позволит тебе идти следом и рассоздавать то, что она с таким трудом создала. Когда ты кого-нибудь убиваешь, ты в действительности лишь видоизменяешь его. Ты превращаешь его из живого существа в существо мертвое. Оно никуда не девается. Чтобы рассоздать его, ты должен был бы начисто вычеркнуть его из мира. Когда ты чувствуешь в себе желание сказать кому-нибудь «исчезни», «сгинь» или «не будь», ты подходишь вплотную к грани, за которой саморазрушение. Это – главная причина, по которой мы держим свои эмоции под постоянным контролем.
– Я этого не знал, – признался Гарион.
– Теперь знаешь. Не пытайся рассоздать даже малейший камешек.
– Камешек?
– Вселенная не делает различия между камешком и человеком. – Старик сурово посмотрел на него. – Твоя тетя вот уже несколько месяцев пытается объяснить тебе, что нужно сдерживать свои чувства, а ты каждый раз начинаешь с ней воевать.
Гарион повесил голову.
– Я не знал, к чему она клонит, – сказал он виновато.
– Потому что ты не слушаешь. Это твой большой недостаток, Гарион.
Гарион покраснел.
– Что было, когда ты первый раз обнаружил, что можешь... ну... делать это? – быстро спросил он, желая сменить тему.
– Это была глупость, – отвечал Волк. – Так всегда бывает в первый раз.
– Что это было?
Волк пожал плечами.
– Я хотел сдвинуть большой камень. Рукам моим и спине это не удавалось, а вот разум был уже достаточно силен. После этого у меня не осталось иного выбора, кроме как научиться жить с этим, ибо, выпустив это наружу, ты уже не можешь запереть его обратно. С этой минуты жизнь твоя меняется, и ты должен учиться самообладанию.
– В это всегда все и упирается?
– Всегда, – сказал Волк. – На самом деле это не так сложно, как кажется. Взгляни на Мендореллена. – Он указал на рыцаря, который ехал рядом с Дерником: оба увлеклись разговором. – Мендореллен – славный парень: прямой, искренний, невероятно благородный. Но будем честны: голову его не посещала ни одна мысль – до недавних пор. Теперь он учится побеждать страх и, учась, вынужден думать – вероятно, впервые в жизни. Для него это болезненно, но он это делает. Если Мендореллен с его ограниченностью учится побеждать страх, то уж ты, конечно, способен овладеть другими чувствами. Все- таки ты немного сообразительнее.
Силк, ехавший впереди дозором, вернулся.
– Белгарат, – сказал он, – примерно в лиге от нас есть нечто такое, на что, по-моему, стоило бы взглянуть.
– Хорошо, – ответил Волк. – Обдумай то, что я говорил, Гарион. Мы еще вернемся к этому разговору. – И они с Силком галопом поскакали вперед.
Гарион раздумывал над словами старика. Более всего остального тревожила душу грандиозная ответственность, которая навалилась на него вместе с непрошеным талантом.
Жеребенок трусил за ним, то убегая за деревья, то возвращаясь. Его копытца часто-часто топотали по влажной земле. То и дело он останавливался и глядел на Гариона любящим, доверчивым взором.
– Перестань, – сказал ему Гарион.
Жеребенок унесся прочь.
Се'Недра пришпорила лошадь и догнала Гариона.
– О чем вы говорили с Белгаратом? – спросила она. Гарион пожал плечами.
– О многом.
Она тут же насупила брови. За несколько месяцев знакомства Гарион научился отлично различать эти мгновенные сигналы опасности. Ему было ясно, что принцесса нарывается на ссору, и с удивлявшей его самого проницательностью он угадывал причины ее враждебности. То, что произошло в пещере, оказалось для нее тяжелым потрясением, а она этого не любила. Что еще хуже, принцесса несколько раз пыталась подольститься к жеребенку, явно желая единолично завладеть любовью малыша. Жеребенок же упрямо не замечал ее: внимание его было так захвачено Гарионом, что он даже к матери шел, только если проголодается. Се'Недра не любила, чтобы ее не замечали, даже больше, чем не любила потрясений. Гарион с огорчением осознал, как мало у него шансов избежать ссоры.
– Я, конечно, не желаю лезть в личную беседу, – сказала она с вызовом.
– Мы ни о чем личном не говорили. Мы говорили о чародействе и о том, как избежать нежелательных последствий. Я не хочу больше делать ошибки.
Она обдумала услышанное, ища скрытое оскорбление. Его кроткий ответ разозлил ее еще сильнее.
– Я не верю в чародейство, – заявила она. В свете недавних событий это прозвучало полной нелепицей, и она поняла это, едва договорив. Брови ее снова сошлись на переносице.
Гарион вздохнул.
– Ладно, – сказал он. – Ты хочешь ссориться из-за чего-нибудь определенного или мы просто будем ехать и орать друг на друга безо всякого повода?
– Орать? – Голос ее стал выше на несколько октав. – Орать?
– Визжать, если тебе больше нравится, – сказал он по возможности обиднее. Раз уж ссора все равно неизбежна, он желал несколько раз поддеть ее до того, как она перестанет что-либо слышать.
– ВИЗЖАТЬ?! – завизжала она.
Ссора продолжалась с четверть часа, пока не подъехали тетя Пол и Бэйрек и не растащили их, и, надо сказать, получилась так себе. Гарион был слишком занят своими мыслями, чтобы вкладывать подлинное чувство в оскорбления, которые бросал Се'Недре, а она – слишком раздражена, чтобы упреки ее получались по обыкновению едкими. Под конец все вылилось в однообразную перебранку. «Испорченная девчонка» и «тупой мужлан» – бесконечным эхом отдавалось от близлежащих гор.
Вернулись господин Волк с Силком.
– Что за крик? – спросил Волк.
– Дети тешатся, – отвечала тетя Пол, выразительно глядя на Гариона.
– Где Хеттар? – спросил Силк.
– За нами, – ответил Бэйрек. Он обернулся к вьючным лошадям, но высокого олгара нигде не было видно. Бэйрек нахмурился. – Он только что был здесь. Может, он остановился, чтобы дать лошади отдохнуть или еще зачем-либо.
– Ничего не сказав? – возразил Силк. – На него не похоже. И не в его духе оставить вьючных лошадей без присмотра.
– Должно быть, у него была серьезная причина, – сказал Дерник.
– Поеду поищу его, – сказал Бэйрек.
– Нет, – ответил господин Волк. – Подожди несколько минут. Незачем нам разбредаться по всем горам. Если уж ехать назад, то всем вместе.
Они стали ждать.
Сосны вокруг жалобно шелестели и постанывали на ветру. Через несколько минут тетя Пол шумно выдохнула.
– Едет. – В голосе ее звучали стальные нотки. – Он забавлялся.
Далеко на дороге появился Хеттар в черном кожаном одеянии. Он скакал легким галопом, чуб его развевался по ветру. Когда он приблизился, они услышали, что он насвистывает себе под нос простенький мотив.
– Что ты там делал? – осведомился Бэйрек.
– За нами ехали двое мергов, – сказал Хеттар так, словно этим все объяснялось
– Ты мог бы позвать меня с собой, – сказал Бэйрек с некоторой обидой.
Хеттар пожал плечами.
– Их было всего двое. Они ехали на олгарских лошадях, так что я счел это личным
