– Но тех, русских, мы застали врасплох.
– А я и не говорю, что у нас два предателя.
– Это было бы слишком!
– Мы поступим вот как. Будем действовать так, как если бы среди нас точно находился кто-то, кто передает информацию. Если такого нет, мы ничего не потеряем.
– Это благоразумно! Но кто бы мог быть предателем?…
– Вы полностью уверены в своих солдатах?
– Абсолютно. Они за меня умрут! И потом, большинство из них не владеют информацией, представляющей интерес для врага.
– Насколько это сокращает круг подозреваемых?
– Вы хотите сказать, что мои офицеры…
– Полковник, я ни в чем не уверена.
– У меня три офицера, но один из них тяжело ранен. Это снимает с него подозрения.
– Он мог быть ранен случайно. Будем следить за всеми.
– А ваша группа?
– Да. Мне неприятно об этом думать, но я стараюсь замечать все особенности их поведения, оговорки, оплошности, все, что помогло бы выявить шпиона.
– Может быть, устроить ловушку?
– Я тоже об этом думала. У меня есть кое-какие идеи. А пока я хочу, чтобы вы поговорили с каждым из своих офицеров. Вдруг удастся обнаружить что- нибудь подозрительное. И, чтобы нам снова не сесть в лужу, впредь все самые важные решения мы будем принимать только вдвоем.
Для себя Бия уже выработала план действий и проводила его в жизнь. Но ей не хотелось говорить об этом Наджибулле. У нее не было оснований исключать его из списка подозреваемых.
Глава двадцать первая
По другую сторону лагеря Скотт, не обращая внимания на холод, курил свой гашиш. В последние дни он чувствовал себя лучше. Он уже не был так болезненно одержим цитаделью. Он продолжал усердно работать, но уже мог думать о чем-то другом.
«Не понимаю, что со мной было, – говорил себе археолог. – Возможно, так на меня подействовало похищение Анны. Я до сих пор чувствую себя виноватым. По крайней мере, косвенно. В итоге я как будто потерял перспективу. И чтобы иметь хоть какую-то опору, я поставил себе задачу – найти цитадель. Указания, содержащиеся в манускрипте, – самая настоящая головоломка. Вызов здравому смыслу. И я принимаю этот вызов, хотя, видимо, слишком увлекся. Я даже бросил курить гашиш. Не помню, чтобы такое случалось со мной раньше. Нет, лгу. В тот раз, когда меня арестовали… когда я участвовал в студенческой демонстрации… тогда я тоже не курил несколько дней. Но тогда это было вынужденное воздержание. И вот я снова с удовольствием курю и могу думать о чем угодно. О ножках Бии, например. И потом, я так давно не обладал женщиной. Анна не в счет. Единственная ночь с ней – это как ураган, после которого – сплошное опустошение и хаос в душе. А до того еще в Бразилии, в Сан-Раймунду Нонату была у меня одна миловидная потаскушка. Как же ее звали? Кремозия? Нет, нет. Вот черт, не могу вспомнить! Но у нее не такие красивые ноги, как у Бии, хоть она и моложе. Думаю, я сделал глупость, отказавшись от намерения завоевать Бию. Она, конечно, догадывается о моих чувствах, но если бы я ей тоже нравился, она бы нашла способ ко мне приблизиться. Наверное, она в этих вещах такая же робкая, как я. Интересно, какие у нее подмышки? Мне так нравятся женские подмышки. Странно, но у нее я их никогда не видел. Правда, мы тут ходим в такой одежде… А какая у нее попка? А это самое?… Какие там волосы? Ах, я бы, кажется, все отдал, только бы зарыться в них лицом. А какая аппетитная у нее попка… даже в брюках… хочется ее тискать, кусать легонько… Я, наверное, схожу с ума. Хватит ли у меня смелости? А ножки… ее ножки я уже видел. Раз я даже помог ей снимать сапоги. Как это меня тогда возбудило! Ножки у нее красивые, миниатюрные, совсем как у девочки. Может быть, все-таки попытаться? И посмотреть, как она на это отреагирует. Ладно, надо идти домой… вернее, в палатку. Какой мерзкий холод!»
Оставшись одна, Бия стала напряженно, мучительно думать. Она чувствовала себя ужасно. Ее угнетала мысль о том, что ей, возможно, придется вступить в единоборство с предателем, да еще с таким, по вине которого погибли люди. Бия задыхалась, ей не хватало воздуха. Она всеми силами старалась справиться со своим состоянием, взять себя в руки и спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Она понимала, что у нее нет возможности устроить ловушку каждому из подозреваемых, сообщив ему по секрету какую-нибудь ложную информацию и проследив за реакцией противника. На это потребовалось бы много времени, а следить за ответными действиями врага она не могла без помощи Наджибуллы и его людей. И она решила для начала составить список наиболее вероятных подозреваемых, стараясь внести в свои суждения максимальную объективность.
У Андре, размышляла Бия, внешность, совершенно не подходящая для шпиона. У него слишком смазливое лицо. Такая внешность скорее подошла бы поэту или сутенеру. Кроме того, он слишком прост и открыт, а чтобы быть тайным агентом, требуется притворство и хладнокровие. А вдруг его простота – лишь игра? Тогда он становится исключительно опасным врагом, настоящим чемпионом двуличия. Ладно, будем иметь это в виду.
А вот Анна внешне очень похожа на шпионку. Ее броская красота приковывает внимание, быстрота реакции делает ее идеальным исполнителем секретной миссии. Настоящая Мата Хари! Но нет! Я к ней несправедлива, подумала Бия. Никто не несет ответственности за свою внешность. Кроме того, теперь, когда она заражена СПИДом, Анна, как никто, заинтересована в успехе экспедиции. Возможно, от этого даже зависит ее жизнь. А впрочем… Она ведь узнала о своем заражении уже после злосчастной атаки. В общем, и ее нельзя сбрасывать со счета.
Скотта трудно подвести под какую-нибудь определенную категорию. У него слишком незаурядная внешность – долговязое сильное тело, длинные волосы в стиле Христа. При любом столкновении с полицией его бы схватили первым. Кроме того, Бия не могла представить себе, какие причины могли бы заставить его стать предателем. Но никаких веских причин сохранять верность у него тоже не было.
Торрес. Бия знала его уже больше года. Они вместе задумали и снаряжали эту экспедицию. Он ее ни разу не подводил. Правда, в наши дни это мало что значит.
У Америку, несмотря на некоторую небрежность одежды и прически, вид преуспевающего специалиста. Такой тип ученого можно встретить в любом месте нашего глобализованного мира. Его рассеянность могла бы служить великолепным прикрытием. Кто знает, что на самом деле царит в голове профессора, что скрывается за его несколько отсутствующим взглядом. Может быть, он действует не из-за корысти, а ему просто нравится творить зло. Этакий гений зла! Надо не спускать с него глаз.
Наджибулла, несомненно, самая подозрительная личность из всех. Прежде всего, он – мусульманин, а каждый, кто носит тюрбан – потенциальный террорист. И потом, его интересы – чисто финансовые. Допустим, соперники предложили ему больше, чем платит она. С другой стороны, с ним вроде бы сложились настоящие дружеские отношения. Хотя… предатели бывают такими замечательными актерами! Правда, Наджибулла очень привязан к своим людям, в этом можно не сомневаться, а многие из них погибли, не говоря уже о его любимом племяннике.
«Кошмар! – вздохнула Бия. – Думала, думала, и ничего не придумала. Каждый из них может быть предателем. Или не быть им».
Занятая своими мыслям Бия не сразу заметила, как в палатку вошел Скотт. Его покрасневшие глаза и несколько отрешенное выражение лица говорили о том, что он накурился гашиша.
– Бия, мне надо с тобой поговорить! – заявил вошедший, впервые обращаясь к ней на «ты».
– Да, и что же ты хочешь мне сказать?
– Хочу попросить у тебя прощения. В последние дни я вел себя, как последний идиот. Не знаю, что на меня нашло. Я думал только о цитадели… и совсем забыл о тебе.
– Хорошо, Скотт! У всех нас бывают такие дни…
– Обещаю, что теперь я всегда буду рядом с тобой!
Говоря это, англичанин взял Бию за локоть и сам удивился своей смелости.
– Спасибо, Скотт! Мне это так нужно!
– Можешь на меня рассчитывать! – Он осторожно погладил ее.
– Меня это радует! – Голос Бии стал нежным, почти детским.
Скотт решил идти дальше. Он обнял ее за плечи. Бия не сопротивлялась. Когда он вошел в палатку, она сразу догадалась о его намерениях. Сначала ей показалось, что это не вовремя. У нее сейчас столько важных забот. Но, с другой стороны, личная жизнь не может быть «не вовремя». Она тоже уже очень давно не знала любви. Жизнь в Иране не способствует сексу.
Он прижал ее к себе, нервно и не совсем уверенно.
– Ты не представляешь себе, как я этого ждал!
– Я тоже.
Говоря с ней, он, казалось, вот-вот ее поцелует, но его губы только слегка касались ее губ. Ему не верилось, что он отважился зайти так далеко. Ему хотелось убежать, чтобы закрепить достигнутую победу, и продолжить завоевание в другой раз. Но Скотт знал, что другого раза может не быть.
Хотя ее тело жаждало любви, Бия не решалась отдаться человеку, которого она подозревала в измене. При таких обстоятельствах между ними не могло возникнуть настоящей близости, которая так нужна всякой женщине. Но в конце концов она не выдержала, махнула на это рукой и дала волю чувствам. Женщине иногда тоже нужен только секс.
– Ты ждал? И как долго?
Набравшись смелости, Скотт крепко поцеловал ее в губы. Его язык исследовал это пока еще неведомое ему пространство. Бия в ответ просунула руку под толщу его одежды и, добравшись до голого тела, стала гладить его.
– Всю мою жизнь, – решился ответить Скотт и тут же почувствовал фальшь этой фразы.
Но слова им были уже не нужны. Скотт помог Бие снять свитер, уложил ее на походную койку и сам лег сверху. Он сжал ее грудь и снова припал к ее губам. Бия, просунув правую руку между его телом и джинсами, с силой стиснула одну из его ягодиц. Другой рукой она расстегнула его брюки и сквозь ткань трусов ощутила твердость и пульсацию его члена.
Англичанин перевернулся на ней так, что его лицо оказалось на ее животе, и стал порывисто целовать его. Потом он расстегнул молнию на ее джинсах и разом снял с нее все. Опустив голову еще ниже, он уткнулся лицом ей в лобок и принялся осыпать его быстрыми поцелуями, зарываясь носом в заросли ее
