кейтлан.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— А ты не ответил на мой.
— Ладно, рассказывай о своем предложении, — улыбнулся Келемвар.
Проходя по величественной цитадели Арабеля в окружении четырех вооруженных стражников, Адон гордо улыбался. Позади остались все достопримечательности, с которыми Адон смог познакомиться во время своего первого посещения цитадели, — роскошные, оживленные залы, праздничные витражи окон, через которые внутрь проникали разноцветные лучи, согревающие лица посетителей. Цитадель поражала великолепием, разительно отличаясь от той нищеты, которую Адон видел на улицах города. Жрец даже вытер лицо рукой, как будто боялся, что грязь, о которой он думал, каким-то образом прилипла к нему, испачкав его благородную внешность.
Сьюн Огневолосая, богиня Любви и Красоты, которой жрец верно служил большую часть своей не такой уж долгой жизни, наделила его, как он полагал, самой гладкой и светлой кожей во всех Королевствах. Время от времени Адона обвиняли в тщеславии, но в ответ он лишь пожимал плечами. От тех, кто не поклоняется Сьюн, нельзя ждать понимания, — на служителе богини лежала ответственность хранить и беречь прелестные дары, ниспосланные небесами. Адон боролся за сохранение доброго имени и репутации богини, поэтому морщин, которые могли испортить его внешность, боялся больше всего на свете. И он знал, что отмечен божественной благосклонностью.
Сейчас, когда боги сошли в Королевства, Адон чувствовал, что его путь рано или поздно пересечется с путем Сьюн. Если бы он хотя бы примерно знал, где находится богиня, то непременно отправился бы на ее поиски. А пока что Арабель с его нескончаемым потоком болтливых, жадных до слухов торговцев был самым подходящим местом для сбора нужных сведений.
Конечно, и храм Сьюн беды не обошли стороной. Двое служителей исчезли при неизвестных обстоятельствах. Другие обезумели, требуя у прихожан отречься от Сьюн — потому что богиня не отвечала на их молитвы. Со времени Нисхождения только жрецы Тайморы сохранили умение пользоваться священной магией, что объяснялось близостью их воплощенной богини. Но даже их заклинания переставали действовать, когда жрец оказывался дальше чем в миле от храма.
Естественно, что лечебные зелья и разные магические вещицы с эффектом лечебной магии шли теперь по завышенной цене, хотя им тоже не всегда доверяли. Поэтому местным алхимикам пришлось нанять охранников для защиты своих изделий и самих себя.
К хаосу в Королевствах Адон приспособился лучше многих других. Он полагал: все, что произошло с богами, имеет свою причину. Истинному последователю следует ждать и верить, вместо того чтобы воображать всякие глупости. Адон непоколебимо верил, за что и был вознагражден. Желание прекрасной Мирмин Лал, правительницы Арабеля, встретиться с ним являлось доказательством того, что жрецу сопутствует удача.
Жизнь была хороша.
Проходя по незнакомому коридору, Адон сделал попытку остановиться перед зеркалом, но стражники слегка подтолкнули его вперед. Раздраженный столь грубым отношением, Адон подчинился.
Среди стражников находилась женщина с темной кожей и почти черными глазами. Адону понравилось, что женщину допустили к воинской службе. «Отыщи город, где правит женщина, и ты найдешь истинное равенство и справедливость», — гласил его девиз. Адон улыбнулся стражнице и решил, что, выбрав Арабель своим новым домом, не ошибся.
— Какими почестями должны наградить меня за участие в поимке этого грязного негодяя Найтсбриджа? Не бойтесь. Если вы откроете мне секрет, я все равно буду молчать и делать вид, что удивлен. Просто мне хочется знать заранее, и ожидание становится невыносимым!
Единственным ответом ему стало тихое хихиканье кого-то из стражников. За свою работу на благо города Адон получил очень скромную плату и, недовольный, подал прошение на имя министра обороны. Теперь в это дело вмешалась лично Мирмин Лал, и жрец посчитал такую честь вполне заслуженной.
Роль Адона в разоблачении заговора заключалась в обольщении любовницы одного из подозреваемых, женщины, которая, по слухам, говорила во сне. Жрец прекрасно справился с этой задачей, но наградой ему стала неделя в обществе стражников, которые следили за действиями двух наемников, привлеченных министром к расследованию преступлений Найтсбриджа.
Состоявшаяся в конце концов вооруженная стычка с предателем закончилась быстро — и безрезультатно. Найтсбриджу удалось бежать, однако Адон обнаружил место, где заговорщики прятали оружие, и записи предателя, содержавшие план нападения на Арабель.
Жрец отвлекся от воспоминаний и осмотрелся. Они спускались все ниже и ниже в грязное, пыльное подземелье цитадели, где Адон никогда раньше не бывал.
— А вы уверены в том, что наша госпожа пожелала встретить меня здесь, а не в королевских покоях?
Стражники промолчали.
Стало темно — свет был редким гостем в подземельях. Откуда-то снизу послышалось шуршание — должно быть, крысы, — сзади захлопнулись огромные двери, и оглушительное эхо разорвало тишину коридора.
Стражники сняли со стен пылающие факелы, и Адон ощутил неприятный жар за спиной.
Группа людей двигалась дальше, и только звук их шагов отражался от стен. Хотя широкие плечи стражника мешали Адону разглядеть то, что ждет его впереди, страшная догадка вдруг осенила его.
«Темница! — громко прозвучало в голове Адона. — Эти сторожевые псы ведут меня в темницу!»
Вскоре Адон почувствовал грубый толчок и, не успев оказать сопротивления, полетел вперед. Его худое, мускулистое тело почти не пострадало, поскольку он умело сгруппировался при падении и вскочил на ноги, приготовившись защищаться. Но стальная дверь уже захлопнулась. Уроки боевого искусства пригодились бы Адону, осознай он свое положение раньше.
Жрец выругал себя за то, что так легко отдал при входе боевой молот, а затем проклял тщеславие, затмившее его рассудок. Эти мошенники в сговоре с Найтсбриджем! Адон был уверен, что его сотоварищи Келемвар и Кайрик вскоре присоединятся к нему в темнице.
«Какие же мы дураки! — думал жрец. — Как мы могли поверить, что опасность миновала?! Мы ведь
