воротнику и манжетам Обрывное заклятие. Оно сработало довольно удачно, во всяком случае, от кружев не осталось и следа, но, поскольку Рон не проявил достаточной аккуратности, обтрёпанные края сильно напоминали бахрому. С тем ему и пришлось пойти вниз.
— Я так и не могу понять, как вам удалось заполучить двух самых симпатичных девочек нашей параллели, — проворчал Дин.
— Животный магнетизм, — хмуро ответил Рон, выдёргивая нитки из манжет.
Общая гостиная, полная народу в разноцветных вместо привычного чёрного одеждах, выглядела необычно. Парватти дожидалась Гарри у подножия лестницы. Она и в самом деле была очень хорошенькая в своей ярко-розовой робе, с украшенными золотом косичками и золотыми браслетами, сверкающими на запястьях. Гарри с облегчением увидел, что она не хихикает.
— А ты… м-м-м… прекрасно выглядишь, — неловко сделал комплимент он.
— Спасибо, — кивнула Парватти. — Падма будет ждать тебя в вестибюле, — добавила она, обращаясь к Рону.
— Ладно, — буркнул Рон, оглядываясь. — А где Гермиона?
Парватти пожала плечами.
— Ну что, пойдём вниз, Гарри?
— Пошли, — сказал Гарри, больше всего на свете желая никогда не покидать общей гостиной. Но он направился к портретному отверстию и по дороге прошёл мимо Фреда — который подмигнул ему.
Вестибюль тоже был полон школьников. Они толпились там в ожидании восьми часов, когда должны были открыться двери в Большой зал. Те, чьи партнёры учились в других колледжах, рыскали в толпе в поисках друг друга. Парватти нашла свою сестру Падму и подвела её к Гарри с Роном.
— Привет, — поздоровалась Падма, такая же хорошенькая, как и Парватти, только в ярко-бирюзовом. Впрочем, она была не особенно довольна Роном как партнёром; она осмотрела его сверху донизу, и её тёмные глаза с неодобрением задержались на бахромчатых краях воротника и манжет его парадной робы.
— Привет, — бросил Рон, не глядя на неё, но озираясь вокруг. — О, нет…
Он слегка согнул колени, чтобы спрятаться за Гарри — мимо проплыла ослепительная Флёр Делакёр в одеждах серебристого- серого шёлка, сопровождаемая капитаном квидишной команды «Равенкло» Роджером Дэвисом. Когда они удалились, Рон выпрямился и снова начал озираться.
— Ну где же Гермиона? — опять спросил он.
По лестнице из подземелья вышла компания слизеринцев. Шествие возглавлял Малфой. В чёрной бархатной робе с высоким воротником он был ужасно похож на викария. Под руку с Малфоем, прильнув к нему, шла Панси Паркинсон в бледно-розовой робе со множеством оборок. Краббе с Гойлом нарядились в зелёное и напоминали покрытые мхом булыжники. Ни один из них, с удовольствием отметил про себя Гарри, не нашёл себе пары.
Распахнулись парадные дубовые двери. Все головы повернулись посмотреть, как входят учащиеся «Дурмштранга», ведомые профессором Каркаровым. Первым шёл Крум с какой-то красивой девочкой в голубой робе; Гарри её не знал. Поверх голов дурмштранговцев он увидел, что часть газона перед замком превратилась в просторный грот, увешанный китайскими фонариками — тысячи настоящих живых фей сидели в наколдованных розовых кустах, а также висели, трепеща крылышками, у статуй — кажется, Деда Мороза и его оленей.
Затем раздался голос профессора МакГонаголл:
— Чемпионы, сюда, пожалуйста!
Сияющая Парватти поправила браслеты. Они с Гарри сказали: «Увидимся позже» Рону и Падме и прошли вперёд. Оживлённо болтающие ребята расступались, пропуская их. Профессор МакГонаголл в парадной робе в красную клетку, украсившая край своей шляпы довольно уродливым венком из чертополоха, попросила их подождать возле двери, пока все остальные пройдут в зал. Процессия чемпионов и их сопровождающих должна была войти после того, как все усядутся. Флёр Делакёр и Роджер Дэвис стояли ближе всего к дверям. Дэвис был так потрясён своей счастливой участью стать кавалером Флёр, что не мог ни на минуту отвести от неё глаз. Седрик и Чу тоже были рядом, Гарри отвёл глаза, чтобы не пришлось с ними разговаривать. В результате он случайно взглянул на девочку, пришедшую с Крумом. И тут у него отвисла челюсть.
Это была Гермиона.
Но она была совершенно не похожа на себя. Она сделала что-то такое со своими волосами, отчего они больше не стояли дыбом, а были стянуты в блестящий, гладкий, элегантный узел на затылке. Гермиона была одета в робу из летящего материала цвета барвинка и держалась как-то иначе — возможно, из-за того, что на плече у неё не висел рюкзак с двадцатью учебниками, как обычно. И она улыбалась — да, очень нервно, конечно — но уменьшение размера передних зубов сразу бросалось в глаза. Гарри никак не мог понять, как же он не замечал этого раньше.
— Привет, Гарри! — сказала она. — Привет, Парватти!
Парватти уставилась на Гермиону с не слишком лестным изумлением. И не она одна. После того, как открылись двери в Большой зал, мимо прошагал Крумов фэн-клуб, по пути обдав Гермиону волнами глубочайшего презрения. Панси Паркинсон, пройдя мимо с Малфоем, чуть ли не икнула от потрясения, но даже её спутник не нашёлся, что сказать, как оскорбить Гермиону. А вот Рон прошёл мимо Гермионы, даже не посмотрев в её сторону.
Как только в зале все уселись, профессор МакГонаголл велела чемпионам и их сопровождающим выстроиться парами и проходить. Они так и сделали, и зал зааплодировал, как только они вошли внутрь и начали медленно двигаться по направлению к большому круглому столу в конце зала, за которым сидели судьи.
Стены покрывал слой сверкающего серебристого инея; усеянный звёздами чёрный потолок украшали сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы колледжей исчезли, вместо них повсюду стояли небольшие столики человек на двенадцать с горящими на них фонариками.
Гарри был поглощён тем, чтобы не споткнуться. Парватти, кажется, наслаждалась происходящим, она посылала всем вокруг сияющие улыбки и вела Гарри так властно, что он чувствовал себя собакой на выставке. Подходя к главному столу, он вдруг увидел Рона и Падму. Рон прищуренными глазами следил за Гермионой. Падма глядела мрачно.
При виде приближающихся чемпионов Думбльдор радостно заулыбался. Каркаров глядел на Крума и Гермиону с тем же выражением, что и Рон. Людо Шульман, одетый по случаю праздника в ярко-бордовую с жёлтыми звёздами робу, хлопал в ладоши с энтузиазмом школьника, а мадам Максим, сменившая форменное платье из чёрного шёлка на красиво ниспадающее, тоже шёлковое, платье цвета лаванды, аплодировала с очень вежливым выражением. А мистера Сгорбса, как вдруг понял Гарри, здесь не было. Пятый стул за столом занимал Перси Уэсли.
Когда чемпионы и их партнёры подошли к столу, Перси выдвинул стоящий рядом с ним свободный стул и многозначительно посмотрел на Гарри. Тот понял его намёк и сел возле Перси, одетого в новую, с иголочки, парадную робу цвета морской волны и всем своим видом выражавшего редкостное самодовольство.
— Меня повысили, — провозгласил он раньше, чем Гарри успел что-либо сказать, и по его тону можно было подумать, что он объявляет о своём избрании на пост Главного Правителя Вселенной. — Я теперь личный помощник мистера Сгорбса, и здесь я присутствую от его имени.
— А сам он почему не приехал? — спросил Гарри. Ему не улыбалось весь вечер слушать лекции про днища.
— К сожалению, мистер Сгорбс, боюсь, очень неважно себя чувствует, очень и очень неважно. С самого финала кубка. И неудивительно — он переутомлён. Он уже не так молод — хотя, разумеется, он по-прежнему прекрасный руководитель, и память замечательная, нисколько не ухудшилась. Но организация финального матча оказалась полным фиаско для всего министерства, к тому же мистер Сгорбс испытал настоящее потрясение из-за неповиновения этого его домового эльфа, Блинки или как-бишь-её-там. Естественно, он её тут же уволил, но — как я обычно говорю — ему тем не менее надо жить, за ним нужен уход и, мне кажется, после её увольнения он почувствовал дома существенное снижение уровня комфортности. А нам тем не менее нужно было организовывать Турнир и исправлять последствия произошедшего на финале кубка — эта отвратительная Вритер вилась вокруг нас как муха — нет, он, бедняга, заслужил спокойное, тихое Рождество. Я очень рад, что он знает, что у него есть на кого положиться, есть кому заступить на его пост, и может быть спокоен.
У Гарри зачесался язык спросить у Перси, перестал ли уже мистер Сгорбс называть его «Уэзерби», но он сдержался.
На золотых тарелках пока не было еды, перед каждым прибором лежало маленькое меню. Гарри неуверенно взял карточку в руки и осмотрелся — официантов нигде не было. Думбльдор, однако, внимательно изучил своё меню, а затем, обращаясь к тарелке, отчётливо произнёс:
— Свиную отбивную, пожалуйста!
И появилась свиная отбивная. Уловив, как нужно действовать, все остальные за столом тоже сделали заказы своим тарелкам. Гарри покосился на Гермиону: интересно, как она отреагирует на этот новый, более сложный, способ питания — очевидно, из-за него у домовых эльфов значительно прибавится работы — но Гермиона, ради праздника, на время забыла про П.У.К.Н.И. Она оживлённо беседовала с Виктором Крумом и едва ли замечала, что ест.
Гарри внезапно пришло в голову, что он никогда раньше не слышал, чтобы Крум разговаривал, но сейчас он определённо именно этим и занимался, причём с огромной охотой.
— Что ше, — говорил он Гермионе, — у нас тоше замок, не такой болшой как ваш и не такой уютный. У нас всего шетыре эташа, а камины разшигаются только для волшебных целей. Но территория у нас болше шем ваша — правда, зимой ми имеем ошень мало света, и не мошем много гулять. А вот летом ми летаем кашштый день, над озёрами и горами…
— Виктор, Виктор! — одёрнул Каркаров с улыбкой, так и не достигшей его холодных глаз. — Не выдавай уж нас, пожалуйста, не то твоя очаровательная подруга сразу догадается, где нас можно найти!
Думбльдор улыбнулся и сверкнул глазами.
— Игорь, вся эта конспирация… можно подумать, вы не рады гостям.
— Знаете, Думбльдор, — отозвался Каркаров, демонстрируя жёлтые зубы, — всем нам свойственно защищать свои частные владения, не так ли? Не все ли мы ревниво охраняем палаты просвещения, вверненные нашему попечению? Разве не правы мы в том, что гордимся тем, что только нам одним известны секреты наших школ, разве не правы в желании сохранить их?
— Что вы, Игорь, я и не мечтаю узнать все секреты «Хогварца», — дружелюбно возразил Думбльдор. — Вот сегодня утром,
