нас не так много средств, чтобы оплатить вам сопровождение раненого до его дома, да ещё и проезд в оба конца.
— Вы не волнуйтесь, — тут же постарался успокоить его доктор. — Я знаю семью вашей пациентки и надеюсь на вознаграждение, что они могут выплатить. Вас это ни к чему не обязывает, а для раненой крайне необходимо.
— Дорогой, — неожиданно заговорила жена доктора, — тебе не следует нас покидать в это тяжёлое время. Миша болен, и тебе надо быть с нами.
— Нам нужны деньги, чтобы съездить к морю, — тихо сказал доктор, не поворачивая головы и не глядя в сторону жены. — Ему нужен морской воздух и фрукты. Здесь, ничего этого нет, и здесь, мы денег для поездки никогда не заработаем. Мы даже дом не можем продать. Некому, — ещё тише добавил он, так и не посмотрев на жену.
— Если вы не возражаете, — повернулся он к молча глядевшим на него Сидору, с Корнеем и Маней, — то я еду вместе с вами. Семья вашего раненого известна в этих краях, и я надеюсь, что они мне заплатят.
— Хорошо, доктор, — после недолгого молчания согласился Сидор. — Если они согласны, то и я не против, — кивнул он на Маню с Корнеем. И дождавшись молчаливого кивка, продолжил. — Собирайтесь, доктор. Нам до вечера надо успеть на пристань. Там нас ждёт баржа, а нам надо ещё Димона за городом подхватить заодно со всем нашим табуном.
Следующие полчаса доктор метался по дому, судорожно пакуя свой багаж. И как ни удивительно, но успел уложиться в отведённое время.
Осторожно подняв княжну с дивана, Сидор с Корнеем, аккуратно уложили её снова на носилки, заново устроенные между двух лошадей, и, наскоро попрощавшись с так молча и стоявшей на заднем крыльце женой доктора, кавалькада всадников, вылетела из чуть, чуть приоткрытых ворот усадьбы.
На удивление и Сидора, и Корнея, никто их на улице не пытался ни перехватить, ни задержать, и они спокойно добрались до пристани, где быстро погрузились на нанятое судно.
— Жалко, что спокойно не получилось уйти из города, — мрачно заметил Сидор, оглядывая тихую и какую-то пустынную в этот час пристань. — У меня такое чувство, что нас постоянно пасут. На глаза не лезут, но и из виду не выпускают.
— Вот и у меня такое же чувство, как будто между лопаток свербит, — согласно кивнул головой Корней. — Одна только Маня не чувствует ничего, кроме беспокойства за княжну, — кивнул он на озабоченное чем-то лицо Мани, как раз в это время выколачивающей подушку из своей каюты.
— Капитан, — обратился он к молча стоявшему рядом с ними капитану. — Табун ниже по реке, практически сразу за городом.
— Ниже, так ниже, — безразлично пожал плечами капитан. — Возьмём и ниже. На этот случай есть специальные сходни, так что это никаких проблем не составит, — и, повернувшись к ним спиной, отправился отдавать приказания об отправлении.
Команда, явно только и ждавшая этого, тут же активно засуетилась, заметавшись, как ошпаренная, по палубе, но не прошло и пары минут, как на судне установился нормальный, рабочий порядок и грузовая лодья отошла от пристани.
Глава 8 Путешествие по реке
Как оказалось, стражник действительно не врал, говоря, что возле города есть место, где можно спокойно переждать ночь с табуном. Не успели они потратить и полчаса, спускаясь вниз по реке, и даже ещё практически не отойдя далеко от стен города, как заметили на лугу, неподалёку от него здоровущий выгон. На нём, в разных его концах, стояла куча разного рода палаток и шалашей, вокруг которых суетились непонятные какие-то люди.
Там же, на выгоне, совсем рядом с водой, одиноко дымился и костерок, палимый валявшимся возле него Димоном, а недалеко от него виднелся и их табун, пасущийся практически без пригляда.
— Не успели отойти от города, как заново приставай, — недовольно пробурчал себе под нос капитан, отдавая приказание матросам готовить сходни для приёма табуна.
— Что поделаешь, — усмехнулся Сидор, краем уха разобрав бормотание капитана. — Какие-то придурки в вашем городе задрали въездные пошлины так, что пришлось разделиться.
— Это не наш город, — так же тихо пробормотал себе под нос капитан, наблюдая, как матросы ловко устанавливают трап, — и это не наши придурки.
Вокруг всё было вполне мирно и спокойно, так что беспокоиться, похоже, было совершенно не о чем. Тем более что, Димон, за то время, что они провели в городе, умудрился наловить каких-то рыбёшек и теперь помешивал палочкой одуряюще вкусно пахнущий рыбий супчик, распространяющий по всей округе сногсшибательный запах, доносящийся даже к ним на судно.
— Ты там что, — весело заорал Сидор, спускаясь по спущенному трапу на землю, — никак здесь ночевать собрался. Мы ему тут роскошное место присмотрели, — кивнул он в сторону открытого трюма баржи, — а он ушицу себе варит. У тебя совесть есть? — осуждающе покачал он головой.
— Есть, — флегматично кивнул Димон головой. — И она хочет есть. А вы, мерзавцы, бросившие меня на растерзание мелких рыбёшек, не достойны поедания сего деликатесного блюда, — ткнул он пальцем в кипящий котелок. — Так что на долю в сием восхитительном, деликатесном, прелестном, — на секунду он задумался, — вкусном, — продолжил он дальнейшее перечисление, — продукте, можете не рассчитывать, — отрицательно покачал он пальцем у себя перед носом.
— Мелкие, фи, — пренебрежительно сморщила Маня свой носик, заглядывая в кипящий котёл. — Нет, чтоб рыбки нормальной наловил. Тебе здесь что, Подмосковье какое-то, что ли? Тут рыбы, как грязи в дождевой луже, а ты мелкой рыбёшкой пробавляешься.
— Ты ничего не понимаешь! — радостно захохотал Димон, так и не вставая с земли. — Мелкая, значит, самая вкусная.
— Пескарики? — вопросительно посмотрел на него Корней, принюхиваясь к аромату. — Тогда тащи на баржу. Такое лакомство бросать грех.
— А то, — усмехнулся Димон, подымаясь с земли и отряхивая брюки. — Хоть один знаток нашёлся. Ну, — помахал он палочкой, — гоните лошадей в трюм, а я на камбуз, — и, подхватив котелок, весело насвистывая какой-то мотивчик, пошёл на баржу, небрежно помахивая парящим супчиком.
Возмущённо переглянувшись, Маня с Сидором и насмешливо наблюдавшим за ними Корнеем, тем не менее, ни слова не сказав, отправились загонять табун в трюм, а Димон, насмешливо наблюдая за их неуклюжими и неумелыми потугами, доваривал на камбузе вместе с коком свой сногсшибательный супчик.
— Деликатес, — торжественно провозгласил Димон, водружая котелок на столик, специально установленный для них капитаном на палубе, — требует особого подхода и не терпит суеты.
После того, как они, с помощью матросов, наконец-то загнали всех лошадей в трюм и привязали их там всех по стойлам, вся компания, включая и доктора, теперь располагалась вокруг горячего котелка и с нетерпением ожидала обещанного чуда, разливающего теперь вокруг одуряющие ароматы.
— Пескарь — чудесная и редкая рыба, — пояснил Корней Мане, удивлённо наблюдающей за манипуляциями Димона. — Бывает только в отдельные, трудноуловимые моменты. И очень дорога при продаже. Не солится, не вялится, ни коптится, а только из неё можно сварить уху. Но уж уха! — восторженно закатил глаза Корней. — Чудо!
И весь оставшийся вечер они провели за этим небольшим котелком рыбного супчика, которого и не требовалось больше, поскольку он был удивительно сытный, ароматный и чуден на вкус.
— Капитан! — окликнул Сидор капитана, как раз проходившего рядом с ними, отдавая последние распоряжения команде, и так, что-то задержавшейся с отплытием. — Капитан, — повторил он, — ты чего такой бледный и пришибленный? Заболел, что ли? Иди к нам, супчику похлебаешь. Чудо, а не супец.
Отмахнувшись от него и так ничего, и не ответив, капитан прошёл мимо, отдавая какие-то последние
