– Уже пожелал. Ступай.
Иттираэль поджал губы, чтобы не выдать своего недовольства, и со всем почтением отступил в разгромленный зал, не смея перечить там, где был заведомо слабее. Он ловко попятился, покидая опочивальню и до последнего пытаясь рассмотреть внутренним взором ауры наследного лорда и его пассии. Ничего необычного снова не нашел. Мысленно скривился, ни на грош не поверив в историю волшебного амулета, способного поднять на ноги мертвого. После чего стремительно развернулся и максимально быстрым шагом, который допускали приличия, покинул Чертоги.
Тир неслышно вздохнул и опустил, наконец, плечи.
– Фу, я уж думал, он заупрямится.
– Почему ты его так не любишь? – полюбопытствовал Тирриниэль, исподтишка поглядывая на успокоено усевшуюся на краешек постели Милле.
– Можно подумать, ты его обожаешь!
– Нет, – хмыкнул Владыка, надевая поверх туники широкий пояс и подхватывая свои родовые клинки. – Но без Хранителя мне пришлось бы тяжко – Иттираэль единственный, кто способен меня заменить без ущерба для Темного Леса. Он прекрасно знает о положении дел здесь и в остальном мире, отлично разбирается в политических дрязгах, способен на равных говорить с Подгорными, Светлыми и всеми остальными. Он держит весь Совет в ежовых рукавицах и, признаться, без него будет гораздо сложнее с этим управляться. Зря ты сердишься, Тир.
Юноша угрюмо насупился.
– Я ему не доверяю. И Милле он тоже не нравится.
– О! Ну, раз Милле не нравится…
– Не смешно, – спокойно оборвал родича Тир. – Ей я доверяю больше, чем кому бы то ни было – ее чутье нас еще ни разу не подводило. Поверь, если ей что-то не нравится, значит, на то есть основания. И я предпочитаю держаться подальше от твоего драгоценного Хранителя, чем рисковать получить от него ядовитую колючку в спину.
– Перестань, – нахмурился Тирриниэль, коротким жестком заставляя живые стены сомкнуться на месте выбитых дверей и, одновременно, открывая новый проход в противоположной стене. – Иттираэль поддерживал меня последние годы, не позволяя слабости развиваться слишком быстро. Он отдавал мне свои силы, чтобы Совет как можно дольше не узнал правды. И именно ему я обязан тем, что дождался вашего прихода. Поэтому перестань смотреть на него волком и постарайся не задевать.
Дети странно переглянулись и дружно поджали губы.
'Я ему не верю', – тихонько подумала Мелисса.
'Знаю, маленькая. Я тоже. Но лучше нам с тобой его действительно не злить: он опасен и очень злопамятен'.
'Не могу. Как только его вижу, сразу вспоминаю…'
'Не нужно, – осторожно обнял ее Тир и погладил хрупкие плечи. – Жаль, что так вышло. Я отдал бы все на свете, чтобы ты этого не узнала'.
'Поздно, – вздохнула девушка. – В нашей семье очень сложно сохранить какие-то секреты. Особенно от мамы: эти узы… знаешь, в такие минуты я даже начинаю думать, что без них было бы гораздо лучше. По крайней мере, мы бы тогда не подсмотрели случайно то, что не должны были'.
'Ты права, но тут уж ничего не изменишь. Все получилось так, как получилось. С этим придется жить и учиться мириться с прошлым. Тем более тогда, когда мы с тобой обязаны этому прошлому своим появлением'.
– Да, – прошептала она вслух. – Но какой ценой!
Тир ласково коснулся губами ее виска и повернулся к терпеливо дожидающемуся сородичу: Тирриниэль следил за ними с нескрываемым интересом. В этот момент, наблюдая за расслабившимся юношей и его искренней заботой о маленькой подружке, в мыслях тысячелетнего мага вдруг молнией мелькнула одна диковатая догадка, потому что они, хоть и были явно неравнодушны друг к другу, еще ни разу не позволили себе большего, чем родственные объятия. То, как юный эльф оберегал девушку, совсем не походило на отношение влюбленного мальчишки – в таком возрасте все они стремятся совсем к иному, нежели к братскому поцелую в щечку. Однако, поразмыслив и взвесив все 'за' и 'против', Тирриниэль довольно быстро отказался от этой мысли. Просто выбросил из головы. Потому что красавица Милле, как ни крути, все же была человеком, тогда как Тир – стопроцентным Перворожденным со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да не простым Перворожденным, а прямым потомком Изиара, в Роду которого за последние девять эпох, согласно древнему проклятию, НИКОГДА не рождались женщины. К тому же, целовать ее в губы после того, что произошло недавно, Владыка и сам бы не рискнул: напор внутренней силы в этой очаровательной крохе оказался настолько огромным, что он едва не задохнулся. Сперва от изумления, а потом – от ревущего потока этой восхитительной мощи, едва не разорвавшей его на части. И это при том, что ни одного лучика ауры в ней не изменилось, не сверкнуло и не выдало ее тайны. Даже Иттираэль ничего не почувствовал. А если бы он только узнал, ЧТО за подарок подбросила ему судьба, начал бы волосы рвать от досады, потому что такого изумительного чуда просто не могло, не должно было существовать на свете – маленькой, безумно красивой человеческой крохи, способной хранить в себе разлитую в пространстве магию, как самый обычный амулет-накопитель. Собственно, она им и была – живым, неповторимым, единственным в своем роде чудом, тайну которого эти двое хитрецов рискнули доверить старому эльфу лишь на пороге его гибели.
Тирриниэль слабо улыбнулся, поймав два одинаково настороженных взгляда, и кивнул:
– Не волнуйтесь: никто не узнает, кто такая Милле. Ни Совет, ни Хранители, ни даже мой сын, если, конечно, он вернется сюда.
– Вернется, – дружно вздохнули дети, невесело переглянувшись.
– Что ж, будем надеяться, что вы правы.
– Будем, – так дружно кивнули они.
– Ладно, недотроги, – усмехнулся Владыка. – Раз уж вы вытащили меня с того света и дали небольшую отсрочку, так и быть – покажу вам то, чего никто из чужаков еще не видел: настоящий Родовой Ясень. Опору нашего Дома и источник долголетия для всех Л'аэртэ.
– Что значит, настоящий? – удивленно переспросил Тир, входя следом за родичем в услужливо открытый проход из живых ветвей и густой листвы. – Разве он не в Священной Роще находится?
– Нет, конечно. Иначе его было бы слишком просто найти и уничтожить.
– Тогда где?! – одновременно вскинулись дети.
– Ишь, какие шустрые… идемте. Скоро сами все увидите. Только Иттираэлю не проболтайтесь – вы и так ему не слишком по нраву, а если он узнает, что я так беспечно рисковал своим благополучием, да еще будучи не в форме… думаю, лучше вам не видеть, что тогда будет.
– Это безопасно для Милле? – быстро уточнил Тир, на что царственный эльф лишь снисходительно улыбнулся.
– Пока я жив, мой мальчик, в Чертогах для вас обоих безопасно. Вас не коснется ни яд, ни шипы, ни иглы, ни магия… и никого другого тоже, если я того не пожелаю, конечно.
– Почему? – совсем насторожился юноша.
– Потому что истинное средоточие моей мощи – именно здесь, в живом дворце, сотканном из наших младших братьев и магии Темного Леса. Только здесь и нигде больше, что бы вам ни говорили, – словно в подтверждение своих слов, Тирриниэль небрежно взмахнул рукой, и учиненные Тиром беспорядки, как по мановению волшебной палочки, начали стремительно исчезать – зеленые стены будто ожили и затрепетали от неслышной команды. Затем неприятно зашевелились, вытянули деревянные руки, разрослись вширь и в высоту, после чего прямо на глазах принялись затягивать страшные проломы. Новые перегородки, выросшие на прежних местах, поспешно покрылись свежей листвой. Затем молниеносно сменилась трава под ногами, выросли новые двери взамен обгоревших и, впоследствии, разломанных жестоким пинком. Горки пепла, еще недавно дымящиеся и топорщившиеся не до конца уничтоженными частями мебели, отчего-то опали и буквально растворились в буйной зелени, воздух очистился. А взамен старых, безвозвратно погибших предметов мебели, гибкие ветви неизвестной лозы умело сплелись в точно такие же стульчики, столики и кушетки, которые так неосторожно спалил Тир.
– Здорово! – искренне восхитилась Мелисса, вертя головой и жадно разглядывая творящиеся
