Тут, брат, отвага нужна. Ну, ничего, не переживай так. Сейчас мы ему зададим.
Я поиграл кнопками, настраивая облучатель. Потом щёлкнул основным тумблером. Какое-то время не происходило ничего. Затем щупальца как бы с беспокойством зашевелились, фиолетовая стена дрогнула, подалась немного назад, словно бы под напором сильного ветра. Ага, не нравится, подумал я с радостным облегчением. Какое-то опасение у меня всё-таки было – а вдруг эта орава кинулась бы на нас. Но нет. Бойцы из этих деревьев и впрямь оказались не очень стойкие. Оказывается, не так страшен чёрт, как его малюют.
Я тихонько двинул вездеход вперёд.
На работу облучателя было любо-дорого смотреть. Как по волшебству, деревья обмякали, съёживались, некоторые словно бы ускользали в землю, другие, вытаскивая из почвы корни и быстро-быстро ими перебирая, устремлялись прочь. И всё это без единого звука. Только какие-то не то вздохи, не то стоны раздавались там. Я почувствовал себя былинным богатырём, от которого в страхе бегут полчища степняков. Хорошо-то как, а!
Я снова посмотрел на Кипа. Тот по-прежнему сидел, подавшись всем телом вперёд, наблюдая за действием облучателя. Похоже, зрелище это его потрясло.
Ничего, подумал я снисходительно. Привыкнет со временем.
– Ты, главное, меня держись, – сказал я ему вслух. – Со мной не пропадёшь. Видишь, как мы эту пакость распатронили?
Он не ответил. Поглядел только на меня ошарашенными глазами и снова уставился на лес.
М-да, похоже, и впрямь слабоват парнишка. Нервишки, должно быть, ни к чёрту. Ну, это дело поправимое. Надо будет, как вернёмся, к Мокаисе его захватить.
Так мы и ехали себе. Деревья впереди расступались, позади же оставалась широкая, метров в тридцать-сорок, чистая полоса. Время от времени я с удовольствием на неё оглядывался. На хорошую работу всегда приятно лишний раз посмотреть. Некоторые деревья, правда, возвращались потихоньку назад, но это ничего – на обратном пути мы их снова шуганём.
А Кип, мальчонка мой, совсем уж что-то заскучал. То ли не нравится ему всё это, то ли леса боится. Хорошо хоть разговорами не досаждает. Честно говоря, к концу второго часа и мне эта картина порядком уже надоела. Ну что это такое, в самом деле? Мы едем, деревья бегут, никакого разнообразия, так и со скуки помереть недолго. Поразвлекаться огнемётом, что ли?
Задумано – сделано.
Я сейчас же откинул брезентовый верх и встал. Надевать респиратор необходимости не было. В восточном секторе, если мне не изменяет память, стеклянных деревьев с их губительной пыльцой нет, а что же до ям с розовым дымом, от которого, надышавшись, сам становишься розовым дымом, так это нужно быть законченным идиотом, чтобы идти и нюхать всякую гадость.
И откуда я про всё это знаю? – подумал я тут с удивлением. Про стеклянные деревья, про розовый дым? Должно быть, это у меня генетическая память сработала. Ладно, не до этого сейчас, потом всё обмозгуем.
Я взял лежавший на заднем сиденье огнемёт и огляделся по сторонам. Пожалуй, вот с этого и начнём.
Прицелившись, я полоснул по ближайшему дереву струёй пламени. Дерево затрещало, обугливаясь и чадя бурым дымом, в ноздри шибануло приторным запахом горелой плоти. Другие деревья, стоявшие рядом, бросились врассыпную.
Я захохотал.
– Ну вот, совсем другое дело, а то бегают тут… как не знаю что… Саранча!.. Ну как, братишка, нравится? Может, тоже попробуешь?
Я протянул Кипу огнемёт. Тот взял его, но как-то неуверенно, словно бы какую-то змею.
– Да не бойся ты, – засмеялся я. – Не укусит. Вот, нажимай на эту кнопку. Да не сюда, а вот здесь, видишь? Крепче, крепче ж держи. Экий ты, право.
Но, так и не решившись, Кип вернул огнемёт обратно.
Слабак, подумал я с презрением. Хлюпик. Специалистом ещё себя называет. А может… Улучив момент, я украдкой поглядел на индикатор степени его Одушевления. О-го-го! А стрелка-то, оказывается, уже почти к самому критическому сектору подобралась. Ещё чуть-чуть, и – пиши-пропало, придётся моего друга спасать. М-да, хорошо всё-таки, что я его с собой захватил. Будет теперь под присмотром.
Огнемётом я развлекался ещё минут десять. Потом запахи горелой плоти стали просто невыносимы. Я снова натянул брезентовый верх, и мы двинулись дальше.
Солнце стояло почти над нашими головами, когда мы наткнулись на развалины. Судя по всему, здесь был когда-то посёлок. Люди, должно быть, покинули его очень давно. Более-менее сносно сохранилось только одно здание. Покосившееся и поросшее то там, то здесь настырными побегами, оно походило скорее на груду тёмно-красного кирпича, чем на пригодный для жилья дом. В стенах кое-где темнели окна. Мы пошли вокруг здания и обнаружили вход – узкий кривой провал. Что-то жуткое, казалось, таилось внутри, и мне стало как-то не по себе.
Я уже прикидывал, с какого лучше боку зайти, чтобы поудобнее подпалить эту халупу, как вдруг Кип предложил:
– А давай посмотрим, что там внутри. Может, что-нибудь интересное найдём.
Я чуть не матюгнулся. Ну что за напарник у меня такой! Вечно его тянет на приключения. Конечно, заходить в эту развалюху ни в коем разе не следует. Но с другой стороны… После того, как я целых полдня перед ним выкаблучивался, пытался его всячески опекать, показывать теперь перед ним свой страх… несолидно это как-то. Всё-таки я Корд, а он по сравнению со мной обыкновенный мальчишка, пацан, разница между нами лет семь-восемь как-никак. Вот же – незадача.
Кип выжидательно смотрел на меня.
– Ладно, – сказал я наконец. – Если не надолго, то можно. Нам ещё уйму леса надо облучить.
И откуда только в нём прыти столько? Я ещё и шага не успел сделать, а он уже стоит перед входом и заглядывает внутрь.
– Погоди-погоди, – крикнул я ему. – Без меня-то не заходи.
Он остановился, нетерпеливо на меня оглядываясь.
Я же, прихватив огнемёт, подошёл к двери.
Внутри, противу ожиданий, оказалось не так темно, как можно было предполагать. Свет проникал сквозь многочисленные щели в потолке и стенах. В мягком полумраке в глубь здания тянулся узкий коридор. Редкие двери по обе его стороны едва угадывались под бахромой всевозможных растений. Было тихо и прохладно. И стены и потолок при каждом шаге угрожающе колыхались, под ногами чавкало. Тянуло терпким западом плесени, как в подвале с плохой вентиляцией. Меня вдруг охватило ощущение, будто мы вошли в пасть издохшего левиафана.
Я толкнул первую попавшуюся дверь жерлом огнемёта. Дверь, хотя и с трудом, подалась. Это была крохотная, метра три на четыре, комнатка. Заходить в неё я не стал, ограничившись одним беглым взглядом из коридора. Ничего интересного там не было. Полусгнившая мебель, покрытое мохом тряпьё в углу, на стенах – маслянистые рыжие потёки вперемешку с белой травой, которая сейчас же зашевелилась, среагировав на движение воздуха.
В других помещениях тоже было не ахти. Развал и запустение воцарились здесь, похоже, не один десяток лет назад.
Я уже скептически поглядывал на Кипа, когда в конце коридора обнаружился зал. Дверь, за которой он находился, развалилась от первого же удара в труху, подняв облако бурой пыли. После того, как пыль рассеялась, я увидел, что кое-что в этом помещении сохранилось гораздо лучше, чем в других.
Прямо посередине стоял металлический стол, а на нём – два направленных друг на друга облучателя. Между ними на оранжевом кубе вечного аккумулятора лежала толстая в коричневом переплёте тетрадь. Всё это было покрыто густым слоем пыли. По безупречному виду этих предметов я сразу понял, что облучатели находятся в рабочем состоянии. Кому-то, видимо, очень хотелось, чтобы тетрадь сохранила свой первоначальный облик. Кип, понятное дело, сейчас же её схватил. Вот уж охотник до всяких там тайн. Меня же, как технического инженера, больше порадовали облучатели и аккумулятор. Особенно – аккумулятор. У нас на такие давно уже дефицит.
