“Приканчивают раненых и пленных”, — подумал Фрост.
Долгий, почти нечеловеческий вопль долетел до капитана и Сандры.
— Господи, помилуй! — встрепенулась девушка. — Это еще что такое?
— Это люди полковника пытаются получить кой-какие полезные сведения, а собеседник упорствует, — угрюмо сказал Фрост. — Необщительный субъект попался…
— Пытки?! Нет!
Сандра вскочила и вознамерилась было перескочить груду валежника, но Фрост поспешно увлек девушку назад. Опрокинул наземь, оседлал, ухватил оба запястья Сандры, которая готовилась вонзить в лицо наемнику длинные ухоженные ногти.
— Ага, все-таки умеете драться, — прорычал Фрост. — На что вы рассчитываете? Застать человека, разрезаемого на куски, либо подвешенного за мошонку, и объяснить китайцам, как это нехорошо и негуманно? Противоречит уставу ООН? Да они со смеху помрут! А вы — от ужаса.
— Зачем вы здесь? Если сами ненавидите их, зачем вы здесь?
— Заткнитесь. Пожалуйста.
Фрост закурил одну из безымянных полковничьих сигарет. Услыхал команду на китайском — полупролаянную, полупромяуканную цзиневским офицером. Бойцы резервного отряда начали выходить из укрытий и пересекать прогалину.
— Ну-ка, идемте, — сказал наемник бледной, испуганной девушке — Время торопит, и труба зовет, и долг велит, и любая другая чушь по вашему выбору… За мной.
Сандра оттолкнула протянутую руку Фроста и вскочила сама.
— Погодите-ка, — велел капитан.
Фрост затянулся, аккуратно стряхнул пепел и быстро ожег запястье Сандры пылающей сигаретой. Сандра Линдсей подпрыгнула и завопила.
— Вы спятили? Болван!!!
— Нет. Но теперь вы имеете отдаленное представление об окурке, который гасят, медленно ввинчивая в тело. Я просто сделал вам крошечную прививку от возможной опрометчивости, мисс Линдсей… Надеюсь, теперь вы четырежды подумаете, прежде нежели станете орать на победителей и грозить им. Победителей, как известно, не судят…
Несколькими часами позднее, во время нового привала, покуда Фрост, Густав, Лундиган и Сандра Линдсей делили сухие пайки на краю другой, но столь же обширной прогалины, девушка сделала глубокий вдох, словно собиралась нырять, и спросила:
— А чего, собственно, вы хотите достичь, убив генерала Чена?
— Если речь идет о пресечении опиумной торговли — ничего. Почти ничего, — спокойно молвил Фрост.
— А мне попросту наплевать на нее, — промямлил Густав сквозь кусок пережевываемой ветчины.
— Видите ли, мэм, — вмешался Лундиган, перегибаясь вперед и сдвигая кепи на затылок, — мы, разумеется, будем рады косвенно содействовать хорошему делу. Но работаем вовсе не ради этого.
— Как же?..
— Философию побоку, — сказал Фрост, — и приступим к ясным, основательным пояснениям. Полковник Цзинь похож на военного гения, как я — на кинозвезду. Пришагал прямиком в засаду, бездарно атаковал, победил только благодаря огромному численному перевесу… И в остальном, вероятно, столь же талантлив. Под его мудрым руководством торговля наркотиками неминуемо зачахнет. Понимаете? А даже если сократится лишь на десять процентов — мировой рынок потеряет уже пять процентов опиума-сырца. По-моему, цифра отнюдь не плохая.
Фрост отбросил пустую консервную банку, закурил, сощурился.
— Да неужели вы не понимаете, — вскинулась девушка, — что убийство — негодный выход из положения?
Фрост поднял брови.
— Говоря, будто намерены убить Чена ради общего блага, — запальчиво продолжила Сандра, — вы рассуждаете в точности по-коммунистически! Цель оправдывает средства!
— Полегче, мэм, — осклабился Густав. — Ругайтесь как захотите, но с паршивыми комми не сравнивайте!
— Понимаете, — сказал Фрост, — философские вопросы не заботят нас. Мы действуем потому, что вынуждены действовать.
— Мы похожи на техасских рейнджеров, — улыбнулся Лундиган. — Или на японских самураев. Обладаем бойцовскими навыками, продаем их, получаем деньги. Только настоящий, уважающий себя наемник ни за что на свете не станет служить кому попало. Никто из нас не выступит за Советский Союз, или Кубу, или Кампучию… Понимаете?
— Да, да, понимаю! Думаете, вы благородны, блистательны, великолепны. Мысленно равняетесь на герое? прошлого. Но в сущности, вы — анахронизм.
Уничтожавший третью банку говяжьей тушенки Густав насторожился.
— Как вы нас обругали? А ну… хра..?
— Анахронизм. Пережиток былых времен. — Вы еще про категорический императив Иммануила Канта заведите речь! — расхохотался Фрост. — Уж это поймут с ходу!
— Сделайте милость, заткнитесь, — посоветовала Сандра.
Густав попытался было возразить, но капитан уже стоял на ногах и прислушивался.
— Тс-с-с! — прошипел он.
— Что случилось? — шепотом спросила девушка.
— Я слышу звуки. Нехорошие звуки.
Фрост повертел головой, прищурил глаз, неторопливо взял оружие наизготовку.
— И я слышу, — сказал Густав. — Затворы клацают.
Заталкивая консервные банки в рюкзак левой рукой, он одновременно снимал винтовку с предохранителя правой.
Фрост не глядя ухватил свой вещевой мешок, приметил, как Лундиган делает то же самое, перебросил лямки через плечи, поправил берет.
На другом краю прогалины разом объявилось около сотни вооруженных людей. Зазвучала китайская речь. Фрост изо всех сил попытался понять хотя бы что-то.
— Приказывают сдаваться. Это Бирманская народная…
— Вы говорите по-китайски, Сандра? — почти с восхищением перебил Фрост. — Ну и ну! Получается, коммунисты?
— Да, так они представились… Говорю с трудом, понимаю гораздо лучше.
— Но мы ведь не сдадимся? — зарычал Густав.
— Конечно же, нет, — оскалился Фрост.
— Что делать будем? — спросил Дик Лундиган.
— Поглядим, как поведет себя Цзинь… Держаться вместе, не рассредоточиваться.
Фрост выплюнул недокуренную сигарету, поправил кобуру под мышкой.
— Давайте с ними договоримся, — предложила Сандра. — Попробуйте. Над вами сначала надругаются всем скопом, потом прикончат. Если очень повезет, сначала сгоряча прикончат, а потом уже надругаются. Лучше слушайте и переводите.
Сандра приблизилась так, что дышала Фросту прямо в ухо.
— Командир уверяет, что мы окружены, что шансов нет, и что со всеми будут обращаться по- хорошему. Велит положить оружие.
— По-хорошему — это как? “Тигровую клетку” соорудят попросторнее? — спросил Густав.
— Полковник Цзинь предлагает выслать парламентера, — сообщила девушка.
— Читай: продать нас оптом и со всеми потрохами, — прошептал Дик Лундиган.
— Устами младенца глаголет истина, — сказал Фрост. Он огляделся. Коммунистические ряды были
