меня во мрак? ночи. Но его не было… въ теченіе н?сколькихъ мгновеній я ничего не вид?лъ… и облегченно вздохнулъ: в?дь, я ежеминутно ожидалъ увид?ть это обращенное ко мн? лицо съ оскаленными отъ гн?ва зубами. Но всл?дъ за этимъ я весь затрепеталъ отъ восторга: Себуа незам?тно провелъ меня какъ разъ къ лотосовому пруду; и снова зд?сь склонясь надъ нимъ и припавъ къ его св?тло текущимъ водамъ, пила красавица, золотистыя волосы которой наполовину скрывали отъ меня ея лицо.
„Заговори съ ней“! крикнулъ Себуа: „По твоему лицу вижу, что она зд?сь. О заговори съ ней! Изъ жрецовъ настоящаго покол?нія ни одинъ не удостоился чести говорить съ ней. Заговори съ ней: мы нуждаемся въ ея помощи!“
Какъ и вчера, онъ упалъ на кол?ни рядомъ со мной. Въ лиц? его выражались страсть и сознаніе важности момента, въ глазахъ св?тилось молитвенное благогов?ніе. При взгляд? на него я отступилъ, поб?жденный самъ не знаю ч?мъ; мн? казалось, будто, съ одной стороны, звала меня къ себ? златовласая красавица, а съ другой, толкалъ къ ней Себуа; и въ то же время я сознавалъ, что приподнялся на воздухъ и направился къ пруду съ лотосами; достигши края его, я перегнулся надъ нимъ и прикоснулся къ ея одежд?, лежавшей на поверхности воды. Поднявъ голову, я пробовалъ было заглянуть ей въ лицо, но не могъ разсмотр?ть его: изъ него исходилъ такой св?тъ, что мн? оставалось только любоваться имъ такъ, какъ сталъ бы любоваться солнцемъ. На голов? я ощущалъ прикосновеніе ея руки, до моего сознанія доходили исходившія изъ ея устъ слова, хотя я едва сознавалъ, что слышу ихъ. „Дитя съ открытыми очами“, говорила она: „на твоей чистой душ? лежитъ тяжелая обязанность; но оставайся только вблизи меня, источника св?та, и я укажу теб? путь, которымъ ты долженъ идти“.
„Мать“, произнесъ я: „а какъ быть относительно тьмы?“
Я не см?лъ поставить вопроса ясн?е; мн? казалось, что стоило только упомянуть о страшномъ образ?, чтобы оно тотчасъ же предстало передо мной, пылая б?шенствомъ. Я почувствовалъ какъ при этихъ словахъ легкая дрожь переб?жала съ ея руки на меня, и подумалъ уже, что сейчасъ разразится надо мной ея гн?въ; но слова ея по прежнему доносились до моего сознанія, н?жныя и мягкія какъ дождевыя капли, вызывая въ моей душ? то представленіе о божественномъ ниспосланіи, которое мы, жители в?чно жаждущей страны, связываемъ съ наступленіемъ дождливой поры.
„Не страшиться надо тьмы, а поб?ждать и отт?снять ее по м?р? того, какъ душа становится сильн?е подъ д?йствіемъ св?та и сама пропитывается вся св?томъ. Сынъ мой, въ святилищ? потому царствуетъ тьма, что поклоняющіеся въ немъ не могутъ выносить яркаго сіянія истиннаго св?та. Изъ твоего внутренняго міра исключенъ св?тъ умственный, чтобы св?тъ духовный одинъ осв?щалъ его. А сл?пые жрецы, пойманные въ с?ти собственнаго обмана, поклоняются порожденію тьмы. Они поносятъ мое имя, пользуясь имъ. Передай имъ, сынъ мой, что Цариц? ихъ н?тъ м?ста во тьм?, что н?тъ у нихъ Царицы, и н?тъ иного руководителя, кром? собственныхъ похотей. Они просили, чтобы я по прежнему сообщалась съ ними, не такъ ли? Такъ вотъ первое сообщеніе, которое поручаю теб? передать имъ“.
Въ этотъ моментъ мн? показалось, что меня кто-то или что-то отрываетъ отъ нея, и я ухватился за край ея одежды; но руки мои безсильно опустились; выпустивъ его, я словно пересталъ сознавать самое присутствіе Царицы. Я чувствовалъ невыносимое физическое раздраженіе. Отходя отъ нея, я закрылъ глаза; теперь я съ усиліемъ открылъ ихъ. Передо мной былъ только прудъ, весь испещренный экземлярами царицы цв?товъ, которые величественно плавали на поверхности воды. Солнце обливало своими лучами ихъ желтые сердцевины, въ которыхъ мн? мерещилось золотистое сіяніе ея волосъ. Но голосъ, въ которомъ слышалось скрытое б?шенство, хотя онъ говорилъ медленно и съ ровными интонаціями, вывелъ меня изъ задумчивости и сразу отогналъ прочь мои мечтанія. Повернувши голову, я съ удивленіемъ увид?лъ Себуа, стоявшаго съ опущенной головой и со скрещенными на груди руками между двумя послушниками, а рядомъ съ собой высшихъ жрецовъ, Агмахда и Каменбаку. Первый что-то говорилъ, обращаясь къ садовнику, и я скоро понялъ, что этотъ, посл?дній, впалъ въ немилость изъ-за меня, хотя я и не могъ угадать за что именно. Жрецы поставили меня между собой, и я увид?лъ, что мн? ничего другого не осталось д?лать, какъ идти съ ними. Мы молча направились къ храму, и я снова вступилъ въ его мрачныя н?дра.
Глава V.
Меня привели въ покой, гд? только что передъ т?мъ кончилась утренняя трапеза жрецовъ, онъ былъ почти пустъ. Каменбака и Агмахдъ остановились у одного изъ оконъ, продолжая разговаривать тихимъ, сдержаннымъ шопотомъ; двое послушниковъ посадили меня за столъ и принесли намазанныхъ масломъ пироговъ, плодовъ и молока. Они прислуживали мн?, не говаря ни слова, и я чувствовалъ себя неловко передъ этими юношами, на которыхъ смотр?лъ съ почтеніемъ, какъ на людей, бол?е меня знакомыхъ со страшными тайнами храма. Я ?лъ пироги, удивляясь про себя тому, что ни одинъ изъ вид?нныхъ мной до сихъ поръ послушниковъ даже не заговаривалъ со мной; но, оглянувшись мысленно на свое короткое пребываніе въ храм?, я вспомнилъ, что меня ни раза не оставляли наедин? ни съ однимъ изъ нихъ. Вотъ и теперь: Агмахдъ и Каменбака остались въ зал?, и на лицахъ прислуживавшихъ мн? мальчиковъ я читалъ н?мой страхъ. И мн? казалось, что то не была робость, внушаемая, вообще, школьнымъ учителемъ, который пользуется своими глазами, какъ обыкновенные смертные, а страхъ передъ какимъ-то волшебнымъ, многоокимъ наблюдателемъ, котораго нельзя обмануть. На лицахъ ихъ не видно было и проблеска выраженія: они д?йствовали, какъ автоматы.
Слабость, которую я чувствовалъ передъ т?мъ во всемъ т?л?, уменьшилась посл? завтрака, и я посп?шно всталъ изъ-за стола, чтобы посмотр?ть въ высокое окно, такъ мн? хот?лось знать, въ саду-ли еще Себуа; но Агмахдъ выступилъ впередъ, сталъ между мной и окномъ и устремилъ на меня свой невозмутимый, внушавшій мн? такую робость, взглядъ.
— Пойдемъ, произнесъ онъ и, повернувшись, вышелъ вонъ; я посл?довалъ за нимъ, опустивъ голову, чувствуя что теряю, не зная отчего, всякую энергію и надежду. Я не могъ-бы сказать, почему, глядя на расшитый край б?лой одежды, такъ плавно скользившей по полу впереди меня, мн? казалось, будто я иду за своей судьбой. Моя судьба! Агмахдъ, типичный храмовой жрецъ, истинный глава высшихъ жрецовъ — моя судьба!
Мы прошли н?сколько коридоровъ и вступили въ широкій проходъ, ведшій отъ большихъ дверей храма въ Святая Святыхъ. При вид? его меня охватилъ ужасъ, несмотря на то, что солнечный св?тъ врывался въ него сквозь р?шетки двери и, казалось, см?ялся надъ его густымъ мракомъ; и, однако, мой страхъ передъ Агмахдомъ былъ такъ великъ, что, оставшись съ нимъ одинъ на одинъ, я покорно посл?довалъ за нимъ въ полномъ молчаніи. Мы пошли по коридору; съ каждымъ робкимъ шагомъ я все больше приближался къ двери, изъ которой тогда, во мрак? ночи, выступило гнусное вид?ніе. Я внимательно разсматривалъ ст?ны, хотя при этомъ испытывалъ тотъ особенный страхъ, съ которымъ, в?роятно, приговоренная къ мукамъ душа, глядитъ на орудія духовной инквизиціи. Разъ только челов?къ ясно созналъ предстоящую ему неизб?жную гибель, онъ уже не въ силахъ оторвать отъ нея глазъ, такъ приковываетъ она къ себ? его вниманіе. Такъ и я, весь пронизанный сл?пымъ ужасомъ, всматривался въ ст?ны коридора; и мн? чудилось, что онъ замыкался за нами по м?р? того, какъ мы подвигались дальше, и окончательно отд?лялъ меня отъ того прекраснаго сіяющаго міра, въ которомъ я жилъ до сихъ поръ.
Благодаря внимательному изученію гладкихъ пугавшихъ меня, ст?нъ, я зам?тилъ, когда мы стали подходить къ ней, небольшую дверь, стоявшую подъ прямымъ угломъ къ двери капища. Не будь мое вниманіе такъ напряжено, я бы и не прим?тилъ ея, такъ былъ густъ мракъ на этомъ конц? прохода въ сравненіи съ яркимъ солнечнымъ св?томъ на другомъ. Какъ я ужъ сказалъ, дверь была подъ прямымъ угломъ къ ст?намъ святилища, совс?мъ рядомъ съ его дверью, но въ боковой ст?н? коридора. Мы приблизились къ ней. Теперь мн? казалось, что я шелъ помимо своей воли, потому что, располагай я собой, я-бы направилъ шаги назадъ, туда, гд? ярко сіяло солнце, украшавшее міръ цв?тами и д?лавшее жизнь прекрасною д?йствительностью, а не безобразнымъ, невообразимымъ кошмаромъ!
Мы подошли къ этой двери, Агмахдъ остановился и приложилъ къ ней руку, зат?мъ онъ обернулся и, глядя на меня, промолвилъ своимъ ровнымъ, спокойнымъ голосомъ: „Не бойся: это святилище — центръ нашей обители, и его близкаго сос?дства достаточно, чтобы исполнить насъ силы“.
Повторилось то-же самое, что произошло въ алле? при моей первой встр?ч? съ Агмахдомъ, когда голосъ его старался внушить мн? бодрость: и я съ усиліемъ поднялъ глаза и взглянулъ на него, думая найти
