къ цв?тку, осыпая ихъ поц?луями. Чудное благоуханіе разлилось по комнат?. Сердце мое радостно билось отъ горделиваго сознанія, что мн? больше нечего было страшиться этого холоднаго жреца, который стоялъ зд?сь неподвижно, будто выс?ченный изъ мрамора. Это ощущеніе см?лости сняло съ моей д?тской души тяжесть, давившей ее тоски. Агмахдъ повернулся и пошелъ, а когда онъ скрылся за занав?сью, я увид?лъ возл? себя д?вочку.
— Видишь, — проговорила она. — Эти цв?ты достала для тебя я.
— Ты! — воскликнулъ я.
— Да. Я сказала имъ, что ты цв?ты любишь. А эти цв?ты — роскошные, благоухающіе; они растутъ въ земл?. Ты усталъ? Можетъ быть, мы играть пойдемъ? В ты знаешь, что тотъ садъ принадлежитъ намъ съ тобою, и что мячъ — въ немъ? Кто-то принесъ теб? его обратно.
— Скажи, почему жрецы стояли сегодня на кол?няхъ предо мною?
— Разв? ты не знаешь, почему? — спросила она, съ любопытствомъ глядя на меня. — А потому, что ты училъ съ трона, говорилъ мудрыя р?чи, которыя они понимали, а мы — н?тъ. Но мы вид?ли, что ты выигралъ большую награду. Ты вс? награды берешь.
Я с?лъ на ложе, обхватилъ свою голову руками и въ изумленіи уставился на нее глазами.
— Да какъ же я могъ учить ихъ, самъ ничего объ этомъ не зная?[2]
— Ты станешь великъ, если только перестанешь сопротивляться; и тогда-то вотъ и будешъ вс? награды выигрывать, когда меньше всего будешь знать объ этомъ. Будь покоенъ и доволенъ вс?мъ, и вс? жрецы, даже самые гордые, преклонятся передъ тобою!
Я он?м?лъ отъ изумленія; зат?мъ, черезъ н?сколько мгновеній проговорилъ:
— Ты еще такая маленькая: откуда ты все это знаешь?
— Это цв?т? мн? все говорятъ, — сказала она со см?хомъ: они — твои друзья. Только все это — правда. Ну, а теперь, поиграй со мною!
— Н?тъ, подожди. — Я никакъ не могъ понять ея р?чей. На самомъ д?л?, я былъ до крайности озадаченъ, и кром? того чувствовалъ, что голова у меня отяжел?ла и горитъ.
— Не можетъ быть, чтобы я училъ ихъ съ трона! — воскликнулъ я еще разъ.
— Училъ! И высшіе жрецы благогов?йно склонили головы передъ тобой, потому что ты имъ объяснилъ, какъ устроить какую-то церемонію, центральнымъ лицомъ которой будешь ты самъ.
— Я!?
— Да! И ты сказалъ имъ, изъ чего должно быть сд?лано твое од?яніе, какъ его сшить и какія произносить слова, облекая тебя въ него.
Я вслушивался въ ея слова все съ большимъ интересомъ; когда она кончила, я закричалъ:
— Можешь ты мн? еще что-нибудь разсказать?
— Отнын?, ты будешь жить среди земныхъ цв?товъ и станешь часто съ д?тьми танцовать. О, тамъ многое было сказано тобой! Но насчетъ церемоніи я что-то не припомню. Впрочемъ самъ скоро увидишь: она, в?дь, произойдетъ сегодня ночью.
Я вскочилъ съ ложа, охваченный внезапнымъ порывомъ безумнаго ужаса.
— Не бойся — произнесла она, см?ясь: в?дь я же буду при теб?. Я очень рада этому, потому что, хотя и принадлежу къ храму, но ни разу еще мн? не приходилось присутствовать ни на одной изъ священныхъ церемоній.
— Ты, принадлежишь къ храму! Да в?дь они даже голоса-то твоего слышать не могутъ!
— А иногда они и меня самое не могутъ вид?ть! — проговорила она со см?хомъ. — Только одинъ Агмахдъ всегда меня видитъ, потому что я принадлежу ему. Но говорить съ нимъ мн? нельзя… А тебя я люблю, потому что могу бес?довать съ тобою… Пойдемъ играть, выйдемъ на воздухъ. Цв?ты въ саду не хуже этихъ, да и мячъ — тамъ. Пойдемъ!
Взявши меня за руку, она проворно пошла впередъ; погруженный въ размышленія, я не сталъ сопротивляться ей. Но въ саду воздухъ былъ напоенъ такимъ чуднымъ, н?жнымъ благоуханіемъ, цв?ты были такъ дивно хороши, а солнце такъ тепло, что я скоро совершенно забылъ, среди своего счастья, о всякихъ думахъ.
Глава IX.
Была ночь, когда я проснулся вялый, но довольный. Днемъ я былъ счастливъ, такъ какъ провелъ все время на чистомъ, благоухающемъ воздух?, забавлялся, б?галъ повсюду. Весь вечеръ я проспалъ на своемъ лож?, окруженный цв?тами, благоуханіями которыхъ пропиталась моя комната; я вид?лъ странные сны, въ которыхъ каждый цв?токъ превращался въ см?ющееся личико, а въ ушахъ раздавался звукъ магическихъ голосовъ. Я сразу пробудился отъ сна. Лунный св?тъ ворвался въ келью и облилъ своимъ сіяніемъ стоявшіе въ ней цв?ты: мн? представилось, будто я еще сплю. Я съ невольнымъ недоум?ніемъ вспомнилъ о простомъ домик?, въ которомъ выросъ: какъ это я только выносилъ его. Теперь мн? казалось, что лишь въ красот? была жизнь.
Лежа на своемъ лож?, я задумчиво гляд?лъ на лунное сіяніе, какъ вдругъ дверь, ведущая въ коридоръ, открылась настежъ. Коридоръ былъ такъ ярко осв?щенъ, что въ сравненіи съ блескомъ этого осв?щенія, лунный св?тъ казался тусклымъ. Н?сколько послушниковъ вошли въ комнату, неся какіе-то предметы, которыхъ я за сильнымъ, осл?пившимъ меня, св?томъ не могъ разгляд?ть, и тотчасъ же вышли, притворивъ за собою дверь. Я опять очутился одинъ, и при лунномъ св?т? увид?лъ дв? рослыя, неподвижныя фигуры, облеченныя въ б?лыя одежды; я зналъ кто это, хотя и не см?лъ поднять глазъ; я узналъ Агмахда и Каменбаку.
Я было задрожалъ, но вдругъ зам?тилъ д?вочку, выступавшую изъ т?ни, она приложила палецъ къ устамъ и улыбалась.
— Не бойся, — проговорила она: они хотятъ од?ть тебя въ красивую одежду, которую ты самъ вел?лъ имъ сд?лать.
Я всталъ съ ложа и взглянулъ на жрецовъ: я ужъ больше не боялся ихъ. Агмахдъ стоялъ не шевелясь, и въ упоръ смотр?лъ на меня; Каменбака приблизился ко мн?, держа б?лое платье въ рукахъ. Оно было изъ тонкаго полотна и украшенное богатой золотой вышивкой, въ вид? буквъ, которыхъ я не зналъ. Оно было красив?е платья Агмахда; съ т?хъ поръ, какъ я попалъ въ храмъ, я еще ничего прекрасн?е этого не видалъ.
Я остался чрезвычайно доволенъ своей одеждой и потянулся за ней; Каменбака подошелъ ко мн? вплотную и собственноручно облекъ меня въ нее, посл? того, какъ я сбросилъ съ себя бывшее на мн? платье. Эта одежда, пропитанная тонкими духами, которые я съ наслажденіемъ вдыхалъ въ себя, казалась мн? царскимъ од?яніемъ.
Каменбака направился къ двери и отворилъ ее; яркій св?тъ облилъ меня съ головы до ногъ. Агмахдъ продолжалъ стоять неподвижно, не отрывая отъ меня взоровъ.
Д?вочка смотр?ла на меня съ восхищеніемъ и хлопнула отъ восторга въ ладоши; она протянула мн? руку, и мы вм?ст? вышли въ коридоръ; Агмахдъ пошелъ всл?дъ за нами. Пораженный развернувшейся передо мною сценой, я остановился, какъ вкопанный. За исключеніемъ того м?ста, гд? я стоялъ — въ непосредственномъ сос?дств? съ дверью, ведущей въ Святая Св?тыхъ, — весь проходъ былъ сплошь занятъ жрецами; передъ святилищемъ оставалось свободнымъ значительное пространство, среди котораго стояло ложе; на немъ лежало шелковое покрывало, все вышитое золотыми буквами, подобными т?мъ, которыя были на моемъ од?яніи. Кругомъ ложа изгородью шла скамья съ душистыми растеніями, и весь полъ вокругъ него былъ усыпанъ сорванными цв?тами. Я невольно отступилъ назадъ при вид? этого громаднаго сборища од?тыхъ въ б?лыя одежды жрецовъ, которые стояли неподвижно съ устремленными на меня взорами; но прекрасныя сочетанія цв?товъ мн? понравились.
— Это ложе — для насъ съ тобою — промолвила д?вочка и повела меня къ нему. Никто, кром? насъ обоихъ, не сд?лалъ ни одного движенія, не произнесъ ни единаго слова, Я повиновался ей и мы подошли къ ложу; на немъ лежалъ золотой мячъ, тотъ самый, которымъ мы играли въ саду. Мн? вдругъ захот?лось узнать, наблюдаетъ-ли за нами Агмахдъ, и я оглянулся на него: онъ стоялъ у двери, ведущей въ Святая
