Индеец при первых словах Единорога отправился за матерью охотника, зная, как это обрадует его друга.
— Сын мой! — воскликнула старушка, сжимая Валентина в объятиях.
Когда первое волнение от неожиданной встречи улеглось, Валентин взял свою мать под руку и бережно отвел ее обратно в вигвам.
— Вы неосторожны, матушка, — сказал он тоном упрека. — Зачем вы покинули селение? Время теперь холодное, вы не знаете здешнего климата. Ваше здоровье и так слабо, и вы должны беречь его, хотя бы ради меня. Что будет со мной, если с вами что-нибудь случится?
— Как я счастлива, дорогое дитя мое, что ты меня так любишь! То, что я чувствую теперь, вполне вознаграждает меня за страдания, перенесенные в твое отсутствие. Но предоставь мне делать так, как я хочу. В мои годы нельзя быть уверенной в завтрашнем дне, и теперь я не оставлю тебя, чтобы хоть умереть на твоих руках.
Валентин внимательно посмотрел на свою мать. Ее последние слова поразили его в самое сердце. Он был, кроме того, встревожен выражением ее лица, которое осунулось до неузнаваемости.
Мать охотника заметила впечатление, произведенное ею на сына, и грустно улыбнулась.
— Ты видишь сам, — произнесла она, — что я не долго буду тебе в тягость. Скоро Господь призовет меня к себе.
— О, не говорите этого, матушка! Отгоните эти мысли. Я надеюсь, что мы с вами проведем вместе еще много дней.
Старушка покачала головой.
— Не обманывай себя, сын мой, — сказала она. — Будь мужчиной и приготовься к близкой и неизбежной разлуке, но только обещай мне одно.
— Говорите, матушка.
— Что бы ни случилось, поклянись не оставлять меня.
— Матушка, — произнес он, колеблясь.
— Что, ты отказываешь мне? — воскликнула она с горестью.
Валентин почувствовал, как его сердце сжалось. Он не в силах был противиться.
— Хорошо, — прошептал он со слезами в голосе, — раз вы этого требуете, то будьте спокойны. Клянусь вам, что мы не будем больше разлучаться.
Луч радости осветил бледное лицо старушки.
— Будь благословен, сын мой, — сказал она. — Ты делаешь меня счастливой, согласившись на мою просьбу.
— Да, если вы этого хотите, то я исполню вашу волю, и пусть Бог не накажет меня за то, что я повинуюсь вам. А теперь позвольте и мне, в свою очередь, попросить вас.
— Что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы вы немедленно пошли отдохнуть от усталости и всех тревог этого дня.
— А ты, дитя мое?
— Я тоже пойду спать, матушка. Завтра опять предстоит тяжелый день.
Старушка нежно обняла своего сына и улеглась на постель, которую позаботилась приготовить для нее Солнечный Луч.
Валентин вышел из вигвама и направился к своим друзьям, которые отдыхали вокруг костра.
Но вместо того, чтобы лечь, охотник подбросил в огонь еще хворосту, опустился на землю и, прислонившись спиной к дереву, погрузился в глубокие размышления.
Так провел он почти всю ночь. Костер начал уже снова гаснуть, когда охотник очнулся.
— Надо все-таки поспать, — сказал он.
С этими словами он завернулся в бизонью шкуру, лег и закрыл глаза.
Но только он начал засыпать, как чья-то рука опустилась на его плечо и кто-то тихо окликнул его по имени.
— Кто здесь? — спросил он.
— Это я, Белая Газель.
Действительно, около охотника стояла молодая девушка.
Валентин тотчас же отбросил бизонью шкуру, встал и встряхнулся.
— К вашим услугам, — сказал он. — Что вам угодно?
— Я хочу посоветоваться с вами.
— Говорите, я вас слушаю.
— В эту ночь, в то время, как вы и Единорог искали Красного Кедра с одной стороны, мы с Черным Котом искали его с другой.
— Ну и как, вы узнали, где он? — с живостью спросил охотник.
— Нет, но я кое о чем подозреваю.
Валентин бросил на нее пытливый взгляд, который она твердо выдержала.
— Вы ведь знаете, что я теперь вам вполне предана, — сказала она.
— Простите, я был неправ. Продолжайте, прошу вас.
— Я ошиблась, сказав, что хочу с вами посоветоваться, — я хочу попросить вас.
— Поверьте, что если это в моих силах, то я не замедлю исполнить вашу просьбу.
Белая Газель какое-то мгновение колебалась. Затем, сделав над собой усилие, она продолжала решительно:
— Лично вы не питаете ненависти к Красному Кедру?
— Простите, Красный Кедр — негодяй, повергший в горе и слезы любимую мной семью. Он умертвил юную девушку, которая была мне очень дорога, и был причиной смерти моего друга.
Белая Газель невольно сделала нетерпеливое движение.
— Итак? — сказала она.
— Если он попадется мне, я убью его без всякой жалости.
— А между тем есть человек, который уже много лет ждет случая отомстить Красному Кедру.
— О ком вы говорите?
— О Сыне Крови.
— Это верно. Он говорил мне, что ему надо свести счеты с этим бандитом.
— Так вот, — продолжала она с живостью, — будьте добры, предоставьте моему дяде, я хочу сказать, Сыну Крови, завладеть Красным Кедром.
— Почему вы просите об этом?
— Потому что настало время.
— Объяснитесь.
— С тех пор как бандит углубился в горы, без надежды оттуда выбраться, дядя поручил мне просить вас, когда настанет время, уступить ему поимку бандита.
— А если он его упустит? — сказал Валентин.
— Этого не может случиться, — возразила она, — вы не знаете, что такое ненависть, которая длится двадцать лет.
Она произнесла эти слова с таким выражением, что охотник, несмотря на всю свою твердость, вздрогнул.
Белая Газель не спускала с него глаз, с тревогой следя за выражением его лица и стараясь угадать его решение.
— Что же? — спросила она наконец.
— Что надо сделать? — спросил он.
— Предоставить мне действовать, окружить бандита так, чтобы он не мог проскользнуть, и ждать, ничего не предпринимая.
— Долго ждать?
— Дня два — три. Разве это много?
— Нет, если только вы сдержите свое обещание.
— Я сдержу его, или, точнее сказать, мой дядя сдержит его за меня.
— Это одно и то же.
