— Никогда больше, ваше величество! — вскрикнула Элиа, на секунду оторвавшись от его плаща, потом снова заплакала. — Но это ведь не все, далеко не все…
— Не все? А что же еще?
— Я решила уйти в монастырь и пошла сегодня утром в церковь на исповедь, впервые после смерти отца. А там… Единый! Да как же это?!
Элиа, трясясь все телом, рассказывала его величеству о своей страшной «исповеди». Император не перебивая слушал ее и мрачнел с каждой минутой все сильнее, несмотря на туманную маску вместо лица это было заметно, казалось, в небольшой комнате под потолком начинают собираться грозовые тучи.
— Эти флаконы? — спросил он, когда девушка закончила рассказ.
— Да… Что мне делать, ваше величество?!
Она снова заплакала. Император продолжал гладить ее по голове и о чем-то размышлять. Потом протянул руку к столу и провел ладонью над флаконами.
— В них совершенно одинаковый яд. Очень редкий яд, противоядия от него нет. Точнее есть, но об этом мало кто знает.
— Значит, если бы… — широко распахнулись глаза Элиа.
— Да, если бы ты исполнила приказ священника, то умер бы не только Лек ар Сантен, но и ты сама.
— Пусть я умру! — прижала кулачки к груди девушка. — Только бы он жил…
— Любишь? — довольно хмыкнул император. — Нет, парень будет круглым дураком, если тебя упустит. Впрочем, он тоже по тебе с ума сходит, днями пытается найти.
— Я… — отчаянно покраснела она.
— Ты, ты… — рассмеялся его величество, его смех прозвучал столь добродушно, что Элиа не смогла не улыбнуться в ответ.
Вот таким и должен быть священник! Теперь она понимала это четко. А ведь он не священник, он император, которого церковники называют за глаза «грязным колдуном»… Пришел, выслушал, утешил, помог. Сам, Элиа его не звала. Единый, так кто же тогда лжет? «Святые» отцы, попытавшиеся сделать пришедшую за покаянием убийцей? Или его величество, который сидит сейчас рядом и как отец гладит ее по голове? Девушка подняла заплаканные глаза на туманную маску, в них светилась мрачная решимость. Она сделала свой выбор.
— А что если нам тобой, милая моя баронесса, — с легкой иронией в голосе спросил император, — и самим устроить маленький такой заговор? Как ты на это смотришь, девочка?
— Я в полном вашем распоряжении, ваше величество, — с очаровательной улыбкой на губах ответила Элиа.
10. Пьяный путь.
Редкие фонари раскачивались под порывами холодного юго-восточного ветра, в Белом океане как раз начался сезон зимних штормов, даже недалекому от экватора жаркому Тарсидару досталась своя доля шквалов и циклонов. Дождь лил, как из ведра, но несмотря на это по улице двигались несколько закутанных в плащи, донельзя мокрых стражников. Их возглавлял высокий юноша с черным шнурком младшего горного мастера на левом плече. Однако серого с серебром плаща императорской стражи на нем не было.
Лек недовольно встряхнулся. Одежда промокла насквозь, в сапогах противно хлюпало, он порядочно продрог. Помянув недобрым словом мастера-наставника, юноша двинулся дальше. Решил, значит, показать наивному горцу почем фунт лиха? Нет, Кертал все-таки тяжелый человек, никогда не поймешь, чего от него ожидать. Впрочем, а чего он хотел? Снова увлекся поисками баронессы ар Сарах и опоздал на тренировку, начисто о ней забыв. На целый час опоздал. Кошмар, невероятное событие! Понятно, что столь вопиющего пренебрежения дисциплиной старый мастер оставить без наказания никак не мог. Юноша ждал, что его снова загонят в выгребную яму, и уже смирился с этим, но Кертал придумал кое-что похуже. Он договорился с командованием императорской стражи, что нерадивый ученик будет целый месяц замещать младших офицеров в ночных патрулях. Причем, юношу направляли на патрулирование самых злачных мест города. А утром после дежурства его ждала тренировка. И снисхождения старый мастер не знал, гонял горца вдвое против обычного. Лек тихо стонал, понимая, что все равно никуда не деться, сам виноват. Счастье хоть, что во второй половине дня его собственные ученики уходили в кузню, и у горца оставалось немного времени поспать, иначе совсем бы с ног упал. О поисках Элиа пришлось забыть, что несказанно мучило юношу.
— Светлый лорд, тут чегой-то не так… — отвлек его от жалости к себе голос одного из стражников, коренастого шатена средних лет, с ног до головы закутанного в непромокаемый плащ. Судя по акценту, тот был родом откуда-то с крайнего юга империи, скорее всего, из окрестностей Форт-Астара или даже с острова Санокан.
— Что там?
— Да будто плачет хтой-то. Тихонько так…
Лек прислушался. Действительно, откуда-то доносились почти неслышные всхлипывания. Или не всхлипывания? Что-то в маленьком закоулке между близко стоящими между собой домами юго-восточной оконечности города все-таки было. Что-то живое. Может, собака туда забилась и скулит? Вполне возможно, хотя в такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит. Юноша боком пролез в закоулок, под ногами хлюпнула вода. Теперь здесь стало тихо, видимо, неизвестное существо заметило вторжение и затаилось. Лек достал из ножен один из картагов и попытался при слабом свете его лезвия рассмотреть что-нибудь. Около самой стены в угол вжался темный комочек. Горец осторожно приблизился, всмотрелся и выругался сквозь зубы. Прямо в грязи сидел ребенок! Мальчик лет пяти, почти голый. Он с ужасом смотрел на горца, беззвучно плакал и весь дрожал.
— Не бойся меня, малыш, — ласково сказал юноша. — Пойдем, тебе нужно согреться. Ты же заболеешь.
— Мама… — прошептал тот и тихо заплакал. — Мама… Там мама…
— Где? — насторожился Лек, ощутив в этом безнадежном детском шепоте отзвук какой-то беды.
— Не знаю-ю-ю…
Ребенок заревел уже в голос. Юноша решительно подхватил его на руки, укутал собственным плащом дрожащее тельце и быстро выбрался из закутка. Увидев мальчика, трое стражников озабоченно переглянулись. Одинокий малыш на улице в такое время и в такую погоду? Для империи это казалось почти невозможным, беспризорных детей в Элиане не было. Их не могло быть. Детских приютов в Элиане тоже не имелось. Здесь просто не понимали как ребенок, что часто случалось в том же Даркасадаре, не говоря уже о Карвене, может оказаться никому не нужным. Если случалась беда, и дети оставались сиротами, то их быстро разбирали по семьям. Чаще всего это делали сами стражники, первыми оказывавшиеся на месте любого происшествия. У некоторых росло по десятку детей, из которых родными являлись только двое или трое.
— Что делать станем? — спросил Лек. — Он совсем замерз.
— Да здесь кабачок неподалеку, всю ночь открыт, — ответил Мертак, пожилой сержант с вислыми, седыми усами. — Может, там кто малого узнает. Да и за целителем послать след, как бы не застыл пацан.
— Идем.
Действительно, через полквартала показалась вывеска с грубо нарисованной пивной кружкой. Дверь была распахнута, из нее доносился похабный мат. Лек презрительно скривился, обычно в кабаки такого пошиба он старался не заходить, но сейчас иного выбора не осталось, ребенок дрожал все сильнее и сильнее. Горец решительно вошел, отшвырнув с дороги какого-то блюющего с порога пьяницу. Дым висел коромыслом, видимо, здесь многие курили ставшее за последние годы модным нартагальское трубочное зелье. Юноша осторожно потянул ноздрями воздух — не хватало только на притон курильщиков сторка нарваться, тогда точно драться придется. За распространение этого гнусного наркотика в империи
