духа.
В лагере, между тем, царил переполох. Индейцы бесцельно носились туда и сюда, потрясая горящими факелами. Освещенный круг все расширялся, и многие воины уже углубились в чащу леса.
Вдруг послышался шипящий звук.
Все моментально остановились.
Единорог испустил резкий возглас, последняя нота которого была подхвачена и повторена всеми его воинами.
— Что это значит? — спросила Белая Газель.
— Это Кутонепи, мой брат, — коротко ответил Единорог, повторяя сигнал.
— Поспешим ему навстречу, — воскликнула молодая девушка.
— Хорошо, — согласился вождь, и они устремились вперед, сопровождаемые десятком воинов.
Через несколько мгновений они были около того дерева, на котором находились Валентин и его товарищи.
Охотник увидел их и позвал.
— Где вы? — спросил Единорог.
— Мы здесь, на дереве. Остановитесь и взгляните, — крикнул Валентин.
Индейцы с удивлением подняли головы.
— О-о-а! — воскликнул Единорог. — Что позабыл там мой брат?
— Сейчас скажу, но помогите мне сперва спуститься вниз, а то так неудобно разговаривать.
— Хорошо, я жду моего брата.
Валентин привязал к ветке свое лассо и собрался уже спуститься вниз, но Курумилла внезапно положил ему на плечо руку.
— Что вы хотите, вождь? — спросил его охотник.
— Мой брат спускается? — произнес Курумилла.
— Как видите, — отвечал охотник.
Курумилла с недовольным видом покачал головой.
— А Красный Кедр? — произнес он.
— Canarios! — воскликнул охотник, хлопнув себя по лбу. — Я об этом и не подумал. Честно слово, вождь, вы бесценный человек, ничто от вас не ускользнет.
С этими словами Валентин приложил обе руки ко рту наподобие трубы и крикнул вниз:
— Вождь!
— Чего желает мой брат? — спросил снизу Единорог.
— Поднимайтесь сюда.
— Хорошо.
Единорог ухватился за лассо и, пользуясь одними руками, взобрался на ту ветвь, на которой находились Валентин и Курумилла.
— Вот и я, — сказал он.
— По какому случаю охотитесь вы в лесу в такое позднее время? — спросил его охотник.
Единорог в нескольких словах рассказал Валентину обо всем, что произошло.
Выслушав его, Валентин нахмурил брови. Затем он, в свою очередь, сообщил индейцу все, что сделал.
— Это очень важно, — сказал Единорог, задумчиво покачав головой.
— Да, — произнес Валентин. — Очевидно, что те, кого мы ищем, находятся недалеко отсюда и, может быть, даже слышат нас.
— Возможно, — согласился Единорог, — но что можем мы сделать в такой темноте?
— Постараемся не уступать им в хитрости. Сколько у вас внизу воинов?
— Десять, кажется.
— Хорошо. Есть между ними такие, на которых можно положиться?
— Положиться можно на всех, — с гордостью ответил вождь.
— Я говорю не об их храбрости, а об их опытности.
— Ага! Со мной Паук.
— Вот это дело. Он заменит нас с теми воинами, которых вы ему дадите под команду, и отрежет здесь отступление, а я с товарищами последую за вами. Мне бы хотелось осмотреть то место, где находился ваш пленник.
Все было устроено так, как посоветовал Валентин.
Паук с десятью воинами устроился на ветвях, а Валентин с товарищами собрался следовать за Единорогом в лагерь.
Но и на этот раз Курумилла воспротивился.
— Зачем спускаться? — сказал он.
Валентин настолько привык к краткости выражений своего товарища, что понимал его с полуслова.
— Это верно, — сказал он Единорогу, — оправимся в лагерь по деревьям. Курумилла прав, и если Красный Кедр скрывается поблизости, то мы его обнаружим.
Команчский вождь склонил голову в знак согласия, и они отправились в путь.
Идти пришлось недолго.
Не прошло и получаса, как Курумилла, шедший впереди, остановился и издал глухой звук.
Охотники подняли головы ив нескольких метрах над собой увидели большую черную массу, беспечно покачивающуюся на ветви.
— Что это? — спросил Валентин.
— Медведь, — отвечал Курумилла.
— В самом деле, — сказал дон Пабло, — это великолепный черный медведь.
— Подстрелим-ка его, — сказал дон Мигель.
— Нет, нет, — воскликнул дон Пабло, — звук выстрела и огонь выдадут наше присутствие тем, которого мы ищем!
— А мне очень хотелось бы завладеть им, — произнес Валентин, — хотя бы ради его шкуры.
— Нет, — возразил молчавший до тех пор Единорог, — медведи — наши добрые родственники.
— Тогда другое дело, — произнес охотник, с трудом скрывая насмешливую улыбку.
Коренные обитатели прерий, как мы, кажется, уже говорили, чрезвычайно суеверны. Между прочим, они верят, что произошли от тех или иных животных, которых они поэтому почитают как родственников, что, впрочем, не мешает им иногда убить подобного «родственника», если их побуждает к тому голод. Но в таком случае они предварительно просят у такого «родственника» прощения и объясняют ему, что только нужда заставляет их поступить с ним так не по-родственному.
Единорог не имел в настоящее время недостатка в припасах, так как в лагере они были в изобилии. Поэтому он обошелся со своим мохнатым «родственником» крайне почтительно.
Он поклонился ему и несколько минут говорил ему разные приветствия. Но медведь не обратил на все это никакого внимания и продолжал покачиваться на ветви.
Тогда Единорог, немного обиженный таким невниманием, откланялся медведю и продолжал путь.
Несколько минут все шли молча.
— Не знаю почему, — сказал вдруг Валентин, обращаясь к Единорогу, — но мне вдруг очень захотелось завладеть шкурой этого вашего «кузена».
— О-о-а! — произнес Единорог. — У нас в лагере достаточно мяса бизонов.
— Я знаю, — возразил охотник, — но дело не в том.
— В чем же?
— Этот медведь показался мне подозрительным — он точно ненастоящий.
— Мой брат шутит?
— Нет, вождь, честное слово, я не шучу. Я хотел бы даже возвратиться, чтобы удостовериться.
— Значит, мой брат принимает Единорога за ребенка, который не умеет различать животных? — заносчиво произнес индейский вождь.
