– Начинайте…
Заплечных дел мастера превратили тело преступника в один огромный антрекот, но ничего нового не добились, словно подозреваемый знал только, что должен отравить колдуна, но не представлял зачем, а уж тем более – кто его направил на это задание. Никто не заметил, как от разорванной одежды бесчувственного тела, лежавшего на решетке для стока, отделился и упал вниз окровавленный обрывок ткани…
Тело поместили в клетку, праведный гнев правителя испепелил его без остатка.
Его беспрепятственно пропустили во внутренние покои. Их величество кушали. На Люциана смотрели так, словно он явился с того света. Собственно это было недалеко от истины…
– Приятного аппетита, ваше…
– Вы живы, – с некоторой смесью разочарования и удивления перебили его.
Колдун смиренно наклонил голову.
– Могу я Вас спросить…
– Мы нашли человека, отравившего тебя. Он во всем сознался, и наказан.
– Как?
– У ворот дворца увидишь. Да, нарушители ночного режима – его пособники приговорены к году рудников, приговор приведен в исполнение сегодня утром.
– Могу я их видеть?
– Я же сказал – приговор исполнен! Еще вопросы есть?
– Ой! Быть беде… Я могу хотя бы поговорить с теми, кто исполнял приговор?
– Да. А теперь покинь нас.
Колдун покинул правителя так ничего и не узнав. Если он попал в немилость – то зачем наказывать его убийц? «Правда может за неудачу», – подумал он и тут же забыл об этом. Искать человека, сидевшего с ним за столом, после наказания не имело смысла.
Выходя из ворот дворца, Люциан заметил нищего. Капюшон скрывал лицо просителя подаяния, холеные руки перебирали четки. Странный нищий – весь идеально ухоженный, чистенький от кончика капюшона до молитвенного ковра и миски для монет…
– Привет злодей!
– Здравствуйте, – ответил колдун и сам удивился своему спокойствию.
– Странно, он еще живой, а как переменился… Может не погибнет, – произнес совершенный набор слов нищий.
– Вам, – сказал Люциан, положив в миску золотой.
– Возьми за щедрость твою, пригодиться. Ему так досталось.
Люциан нагнулся, взял из рук нищего окровавленную тряпку. Случайно, его взгляд проник под капюшон, там оказалось темно и пусто.
– Так, так, – донеслось из-за спины, кто-то коснулся плеча колдуна.
Он повернулся, быстро спрятав в карман кусок окровавленной тряпки. На улице оказалось пусто. Люциан хотел спросить нищего – но тот пропал вместе с ковром четками и миской. Вместо разъяснения ситуация становилась все непонятней. У дворцовых ворот никогда не появлялось никаких нищих… От мыслей об исчезнувшем просителе подаяния его отвлек жалобный скрип. Люциан поднял голову, ветер качнул клетку на дворцовой стене и хлопья черного пепла посыпались вниз. Между зубцов стены появилась голова стражника.
– Кого казнили?
– Праведный гнев справедливейшего испепелил сознавшегося во всем отравителя. Негодяй посмел на пиру отравить своего соседа по столу. Да будет так с каждым отступником.
– Очень справедливо, – согласился Люциан, отметив про себя некоторую двусмысленность ответа воина.
Теперь оставалось последнее из намеченных дел – найти начальника ночного караула, возможно, он прояснит ситуацию.
Примерно через полчаса удача, наконец, снизошла до колдуна, он встретил по пути к себе домой начальника смены, приведшей приговор странников в исполнение.
– Я могу с вами переговорить?
– А пусть я бы и не хотел, колдун, – усмехнулся воин.
Как всякий честный ратник, он не любил фаворита правителя, повелевавшего непонятными силами.
– Расскажи мне о двух странниках, спустившихся в мир иной этой ночью.
– Они сами спустились, это верно. Сильные люди, нет скорее не люди. Мы их только проводили до ворот преисподней и объяснили правила…
– Не понял.
– Они сказали, будто готовы сами пройти к месту, а мы лишь сопроводили их и открыли ворота с барельефом синего тельца.
– Они не сопротивлялись, не пытались сбежать и не возмущались?!
– У меня сложилось впечатление, словно они хотели попасть именно туда.
– Спасибо за рассказ.
– Да, совет на прощанье – прежде чем строить козни, попробуй договориться.
Воин отправился по своим делам, а колдун вернулся в лабораторию.
Люциан уселся в кресло, допил остывший кофе и задумался. Он машинально положил руку в карман, нащупал там скомканный носовой платок. Уже собираясь вытереть губы, колдун удивленно посмотрел на тряпку с запекшейся кровью.
– Это еще откуда? А припоминаю, – сказал он сам себе, – посмотрим внимательнее, чей лоскут и кровь… Все время вертится мысль, а никак не ухватить.
Данное чародейство требовало особого внимания и аккуратности. Вероятно, существовали иные способы узнать истину, но Люциану знал только этот, вычитанный в «Книге Знахаря». Метод полностью соответствовал стилю произведения, откуда был извлечен.
Два десятка порошков из различных баночек пошли в дело, он тщательно перемешал их в фарфоровой ступке. Приготовил древесный уголь, лучину. Протер специальный треножник для окуривания, пылившийся на полке и установил рядом со стеклянным шаром.
Колдун заполнил жаровню, закрепленную в треножнике углем, подложил вниз лучину, высек огонь и принялся раздувать пламя. Комната стала заполняться едким дымом. Ему пришлось открыть задвижку внутри алтаря, дышать стало легче. Когда жаровня раскалилась, Люциан подвесил над ней тряпку и бросил в углубление немного приготовленного средства. Повалил сизый дым, окутал предмет исследования и потянулся к алтарю. Пришлось переставить треногу по другую сторону шара. Новая порция порошка превратилась в дым, клубы окутали тряпку, стеклянный шар… Колдун простер правую руку над шаром и продолжил добавлять на жаровню порошок. Движение дыма стало осмысленным, приняло круговой характер, внутри клубов зародился кольцевой вихрь. Очень скоро он поглотил всю взвесь, кружившую по комнате, воздух очистился полностью. Люциан перестал сыпать порошок, жаровня потухла. Он лепил сферу из вращающегося облака, укладывая слой за слоем на шар. Наконец от дыма не осталось и следа.
– Все, теперь посмотрим, – облегченно вздохнул исполнитель колдовства.
Ему никто не ответил. Статуя осталась безучастна к происходящему действу. Он уселся в кресло и с помощью шара принялся разматывать историю тряпки.
Первая неожиданность его ожидала, когда тряпка попала к нему. Никакого нищего не было! Он подходит к воротам и поднимает окровавленный кусок тряпки. Дальше – еще хуже. Картинки стали очень размытые, словно следы от событий смахивает могучая метла, но можно догадаться: непонятным образом кусок одежды отделяется в пыточной камере, после чего тело испепеляет могучее пламя справедливой кары правителя… «Интересно, лоскут идет взглянуть на казнь сам по себе, бред», – подумал колдун и стал просматривать глубже в прошлое. Несчастный на ком красовалась остальная часть тряпки, признается в отравлении. Еще раньше – пиршественная зала, со странной точки зрения, впрочем, для полы кафтана
