больше, но зал был совершенно пуст, если не считать людей и помоста, на котором стоял Командор. Рас внимательно всматривался в лица людей, которые скоро станут его братьями и сестрами. Чуть в стороне стояло кресло, в котором сидела полная и очень уродливая молодая женщина, у ног которой валялись костыли. Ее глаза были залиты слезами и буквально кричали: «Не верю! Не может такое случиться со мной! Разве такие, как я, могут быть кому-то нужны?!» Впрочем, такое же неверие парень видел в глазах многих и многих. И находились тут не только молодые. Совсем недалеко от Раса беседовал с кем-то седой уже человек в обтрепанной военной форме, явно отставной офицер. На лице отставника отражалось недоумение, как будто он не понимал, а что он тут вообще делает.
— Привет, — раздался сбоку неуверенный басок. — Меня Ферен зовут, я из Ран-Форта.
— Я тоже оттуда, — с удивлением повернулся к земляку Рас и узнал того самого огромного парня, к которому подошли первым.
— Да?! — обрадовался тот и тут же потух. — А я ведь видел ее, когда она из гиперпортала выходила… За день до смерти.
— Кого?! — так и вцепился в него Рас. — Лану?
— Ага, — кивнул Ферен. — Я там охранником работал, у нас же людей с моим телосложением сразу в костоломы записывают.
— А я ее любил, мы в одном классе учились… — зубы сами по себе заскрежетали.
— Прости, брат, — омрачилось лицо юного гиганта. — Я бы ни за что о ней не заговорил, если бы знал…
— Ничего, я уже в порядке, — хрипло ответил ему Рас и назвался. — Больше никого из нашего города нет?
— Не знаю, — пожал плечами Ферен. — Знакомых лиц не вижу. Хотя нет, постой — это же дочка нашего тренера по боевым! Пошли, познакомлю.
Рас пожал плечами, и они начали пробираться сквозь толпу к высокой некрасивой девушке в очках. Ее взгляд, который, наверное, обычно отражал только грусть, сиял радостью. Ферен усмехался про себя, пытаясь представить себе ее реакцию при виде дуболома, каковыми она искренне считала всех учеников своего отца. Ему вспомнился смешной случай и парень не удержался от ухмылки — девушка стояла недалеко от его поста в обществе трех субтильных мальчиков и цитировала им стихи сетевого поэта-бунтаря, скрывавшегося под псевдонимом Идущий Против Ветра. Девушка с легким презрением посматривала на «тупого» охранника, даже не подозревая, что цитирует сейчас его стихи. Он скрывался, так как если бы узнали, то с работы горе-поэт вылетел бы в мгновение ока и вряд ли потом нашел другую. Слишком не любили власть предержащие на Мооване выбивающихся из общей канвы и хотящих чего-то иного, не денег и власти. Так девушка и не узнала бы его тайны, если бы не нынешняя встреча.
— Здравствуйте, Рада! — склонил голову в приветствии бывший охранник.
Она с изумлением обернулась, не понимая, кто мог позвать ее здесь, на корабле ордена. И онемела — перед ней стоял один из дуболомов, тупых ученичков ее отца, работавший где-то охранником. Ни на что-то большее он явно не тянул, даже отец жаловался на особую тупость этого бугая. И он здесь?! Среди Аарн?! Девушка тихо застонала и чуть не потеряла сознание. Неужели все, что орден говорит о себе — ложь?!
— Позвольте представиться, — снова иронично усмехнулся дуболом, — в инфосети вы могли знать меня, как Идущего Против Ветра. И мне, кстати, было очень смешно, когда вы, стоя рядом со мной, цитировали мои собственные стихи.
Его стихи?! Тут только до Рады начало доходить. И такого отчаянного стыда девушке испытывать еще не доводилось, да и не представляла, что такой стыд вообще бывает. Ведь Рада всегда считала себя умной, не имеющей предрассудков и при всем этом заранее осудила человека по внешнему виду, совсем его не зная… Девушка с изумлением смотрела на двухметрового амбала с грубым лицом. Никак он не походил на поэта, тем более на такого поэта, как Идущий Против Ветра. Поэта, чьи стихи заставляли кричать и плакать, плакать от тоски по неведомому и недостижимому. Поэта, чьи стихи вызывали отвращение к обычной жизни, жизни полуживотного. Поэта, чьи стихи звали ввысь и заставляли душу жаждать серебряного ветра звезд больше самой жизни. Рада снова внимательно всмотрелась в его лицо — какая-то деталь выбивалась из общей картины. Глаза, умные, ироничные, с какой-то сумасшедшинкой глаза. Да, глаза Идущего Против Ветра могли быть такими… Да и не мог сюда попасть тупой амбал. Рада снова покраснела и неловко кивнула в ответ на его приветствие.
— Это наш земляк, Рас, он тоже из Ран-Форта, — наклонился к ней Ферен и понизил голос. — Только не говорите при нем о погибшей девушке, он ее любил…
Рада вздрогнула, вспомнив переданный орденом для народа Моована репортаж о допросе несчастной Ланы Дармиго. Бедный парень, как ему, наверное, сейчас тяжело. Она с чисто женской жалостью посмотрела на подошедшего поближе Раса — действительно в уголках глаз застыли слезы, взгляд отрешенный. Чудо, что он тоже сюда попал… Девушка так мечтала об ордене, ей так плохо было внизу, жажда чего-то чистого и невероятного не давала дышать. Но если бы не все случившееся в последние дни, она никогда бы не решилась выкрикнуть Призыв, считая себя недостойной. До сих пор Рада удивлялась собственной смелости. Почему она таки крикнула в небо: «Арн ил Аарн»? Этого девушка не знала, наверное, просто больше не могла жить, не имея никакой надежды. И теперь все еще не могла поверить, что она уже не дома, а здесь, на одном из легендарных дварх-крейсеров легендарного ордена. Тем более на корабле самого Сина Ро-Арха, Черного Палача, как называли его правители человеческих миров. Называли, потому что он первым обрушивался на тех, кто творил зверства ради безраздельной власти.
— Братья и сестры! — привлек внимание новичков звучный, наполненный любовью и силой голос. — Дети мои!
Говорил с помоста Илар ран Дар. Таким Командора не видел никто из внешнего мира. Никогда. Люди замерли, ошеломленные неистовой силой любви, рвущейся из него и направленной к ним. Он весь горел этой любовью, он действительно видел в них своих детей, часть себя самого, даже больше, наверное. Его худое лицо казалось прозрачным, глаза ежесекундно меняли цвет, он протягивал к новым Аарн руки и столько надежды было в этом жесте, что каждому стало не по себе.
— От нас ушла наша сестра, Лана, — продолжал говорить Илар ран Дар и голос его звенел в мгновенно возникшей тишине, пронизывая каждого до глубины души, — она ушла, но она навсегда останется с нами, в нашей памяти и наших сердцах. Она оставила нам два нечеловечески прекрасных города и сколько бы их она еще построила, если бы ее жизнь так по-подлому не оборвали… Но ее палачи заплатили за это и пусть теперь господа пашу помнят, что бывает с теми, кто тронет хоть одного из нас! Мы преподали им урок. И я счастлив, что среди народа Моована, правители которого совершили это чудовищное преступление, нашлось столько несущих в сердце серебряный ветер звезд! Вам всем было там, внизу, тесно и больно. Теперь вы среди тех, кто любит и понимает вас. Никто из вас больше не будет одинок!
Командор минуту помолчал, смотря на новоиспеченных братьев и сестер. И каждому из сотен и сотен почему-то казалось, что Великий Мастер смотрит именно на него, оценивает именно его или ее неладную жизнь. А ладной жизнь не была ни у кого из них, для желающих странного это попросту невозможно. А Командор стоял и улыбался, и за одну эту улыбку любой готов был отдать эту самую неладную жизнь.
— Каждый из вас так истосковался по любви и пониманию, — снова зазвучал гулкий голос. — Каждый так устал от одиночества. Но, повторяю, вы больше никогда не будете одиноки! Сейчас я открою вам то, о чем ни один Аарн никогда не говорит никому во внешнем мире. Это наша величайшая тайна, величайшая радость и величайшая гордость. Мы все — эмпаты! Мы чувствуем все, что чувствует другой аарн и всегда слышим когда кому-нибудь из нас плохо и больно. И никто не оставит брата или сестру страдать в одиночестве! Способный на такое не сможет стать одним из нас, его просто не позовут. Как никогда не позовут нечистого душой. Способного сделать зло другому и получить от этого удовольствие. Об этом можно много говорить, но никакие слова не заменят невероятного чувства, ощущения, что тебя любят и поддерживают миллионы и миллионы. Впрочем, очень скоро вы поймете это сами, дети мои.
— Мастер, — раздался из толпы чей-то голос, — а что если двое полюбят одну или наоборот, две одного? Как тут быть и чем тут может помочь эмпатия?
— Вы скоро все узнаете, — улыбнулся Илар ран Дар. — Возможно наши обычаи и моральные
