— Пояс, пояс, — усмехнулся Корней. — Только ты не путай мелкую шляхту и барона де Гарс. Барон, не мелкая шляхта. Он родовитый дворянин, из богатого рода. Возможно, когда-нибудь станет главой рода или вообще герцогом, владетелем всего баронства. Ему проливать свою кровь для поддержания своей чести, совершенно необязательно и даже нежелательно. За него это сделают другие. Такие как я или вообще наёмные убийцы.
— А у вас, значит, здесь есть и такие? — внимательно посмотрел на него Сидор.
— У нас здесь многое чего есть, — хмыкнул Корней. — И те, с кем вы в городе столкнулись, ещё не самые худшие. Тот же барон. Он, конечно, сволочь, что так поступил, но у него и выбора не было. Не получи он назад свой меч, его просто убьют. А вся его семья будет покрыта позором, и сыновьям его не бывать уже дворянами. Да и род его весь будет опозорен. Так, что ему не позавидуешь. Да и вам бы я посоветовал держаться от барона подальше, да и от всего их рода. Если что-либо просочится, они не остановятся ни перед чем, чтобы только убрать свидетелей своего позора. Боюсь, как бы барон не устроил охоту и за вашими головами, да и за моей тоже.
— Вот, значит, как, — скептически заметила Маня, так и держащаяся поблизости. — Мало нам бандитов, так ещё и от барона прятаться придётся.
— Кстати о бандитах, — повернулся к ней Сидор. — А что там у вас то произошло, когда вы продавали жемчуг.
— Да ничего особого то и не произошло, — недоумённо пожала плечами Маня. — Ну, после того, как нас на реке отшили, зашли на рынок. Ну, походили по палаткам, да по лабазам. Посмотрели шмотки всякие, ткани, лошадей со сбруей купили. Сёдлами отоварились. Поспрашивали про профессора, где только можно было, начиная от речного порта и до базара включительно. Нигде, ничего. Потом решили раков продать. Никто не взял. Все сразу стали отказываться. Походили по трактирам с этими раками. Нигде не берут. Плюнули, решили сами съесть, под пиво. Потом решили, что надо бы прицениться к жемчугу. Нашли какого-то менялу, там же на базаре. Продали ему пару жемчужин, что похуже. Всё, — недоумённо развела Маня руками. — Потом вернулись в трактир, сварили на кухне раков, купили бочонок пива и поднялись к тебе в номер. А дальше, ты уже всё знаешь.
— Меняле? Продали жемчуг? — покачал осуждающе головой Корней. — Все менялы на базаре под контролем бандитов. И выручили вы за свой жемчуг раз в десять меньше того, что он стоит. Как за краденый. Там то вы и засветились. Нет, не оставят они вас в покое. И погоня никуда не оторвалась, а только отстала. Не сегодня, так завтра, жди, обязательно нагонят.
— Похоже, впереди трактир какой-то, — крикнул, обернувшись назад Сидор, до того вырвавшийся далеко вперёд. — Может, заночуем, а то я уже из седла вываливаюсь. Надо бы отдохнуть. Хоть на кроватях отоспимся, раз в городе не свезло. А то всё гоним и гоним. Надо бы и остановиться.
— Надо, так надо, — хмыкнул Димон, догоняя Сидора и сворачивая к воротам открывшегося перед ними постоялого двора.
Глава 6 Придорожный трактир
— 'Ну вот, — подумал Сидор, подъезжая к трактиру. — Корней явно накаркал. Если это не мелкий шляхтич, то я папа римский'.
Вот так и увидел, первый раз в своей жизни, Сидор одного такого представителя мелкопоместной шляхты, торжественно подпирающего величественную створку ворот, как будто это были не пяток перевязанных кривых жердей от калитки свинарника, а парадные двери покоев Его Императорского Величества.
— 'Ну и что, что дворянин, ну и что, что шляхта, а взгляд-то голодный, — раздражённо подумал Сидор. — И не от сытой жизни, видать, подрядился, сей хмырь чистить свинарник. Хоть и не брезгует никакой работой, а понимает, зараза, чем занят. Вон как зыркает. Так и ждёт, что б кто-нибудь хоть словцо в его сторону сказал. А там можно и обидеться, да за сабельку схватиться. Вот и поправит такой говнюк своё финансовое положение добычей, снятой с тела убитого. Стервятники, Падальщики и стервятники', - пронеслась вялая, усталая мысль.
Сидор чувствовал, что не прав в своих рассуждениях, но ничего не мог с собой поделать. Прекрасно зная из книжек, ещё оттуда, с Земли, всю историю шляхетства польского, он, поневоле, примеривал историю несчастной Жечи Посполитой на место данного королевства. Чем-то оно ему нравилось. Может быть спокойным народом или тихими летними туманами, утром поднимающимся по-над речкою, что они пересекали третьего дня, или тихой, печальной песенкой, слышанной ими на привале у лесной деревеньки, прошлым вечером, или несмелой улыбкой деревенской молодки у околицы.
Но вот эта данная хмурая рожа гонористого пана ничего, кроме беспричинного раздражения, у него не вызывала.
— 'О таких у нас говорят: 'Без штанов, но в шляпе'. Лодырь, одним словом', - окончательно поставив штамп, успокоился Сидор.
Спешившись у высокого крыльца местного трактира, а иным это здоровенное, несуразное здание в центре местной деревеньки, быть, просто не могло, Сидор, ругаясь тихо сквозь зубы, стал подниматься по выщербленным ступеням, ведущим на примыкающую к трактиру террасу. Да, конник из меня, как из кота апельсин. Почему из кота, и почему апельсин, Сидор никак не мог понять. Ни с чего прицепилась эта дурацкая присказка, ни что она означала. Уже и Димон перестал над ним издеваться по этому поводу, уже и боевая коза Манька, подруга и верный товарищ, перестала обращать на это внимание, а раз за разом эта пара бестолковых словец слетала с языка, как будто ей там не сиделось, проклятым. И избавиться от присказки, не получалось никак.
— Вельможный пан имеет мне что-то сказать, — послышалось из-за спины Степана.
— 'Ну, вот, опять во что-то вляпался', - мелькнула ленивая мысль в усталых мозгах. — 'Ну, ни дня без приключений. Надоело. Убью, падлу. Здесь же, сейчас же, железным болтом в лоб, из любимого арбалета. На этих засранных, от века не мытых ступеньках, этой задрипанной деревни, этого клятого кабака. Чтоб иным неповадно было', - подумал зло Сидор, медленно оборачиваясь.
В нескольких шагах от него, у подножия крыльца, судорожно, до синевы в пальцах, вцепившись в ручку большой совковой лопаты, стоял давешний гонористый шляхтич, на кого мимолётно упал мрачный взгляд, злобно зыркнувшего, Сидора. Но, боже ты мой, какой там пан, какой там шляхтич? Нищее, оборванное существо, с затравленным, голодным взглядом. Не евшее или уж, наверняка, недоедавшее, судя по обтянутым тонкой кожицей скулам, где-то, наверное, с месяц, а то и два. Это несуразное создание сейчас судорожно цеплялось за остатки своей былой чести, и было видно, что предел уже пройден, и это существо решило больше не унижаться, выпрашивая кусок хлеба, по постоялым дворам, а решить свои проблемы раз и навсегда. Умереть, а не жить, — вот, что прочёл Степан в этих пронзительно голубых глазах. Какая, к чёрту, добыча, какая ещё поправка своего достатка. Смерти, своей смерти, отчаянно жаждало это юное существо, дрожащей рукой нашаривая на поясе изящную, тем не менее, сабельку.
Медленно и неторопливо спустившись, Сидор молча посмотрел в эти голодные, с болезненным блеском, пронзительно яркие глаза.
— Ну что уставился? Чего зыркаешь? — хрипло повторил шляхтич.
— 'Пацан. Голодный, одинокий пацан, — ошарашенно подумал Сидор. — А я про него чего только не подумал. Идиот ты, братец. И когда только перестанешь ярлыки людям на лоб клеить?'
Медленно спустившись с крыльца и не отрывая взгляда от глаз паренька, Сидор вплотную подошёл к дерзкому пареньку, решившему, по-видимому, свести счёты с жизнью.
— Не соблаговолит ли ясновельможный пан составить компанию нашему скромному обществу. Нам будет весьма приятно угостить пана местным аналогом того, что в этих краях называют пивом и откушать каких-нибудь тефтелей, приготовленных местной хозяйкой. Судя по запахам, сие кулинарное творение должно представлять собой нечто исключительное. И нам будет приятно, если ясновельможный пан составит нам компанию и, если только ему это не трудно, расскажет местные новости, несомненно, представляющие интерес для дальнестранных путешественников, только-только прибывших в эти
