единомышленники.
Не менее существенное значение имела для Тэтчер и тэтчеристов поддержка партийного актива, задающего вместе с заднескамеечниками тон в партийных организациях избирательных округов и в партии в целом. Описывая состоявшиеся в марте 1981 г. в Кардиффе ежегодные заседания Совета консервативной партии, в котором приняло участие 500 делегатов, газета 'Файнэншл таймс' отмечала, что собравшиеся на форум руководители местных ассоциаций, председатели женских групп, другие подобные объединения резко высказывались против тех, кто пытался 'раскачать лодку', настаивали на проведении жесткой линии по отношению к государственным расходам, решительно выступали в поддержку линии премьера. Суммируя общие настроения этих 'сверхлояльных' делегатов, газета писала, что для них 'правительственная политика не имеет альтернативы'[240].
Сторону М. Тэтчер взяли некоторые из наиболее влиятельных представителей 'четвертой ветви власти', т.е. средств массовой информации. Обычно умеренно- консервативная 'Таймс' с переходом ее в конце 70-х годов к космополитическому магнату Мёрдоку почти тут же заняла жесткую, протэтчеристскую линию практически во всех вопросах внутренней и внешней политики. С таких же позиций выступала и купленная им еще раньше газета 'Сан' - одна из самых многотиражных газет страны. Линию премьера активно поддержали и такие влиятельные традиционно консервативные газеты, как 'Дейли телеграф', 'Санди телеграф', еженедельник 'Спектейтор'.
Несколько особняком от 'протэтчеристской' печати стояли такие солидные издания, как 'Файнэншл таймс' и 'Экономист'. Стремясь соблюдать дистанцию и публикуя как про-, так и антитэтчеристские статьи, они в то же время не давали ни малейшего повода считать их выразителями взглядов умеренных тори, которые так и не смогли обрести свой собственный голос в средствах массовой информации.
Что же касается печати, поддерживавшей лейбористов, либералов, социал- демократов, и в том числе таких солидных, как 'Обсервер', 'Гардиан', а также еженедельников 'Нью стейтсмен', 'Нью сосаяти', популярной 'Дейли миррор', то, во-первых, их совокупный тираж заметно уступал тиражу перечисленных выше изданий, а во-вторых, и это главное, им так и не удавалось перехватить инициативу у 'протэтчеристских' газет и журналов.
Парадоксально, но факт - несмотря на ухудшавшееся социально-экономическое положение страны и растущую непопулярность правительства и премьер-министра, инициатива в 'пропагандистской войне' прочно удерживалась тэтчеристами и именно они выступали в качестве группировок не только стоящих у руля, но и задающих тон в идейно-политическом противоборстве.
Не в малой степени этот парадокс объяснялся состоянием, в котором пребывала лейбористская оппозиция. Не оправившись от поражения на выборах, лейбористская партия оказалась в состоянии жесточайшего кризиса, вызванного резким обострением борьбы между ее правым и левым крылом. После того как под мощным напором со стороны левого крыла, взвалившего на находившихся у власти деятелей умеренного и правого толка вину за поражение и за отступление от намеченной в оппозиции программы, в партии и ее руководстве произошел серьезный сдвиг влево, в результате чего из нее вышла группа деятелей, образовавших в начале 1981 г. уже упоминавшуюся выше Социал-демократическую партию Великобритании. И хотя раскол этот носил верхушечный характер, он еще более ослабил партию и отнюдь не привел к консолидации ее рядов.
Популярность партии продолжала падать, чему не в малой степени способствовали максималистские требования, которые удалось навязать ей левому крылу, в основном в духе программы 1976 г. На пост лидера партии в 1980 г. был избран известный деятель левого крыла М. Фут. И хотя он еще в 70-х годах заметно поправел, в глазах большинства англичан он олицетворял тот самый левый лейборизм, который предоставил чрезмерную свободу рук профсоюзам, способствовал огосударствлению экономики, росту бюрократии и социального иждивенчества.
Казалось бы, серьезным идейно-политическим соперником сторонников Тэтчер станет созданный в 1981 г. избирательный союз (Альянс) либеральной и социал-демократической партии, взлет популярности которых, как уже отмечалось, пришелся на первые годы тэтчеровского правления. Однако ничего подобного не произошло, поскольку ни социал-демократы, ни либералы, ни Альянс в целом не смогли разработать программ и подходов, существенно отличавшихся от тех, которые уже были опробованы в недавнем прошлом лейбористами и умеренными консерваторами. Их успех у избирателей объяснялся прежде всего резким расхождением позиций двух главных партий, полевением одних и поправением других. Не склонный к радикализму избиратель в этой ситуации предпочитал держаться 'золотой середины', что ни в коей мере не означало его уверенности в том, что партии центра способны управлять страной лучше, чем их предшественники.
Как видим, несмотря на критическую ситуацию, в которой оказались Тэтчер и тэтчеристы, ее оппоненты ни вне, ни внутри партии не смогли пересилить сохранявшую свой наступательный порыв неоконсервативную волну. 'Решительный подход', провозглашенный Тэтчер, оказался важнейшим фактором силы, без которого тэтчеризм как политическая стратегия и как социально-экономический проект вряд ли мог состояться. Примечательно, что в самый тяжелый для себя период лета и осени 1981 г., когда, казалось бы, все указывало на то, что правительство зашло в тупик, Тэтчер не только не потеряла голову, но и нашла в себе силы выступить с одной из самых ярких и впечатляющих деклараций о решимости продолжать взятый на вооружение курс. Выступая на ежегодной конференции партии в октябре 1981 г., она в самой резкой форме осудила 'маловеров' и заявила, что ни за что не изменит своей политики лишь для того, чтобы 'обрести популярность'. 'Леди, стоящая перед вами, - воскликнула она, - не для разворотов!' Если вспомнить, сколь многие внутри и вне партии только и ждали тогда, что поворот на 180° вот-вот произойдет, то станет понятным тот прилив верно подданнических чувств, который эти слова вызвали у радикально настроенной публики в зале конференции и за его пределами[241] .
Сохранение Тэтчер и тэтчеристами идейно-политической инициативы вовсе не означало, что они могли позволить себе роскошь полностью игнорировать те влиятельные социальные и политические силы, которых не устраивал либо полностью, либо частично взятый правительством курс. Да и объективные обстоятельства требовали внесения существенной поправки в ту идеологизированную и порой упрощенную до пропагандистских штампов версию неоконсервативной стратегии, с которой они пришли к власти.
И эти поправки были действительно внесены. Одной из наиболее существенных уступок, на которые пошли Тэтчер, Джозеф и их единомышленники, был отказ от немедленной ликвидации созданного лейбористами Национального управления промышленности (НУП) -органа, призванного осуществлять прямое вмешательство в частнопредпринимательскую деятельность в целях поддержания 'на плаву' крупных корпораций и технологического обновления промышленности. Хотя находящиеся в распоряжении НУП пакеты акций наиболее прибыльных фирм - 'Бритиш петролеум', 'Бритиш эрвейз', 'Ферранти' были проданы и ему было запрещено приобретать и контролировать новые крупные фирмы и предприятия, за ним сохранялись функции поддержки деловой активности в терпящих кризис регионах, гаранта рисковых капиталовложений в высокие технологии, а также поддержки находившихся на его попечении корпораций, банкротство которых могло бы нанести существенный ущерб национальной экономике[242]. Крупнейшей среди такого рода корпораций была автомобилестроительная фирма 'Бритиш Лейланд'. Автор биографии К. Джозефа М. Холкроу подробно описывает ту полную драматизма ситуацию, которая возникла в правительственных и околоправительственных кругах в связи с 'делом Лейланд'. Требования об оказании помощи этому гиганту автостроения шли вразрез с главным принципом провозглашенной самим же Джозефом неолиберальной экономической стратегии, а именно невмешательства государства в конкурентную борьбу и борьбу предприятий и корпораций частного бизнеса за выживание.
Подробно излагая дискуссии, развернувшиеся в правительственных кругах в 1979-1981 гг. в связи с положением в 'Бритиш Лейланд' и НУП, автор биографии не без сочувствия пишет о той незавидной роли, которая выпала на долю Джозефа, вынужденного поступать вопреки своим убеждениям и принципам и даже подумывавшего в какой-то момент об отставке с поста министра промышленности. Однако в сложившейся ситуации от него мало что зависело. И дело было отнюдь не только в том, что банкротство компании и прекращение деятельности НУП оставило бы страну почти без собственного автомобилестроения и нанесло бы удар по ряду других производств. Не меньшую роль в изменении первоначальных замыслов оказало давление на него со стороны собственного министерства, коллег по кабинету, руководства компании и НУП. Глава же НУП сэр Л. Мерфи настаивал даже на расширении инвестиций управления в передовые в технологическом отношении производства. Вынужденный вступить в изнурительный диалог, Джозеф, как не без сарказма писал еженедельник 'Обсервер', показал себя человеком, который 'любит дискутировать', но очень не любит (буквально 'ненавидит') принимать решения[243].
Как стало
