В этот раз Городовой практически свалился им на голову. Теперь он был в образе обычного средневекового горожанина.
— О, выбрались! — бодро заявил он. — Ну и хорошо, а то я замотался что-то…
Городовой вытер пот со лба и привалился рядом с ребятами к стене. Маша оцепенела, а Миша немедленно взвился, как будто ему под зад подсунули раскаленные угли.
— Замотался? — заорал он. — Да ты, да вы… Да вообще!
От возмущения Мишка не мог подобрать слов.
— Да нас убить могли уже сто раз, да еще б чуть-чуть, и ты б нас вообще не нашел!..
— Ну не нашел бы, — спокойно сказал Городовой. — Ты не ори, парень, а то я ведь и осерчать могу.
— В смысле? — спросил Мишка, — Что значит «не нашел бы»? Вы за нас отвечаете, и…
— Я за вас не отвечаю, — ответил Городовой. — Я за историю отвечаю. Вас убьют, значит, так тому и быть. Я вообще хотел доброе дело сделать, проведать, как вы тут, но если ты собираешься орать, то я пойду, пожалуй…
— Нет! — очнулась Маша и схватила Городового за руку. — Не уходите, пожалуйста! Мы просто таких ужасов насмотрелись, что Миша не в себе до сих пор…
— Это кто тут не в себе! — возмутился Мишка, но дальше спорить не стал, а отошел чуть в сторонку.
— Да, в интересное времечко вас закинуло в прошлый раз, как специально… — сочувственно проговорил смягчившийся Городовой. — Я все хотел к вам выбраться, да у меня сплошные авралы. Один чудак мир изменить пытается, я за ним уже устал все исправлять. Упорный очень.
— А что, — спросила Маша, — нас таких, путешественников, много?
— Да хватает, — вздохнул Городовой. — Не столько много, сколько очень активные попадаются.
— А все потом возвращаются домой? — осторожно спросила Маша.
— Э-э-э… — замялся Городовой. — Да как тебе сказать… Умные — все.
— Умные в такие истории не попадают, — вздохнула Маша.
Что происходит с «неумными», она побоялась спрашивать.
— А долго нам еще путешествовать? — включился в разговор Мишка.
— Да это уж от вас зависит, — развел руками Городовой, — вся ваша жизнь в вашем распоряжении. Вы можете ее всю здесь прожить, или потом где-нибудь застрять… Ладно, пойду, заболтался я с вами.
— Постойте! — спохватилась Маша, — У нас к вам куча вопросов! Как мы переносимся? Как узнать, в какое время мы попадем? Как сделать так, чтоб перенестись подальше?
— Сами, вы все должны понять сами, — отрезал Городовой и опять растворился в воздухе.
Понимать ничего не хотелось. Хотелось тишины. И чтобы никто не визжал, не размахивал саблей и не стрелял навскидку от седла.
Пока все так и было.
Насладившись тишиной (даже между собой не разговаривали, осмысливая последнее появление Городового), Мишка и Маша почувствовали, что хочется и еще кое-чего.
— Поесть бы! — мечтательно сказала Маша.
— И поспать, — поддержал ее Мишка.
— И одежду сменить…
Машка поняла, что так они скоро дойдут до причитаний, и резко поднялась на ноги. Голова закружилась, но она оперлась на стену. Мишка, недовольно ворча, поднялся за ней.
— Чего тебе не сидится?
— Давай осмотримся.
И нетвердыми шагами куда-то пошла. Честно говоря, не зная куда. Просто нужно пройтись, уложить все в голове. Слишком много произошло за последние несколько дней, а времени подумать все не было. Постоянная война.
Неожиданно Маша поняла, что ее ведут, крепко держа за локоть. Мгновением позже сообразила, что ведет ее Мишка. И рука у него такая… уверенная. Это было приятно, но как-то так, на заднем плане. На переднем было вообще пусто. Мысли мельтешили, но бестолково. Мишка чувствовал примерно то же самое: полный сумбур в голове и непривычное удовольствие от того, что он, как настоящий мужчина, ведет девушку…
Кстати, куда?
— А это что, Иван Великий? — очнулась Маша, ткнув пальцем в колокольню.
Они с Мишкой привычно напряглись, готовясь перенестись куда-нибудь вперед. Но ничего не произошло.
— Может, ошиблась? — предположил Мишка.
Действительно, церковь немного смахивала на знаменитую колокольню, но была заметно ниже. Маша сердито сбросила свою руку с Мишкиной и остановила озабоченную крестьянку, которая тащила на себе гигантский тюк.
— Добрый день вам! — обратилась к ней Маша. — Скажите, а это Иван Великий?
И снова ткнула в колокольню.
— Какой «Великий»? — буркнула женщина. — Лествичник! — и двинулась дальше с уксусным выражением лица.
Показалось, что она вот-вот добавит классическое: «Понаехали», но, видимо, для этого слова время еще не пришло.
Маша стряхнула с себя болезненно-сонное состояние и огляделась. В этот раз осмысленно и внимательно.
— Оп-па! — сообщила она, посмотрев направо. — Ого! — сказала, посмотрев налево. — Миш, ты посмотри.
Миша только глаза закатил.
— Слышь, мне сейчас только экскурсии по городу не хватало.
— Да ты посмотри, все соборы на площади уже есть! — воскликнула Маша. — И Успенский, и Архангельский, и этот… все время забываю, как называется…
— Угу, — поддакнул Миша. — И палаты
— Какие? — ужаснулась Маша.
— Я их в детстве так называл. Я думал, там сплошные гранаты.
— Склад гранат? — усмехнулась Маша.
— Нет, блин, — огрызнулся Мишка, — фруктовый сад. На самом деле я думал про камень гранат. Есть же янтарная комната? А это палата
Маша уже собиралась расхохотаться, но Мишка внезапно стал суровым.
— Так, ладно, Соборную площадь мы узнали, нас никуда не переносит. Что дальше делаем?
— Знать бы, где мы, — задумалась Маша. — Вернее, мы знаем, где, знать бы, когда.
И тут ее осенило.
— Слушай! В этом соборе, в Архангельском, все цари похоронены, давай найдем свежую могилу.
— Зачем? — содрогнулся Миша.
— Посмотрим, кто последний похоронен. Может, вспомним, кто дальше царствовал. Да и вообще… Может, там год написан.
В соборе было тихо и холодно. Даже легкие шаркающие шаги ребят казались громким сиплым скрежетом.
— Иван Данилович, Великий князь Владимирский и Московский, — прочитал Мишка, — надо же… А только недавно с ним разговаривали!
— Семен Иванович, Великий князь Московский, Иван Иванович, Великий князь Московский, — прочитала Маша. — Этих мы, похоже, проскочили.
— Ну и ладно, — выдохнул Мишка. — А то я про них вообще первый раз слышу.
— Дмитрий Иванович, — воскликнул Мишка. — Во, мы ж как раз оттуда!
— Так тут после него, смотри, еще сколько народу, — вздохнула Маша. — Василий Дмитриевич,
