породила массу сомнений в истинности названных им мотивов, не развеянных до конца и до сих пор. Как представляется автору, одной из причин такого рода неверия было и остается то, что многими из тех, кто высказывал или продолжает высказывать свои сомнения на этот счет, не были приняты во внимание сами обстоятельства отставки, о которых Вильсон напрямую ничего не сказал, но которые явно ощущаются в подтексте его заявления. А обстоятельства эти были таковы, что в середине 70-х годов Великобритания переживала не просто кризисную ситуацию, но кризис политического лидерства, методов, форм, да и самого содержания проводимой облеченными высшей государственной властью людьми политики.
Будучи крупным, умудренным опытом государственным деятелем, Вильсон, очевидно, своим инстинктом политика ощутил невозможность 'управлять по-старому', посчитал, что и в интересах страны, и в его собственных интересах 'разморозить' ситуацию, открыть дорогу новым людям и тем самым ускорить процесс перемен. Вполне вероятно, что происшедшая в феврале 1975 г. смена руководства консервативной партии в какой-то мере подтолкнула его на этот шаг.
Основная борьба за пост лидера лейбористов развернулась между представителем умеренно правого ее крыла - Джеймсом Каллагеном и умеренно левого - Майклом Футом. В результате трех туров победу одержал Каллаген, набравший в последнем туре 176 голосов (против 137 у Фута). Что касается выступавшего от леворадикального крыла Тони Бенна, за него в первом туре было подано всего 37 голосов, и он не смог продолжать борьбу дальше. Избрав Каллагена, лейбористские парламентарии высказались за продолжение прежнего 'консенсусного' курса. Тем не менее определенные изменения в политике правительства произошли, и, хотя Каллаген был на четыре года старше Вильсона, он, как мы увидим ниже, оказался способен на достаточно нетрадиционное для лейбористов политическое поведение.
Обновленческое поветрие не оставило в стороне и третью партию, претендующую на реальное участие во власти, - партию либералов. Весной того же, 1976, года лидер этой партии Джереми Торп вынужден был в связи с распространившимися слухами о его неэтичном поведении в частной жизни подать в отставку, и на его место был избран более молодой и энергичный парламентарий Дэвид Стил. Хотя эта смена выглядит скорее как случайная, судя по дальнейшему развитию событий, она оказалась весьма своевременной. Набравшая на выборах 1974 г. почти 20% голосов (19,3% в феврале и 18,3% в октябре), либеральная партия нуждалась в лидере, ориентированном на более решительное и широкомасштабное политическое маневрирование, в человеке, способном преодолеть 'изоляционистский' синдром, довлевший над Торпом. Именно таким лидером вскоре и проявил себя Стил.
Однако при всей той роли, которую играют в политическом противоборстве партийные лидеры, выборы выигрывают и прогрывают партии в целом, и потому самое время ознакомиться, с каким противником предстояло сразиться партии тори в решающей для нее битве за Даунинг-стрит, 10. Тем более что исход ее отнюдь не был предрешен и сражаться предстояло вовсе не с 'бумажными тиграми'.
Несмотря на тяжелейшее наследство, принятое лейбористами от предшествующего правительства, они менее всего склонны были пассивно взирать на продолжавшую обостряться социально-экономическую ситуацию. Нормализовав с помощью социального контракта отношения с профсоюзами, они повели энергичное наступление на инфляцию, предприняли ряд мер по стимулированию капиталовложений в экономику, поощрению научно-технического прогресса. Достаточно быстро и эффективно отреагировало правительство Дж. Каллагена и на свалившиеся на него почти одновременно финансовый и политический кризисы, сделавшие прямое продолжение взятого в 1974 г. социал-реформистского курса практически невозможным.
Первый из них возник почти тут же после смены лидера партии, поставив правительство перед серьезнейшим испытанием. Непосредственной причиной кризиса послужило резкое, более чем на 5% падение курса фунта стерлингов по отношению к доллару и другим валютам Запада, более глубокая же его подоплека заключалась в подрыве доверия международного капитала к британской экономике. Из двух возможных вариантов ответа на кризис - возведение протекционистского барьера на пути разорительного импорта и утечки капиталов (предлагавшегося Бенном и его сторонниками) и ограничения государственных расходов и оздоровления на этой основе финансового положения страны (на чем настаивали министр финансов Д. Хили и его единомышленники) -правительство и премьер решительно избрали второй вариант. Это позволило заручиться финансовой поддержкой Международного валютного фонда и некоторых других финансовых учреждений Запада, опираясь на которую уже к концу следующего, 1977, года, удалось стабилизировать ситуацию и восстановить нарушенное равновесие. Общая сумма сэкономленных казной средств (в основном за счет урезания ассигнований на социальные нужды) составила примерно 2,5 млрд ф.ст.[170] - по мнению многих наблюдателей, не такая уж дорогая цена за финансовое оздоровление оказавшейся в критическом состоянии экономики. Однако дело было не только и даже, скорее всего, не столько в сумме этой экономии и не в том повышении налогов, на которое сознательно пошло правительство, но и в отказе от казавшихся до того незыблемыми принципов социал- демократической политики, а именно антикризисного дефицитного финансирования и приоритетного развития государства благосостояния. Вопреки своей приверженности к кейнсианству правительство фактически пошло на антикейнсианские, монетаристские методы 'лечения' и, как мы видим, достаточно преуспело в этом. Тем не менее, осуществив на практике монетаристский маневр, ни правительство Каллагена-Хили (как его тогда многие называли), ни тем более партия и ее исполком не перешли на позиции монетаризма и по крайней мере на словах остались верны кейнсианству. И все же фактически именно лейбористское, социал-демократическое правительство впервые в послевоенной истории прибегло к мерам нетрадиционного монетарного контроля и применило те меры жесткой экономии, которые в 80-х годах получили распространение почти во всех странах Запада.
Столь же успешно преодолело правительство Каллагена и подстерегавший его политический кризис. Суть его состояла в том, что минимальный перевес в три мандата, который имело правительство в Палате общин после выборов в октябре 1974 г., стал после проведения ряда дополнительных выборов взамен выбывавших по тем или иным причинам лейбористским парламентариям довольно быстро сходить на нет, и уже к весне 1977 г. правительство полностью его утратило. Поэтому, когда, воспользовавшись этой ситуацией, консерваторы внесли в парламент вотум недоверия правительству, Каллагену пришлось пойти опять-таки на беспрецедентный в послевоенной истории партии шаг и предложить либералам заключить 'пакт' о взаимной поддержке. После непродолжительных переговоров между лидерами партий был найден компромисс, и в день, когда на обсуждение парламента был поставлен вотум недоверия, Каллаген огласил уже одобренное кабинетом заявление двух партий. Согласно этому заявлению создавался совместный консультативный комитет, полномочный обсуждать важнейшие вопросы правительственной политики и выносить свои рекомендации. Важной уступкой со стороны Каллагена и его кабинета было согласие на свободное, т.е. не обусловленное обычной партийной дисциплиной, голосование в парламенте по вопросу об избирательной системе, по которой должны были проводиться выборы 1979 г. в Европарламент. В случае, если бы парламент высказался за пропорциональную систему выборов, был бы создан прецедент, способный облегчить либералам борьбу за замену существующей мажоритарной системы, дискриминирующей 'третьи' партии на такую же систему и на выборах в национальные органы власти. Подобного рода замена имела для них принципиальное значение, поскольку обеспечила бы им ту же долю парламентских мест, что и доля полученных на выборах голосов. При существующей же мажоритарной системе, когда в каждом округе побеждает кандидат, набравший относительное большинство (отсюда и само название системы: английское 'majority' означает 'большинство'), кандидаты 'третьих' партий чаще всего оказываются на третьем или втором месте и не проходят в парламент. Так, набрав на выборах 1974 г. около 1/5 всех голосов, либералы получили лишь 2% мест, т.е. почти в 20 раз меньше, чем если бы они имели при пропорциональной системе. Нет нужды доказывать, сколь серьезные последствия имела бы не только для либералов, но и для всех других партий и для политической системы страны в целом подобная замена, и недаром вопрос об избирательной системе продолжает и поныне оставаться одним из наиболее серьезных вопросов внутриполитической жизни Великобритании.
Примечательно, однако, что, собрав в 1974 г. почти в 3 раза больше голосов, чем в среднем на выборах 1945-1970 гг., либералы все же смогли провести более десятка своих представителей в парламент (14 в феврале и 13 в октябре 1974 г.). Этих тринадцати дополнительных голосов в поддержку правительства оказалось вполне достаточно, чтобы отразить атаку консерваторов и продлить еще на два года деятельность парламента.
Пакт лейбористов с либералами позволил правительству Каллагена продолжить борьбу за оздоровление экономики и финансов, причем к осени 1978 г. появились и первые ощутимые результаты этой борьбы. Главным из них явилось значительное снижение инфляции - с 30% в конце 1975 г. до 10% в 1978 г. Одной
