– Вот и отлично. Линнувиэль, вы где остановились?
– Как обычно, – пожал плечами эльф.
– В 'Подкове'? Так и знал, что мимо не проедете, – поморщилась Белка. – Ладно, давайте мой выигрыш заберем и пошли. Всю ночь не спал из-за этого Стиллоса, а потом полдня на своих двоих бежал, чтобы успеть до вашего прихода слушки кое-какие пособирать.
– Зачем тебе деньги? – недоуменно спросил Аззар, протягивая руку, в которую бледный, как смерть, зазывала без задержек вложил тугой кошель. – У нас что, мало? Тебе на покупки не хватает? Сапоги износились? Или оружие пора менять?
– Нет. Просто должен же Дождик оценить во что-то свою бесценную шкуру? Полсотни золотых, конечно, мало, но это – примерно половина того, что у них есть. Брать больше мне совесть не позволяет, а меньше – значит, оскорбить его до конца жизни. Верно, бард?
– Д-да.
– Видишь, он со мной согласен, – хмыкнула Гончая, отворачиваясь и неслышным шагом направляясь прочь. – Ценит, значит, свою шкуру.
– Еще бы он не ценил, – проворчал Линнувиэль, поправляя на спине мимикра сползший на бок мешок. – Но на мой вкус, ему действительно не мешало бы подучиться, если так уж хочется играть на достойном уровне. Потому что это блеяние…
Белка неожиданно обернулась и во все глаза уставилась на скривившегося эльфа.
– А это идея! Слышь, Дождик! Ты бы не хотел поучиться у остроухих?
– Что?! – брякнулся на доски незадачливый музыкант, а его немногочисленная труппа и вовсе обмерла, шаря испуганными взорами по серьезному лицу Белки. Не шутит? Снова издевается? Смерти нашей хочет?! Да где ж это видано, чтобы эльфы кого-то из смертных терпели возле себя?! Да не просто терпели, а тратили свое драгоценное время на жалкого человека?!
– Говорю: поучиться нормальной игре не желаешь? – терпеливо повторила она. – У меня среди ушастиков пара знакомых есть. Могу составить протекцию, коли есть желание. Глядишь, и возьмут на пару годиков к себе на постой. А если дураком не будешь, то и ремеслу подучат. Отбоя не будет от поклонников.
– А они точно… примут?
– Примут, примут. Ты куда бы хотел пойти: к Темным или Светлым?
– ?!!
– Боже… туповат немного, но это, я надеюсь, пройдет. Так куда бы ты хотел? В какой Лес? Мне заранее надо знать, чтобы весточку отослать. Ну же, решай скорее, пока я не передумал! Только учти: от учебы, если придешь, отказаться больше не сможешь – для остроухих это будет страшным оскорблением. Тебя будут пинать и шпынять за малейшие неудачи, всячески демонстрировать свое превосходство, смеяться и измываться по любому поводу… ну, вроде как я сегодня, только более примитивно… но зато, если справишься, выдержишь… если сумеешь доказать, что достоин…
– Я согласен, – охрипшим от волнения голосом сказал бард и неуверенно поднялся. – На все согласен, если они меня хоть чему-то научат.
– Не чему-то, балда, а настоящему искусству! Будешь первым рифмоплетом, кому они позволят свои баллады исполнять!
– Согласен, – твердо повторил юноша, не замечая испуганных лиц друзей.
Белка пристально всмотрелась и удовлетворенно кивнула.
– Упрямец. Такой как раз и нужен. Работу свою любишь, но по трупам ради славы все же не пойдешь, удержишься от соблазна. Линнувиэль, не откажешь в любезности?
Хранитель, скептически оглядев худого парня, судорожно сжимающего в руках потрепанный инструмент, странно хмыкнул. Действительно, упрямый. Знает, что почти на верную смерть идет, а все равно не отступит. Играет, конечно, так себе. Но, с другой стороны, Белку не прибил за страшное оскорбление. Не накинулся и даже не обругал, хотя мог бы. Сдержался, а ведь наверняка хотелось заорать во весь голос. Сам знаю, как это трудно: испытал на своей шкуре. Может, из него и выйдет толк? Не зря же говорят, что она никогда не ошибается?
Темный эльф кивнул и спокойно вытащил из-за пазухи белоснежный листок с кроны одного из чудных ясеней Священной Рощи, что-то царапнул кончиком короткого ногтя, а потом протянул оторопевшему барду. Этот листок ни один смертный не сумеет украсть, перекупить или добыть где-то еще, кроме как принять из рук Перворожденного. Это словно пропуск в Темный Лес для счастливого везунчика. Отличительный знак, по которому ни один Патруль не посмеет утыкать его стрелами. По крайней мере, до тех пор, пока он не сделает чего-то предрасудительного. С этим листком его примут и выслушают, даже если между Интарисом и эльфами вдруг вспыхнет кровопролитная война, а смертные станут кровными врагами всего остроухого народа.
– Приколешь его на ворот и назовешь свое имя перед тем, как войти в наш Лес. Попросишь проводить тебя к ллеру Иммилору из Рода Хатарис. Он – мой должник, не откажет в твоей просьбе.
– Сп-пасибо, – неверяще пробормотал лютнист.
– А это – для Светлых, – Белка небрежно всунула в его руку такой же (только безупречно золотого цвета) лист. – Найдешь одного наглеца (имя я тебе тут нацарапал) и скажешь: Белик прислал. Да напомнишь, заодно, что этот наглый нелюдь уже который год не показывается мне на глаза. Вздумает и в следующем не явиться – сам приду и оборву его длинные уши. Все понял? Так и передай, слово в слово, а то он не поверит.
При виде написанного имени бард отчего-то посерел и звучно сглотнул, явно представив себя медленно поджаривающимся над огнем после такого приветствия, но все же собрал остатки мужества и, бережно убрав подарок за пазуху, кивнул.
– Благодарю.
– Прекрасно. Тогда пошли перекусим, а то я так голоден, что могу целого кабана слопать!
– Я закажу, чтоб зажарили, – флегматично кивнул Линнувиэль, поворачивая к гостинице. – Ты как любишь: с корочкой или без?
– С корочкой, конечно!
А Аззар неожиданно хмыкнул:
– Вот где орехи-то пригодятся…
– Но-но! Орехи не трожь! Это святое!
– Да не переживай: мы по пути еще мешок купим. Благо у того торговца все равно много осталось.
– Да? – ненадолго задумалась Белка, любовно поглаживая драгоценный подарок. – Тогда ладно, половину пожертвую, но… если на вторую будете заглядываться – укушу!
– Согласен, – рассмеялся Аззар и, подмигнув Каррашу, первым отправился искать нужную лавку.
Господин Лапатис – дородный дворянин, уважаемый горожанин, почетный член Городского Собрания и, по совместительству, владелец и хозяин 'Золотой Подковы', неприлично разинул рот и некрасиво выпучил глаза при виде шумной процессии, лихо ворвавшийся в жаркий полдень в разукрашенные ворота его родного заведения. Нет, раззолоченная в пух и прах гостиница, считавшаяся высшим сортом среди состоятельных и ОЧЕНЬ состоятельных гостей, видывала за годы своего существования немало странностей. Посетители не раз и не два выказывали здесь пренебрежение, недовольство, высокомерие, а иногда даже нешуточное раздражение, которое однажды вылилось в настоящий погром. Здесь побывало много именитых гостей. Говорят, сам король не побрезговал, когда посещал Стиллос с инспекцией три года назад, и этот факт принес г-ну Лапатису не просто славу удачливого дельца, но и очень неплохую финансовую помощь. Впрочем, далеко не в первый и не в последний раз.
За свою немаленькую, почти полувековую жизнь, он частенько встречался со Светлыми, Темными, с владетелями крупных земельных наделов, с высокородными господами и не менее высокородными дамами. Успел повидать свет и кое-чему научился за это время, а именно: что влиятельные мира сего за полновесную монету могут позволить себе быть и небрежными, и гордыми, и неряшливыми, и изрядно подвыпимши. Могли надеть вчерашнее платье, щедро обрызгаться соусом и не сразу изволить это заметить. Могли до смерти запороть неугодного слугу, вытребовать себе на ночь сразу нескольких
