'государства
благосостояния . В наиболее радикальном варианте тэтчеризма, неоднократно провозглашавшемя самой. Тэтчер и ее единомышленниками, место государства благосостояния' в том виде, в каком оно было создано в послевоенные годы, должны занять частные, дебюрократизированные Институты, будь то в области социального страхования, здравоохранения, образования и других социальных служб. По их убеждению, только такая коренная реорганизация этой системы могла
бы избавить британских граждан от уравнительного характера существующего обслуживания и распространить свободу выбора и на социальную сферу. По замыслам тэтчеристов, это еще более стимулировало бы инициативу и предприимчивость, стремление во всем полагаться только на себя и свои собственные усилия. о государство благосостояния' не должно было исчезнуть бесслед- но, его место призвано было занять другое, гораздо более скромное социальное государство, призванное обеспечивать минимумом средств существования и услуг тех, кто оказывался по тем или иным причинам не в состоянии пользоваться полноценным (и дорогостоящим) рынком таких услуг, - безработных, живущих лишь на государственные пособия пенсионеров и инвалидов, лишенных нормального заработка матерей-одиночек и т.д.
Радикализм тэтчеристских установок в социальной сфере, однако, подвергся еще более серьезному испытанию, нежели антиколлективистская и антикорпоративистская риторика. И тому были вполне весомые причины. Во-первых, даже в случае существенного снижения налогов средняя британская семья не могла бы позволить себе отказаться от большинства государственных социальных услуг в пользу частных. Недоступная для огромного большинства британцев стоимость лечения в платных поликлиниках и больницах, обучения в частных школах (за исключением ограниченного числа стипендиатов, содержащихся за счет налогоплательщиков) побуждала и побуждает их полагаться прежде всего на государственные системы. И это при том, что в период, когда Тэтчер и ее сторонники формулировали свои идеи 'свободы выбора' в самых общих чертах, им удавалось добиться относительно высокого уровня их поддержки. Особенно популярной в тот период была идея снижения налогов, львиную долю которых съедало 'государство благосостояния'.
Стоило, однако, британцам столкнуться с обострением проблем социального обслуживания в самых различных его областях, вызванным мерами правительства по экономии средств на его дальнейшее развитие, как их настроения стали довольно быстро меняться. Уже в середине 80-х годов большинство британцев были согласны даже на повышение налогов, лишь бы существующие системы социальных услуг отвечали своему назначению. В дальнейшем недовольство состоянием этих систем стало принимать все более ярко выраженный характер, и правительству Тэтчер, хотело оно того или нет, пришлось не сокращать, а наращивать объем средств, идущих на их поддержание и развитие. Идя же на выборы 1987 г., руководство тори уже не без гордости заявляло в своем избирательном манифесте, что за последние 8 лет правительство тратило на нужды здравоохранения больше, чем какое-либо другое из его предшественников[274]. Примерно то же самое было сказано относительно расходов на школьное образование, социальное страхование.
Однако это вовсе не было 'откатом назад', ибо чисто количественным ростом расходов на поддержание государства благосостояния проблему кризиса, в котором оно оказалось в конце 70-х - начале 80-х годов, решить уже было невозможно. Для поддержания социальных услуг на достойном человека уровне, оснащения их современным техническим оборудованием и высококвалифицированными кадрами требовались ассигнования, намного превышающие те, которые могло позволить себе государство. Больше того, это последнее зачастую не имело возможность обеспечить даже простого воспроизводства и сохранения достигнутых в 60-х и 70-х годах стандартов обслуживания, хотя бы в силу удорожания стоимости рабочей силы, роста расходов на используемые материалы и т.д. Ответ на эти трудности левых политических сил был предельно прост - нужно увеличивать налоги, наращивать поток ассигнований, осуществляя 'перераспределение богатств и доходов в пользу трудящихся и их семей'. Именно такая фраза содержалась в программных документах лейбористской партии, принимавшихся в 1973, 1976 и 1982 гг. Как мы видим, рецепты новых консерваторов были прямо противоположными, однако и они, будучи сверх меры идеологизированными, оказывались практически неосуществимыми. В то же время эти рецепты, если их не воспринимать буквально, обладали потенциями более позитивного свойства. Для этого нужно было, как и в случае с 'антиколлективизмом' и 'посткорпоративизмом', не просто приспособить провозглашенные идеи и принципы к реальной ситуации, но и основательно скорректировать сами эти принципы.
Собственно, это и начало делать правительство М. Тэтчер, столкнувшись с ситуацией 'непотопляемости государства благосостояния'. Вместо противопоставления частных и государственных систем социального обслуживания стали мало-помалу реализовываться проекты их совмещения, главным образом путем постепенного внедрения первых во вторые.
Следует отметить, что ничего принципиально нового во всем этом не было. Задолго до Тэтчер, еще прежними консервативными правительствами, и особенно правительством Э. Хита, в больницах, принадлежащих Национальной службе здравоохранения (НСЗ), часть коек (сравнительно небольшая) начала сдаваться пациентам за деньги. Одновременно и часть персонала стала получать наряду с государственной зарплатой оплату за счет таких пациентов. Довольно быстро пошел процесс создания частных поликлиник, больниц, санаториев и т.д. Некоторые из высококвалифицированных врачей стали также практиковать лечение больных (стационарное или на дому) за плату.
Что касается системы школьного образования, то наряду с частными учебными заведениями ('паблик скулз') в стране издавна существовали другие виды частных или 'получастных' школ, многие из которых, однако, получали субсидии от государства. Правда, если в здравоохранении в 70-х годах процесс приватизации стал идти по нарастающей, то в системе школьного образования, напротив, продолжалось вытеснение множественности учебных заведений однотипной 'объединенной' школой, находившейся полностью на содержании государства.
Наконец, не было правительство Тэтчер инициатором и частного социального страхования, получившего достаточно широкое развитие еще с 50-х годов, когда относительно высокооплачиваемые рабочие и служащие наряду с участием в государственной системе одновременно становились пайщиками частных страховых фондов. Тем самым в дополнение к мизерной государственной пенсии, составляющей всего от 1/4 до 1/5 средней заработной платы, они могли, в зависимости от взносов, получать в старости доход, обеспечивающий вполне сносное существование.
Тэтчер и ее правительству не нужно было проявлять особой изобретательности для того, чтобы начать действовать в направлении дальнейшей приватизации социальных услуг. И тем не менее тэтчеристская политика в этой области - не простое продолжение уже установившейся практики. Ибо, в отличие от своих предшественников, целью ее правительства было достижение такой степени разгосударствления, которая придала бы ему новое качество.
Подобная стратегия требовала, с одной стороны, настойчивости и политической воли, но с другой - постепенности и даже осторожности, что и обусловило длительный и порой мучительный для правительства характер перестройки социального государства. Особенно серьезных усилий стоило реформирование систем здравоохранения и школьного образования, где правительству пришлось не только изыскивать новые подходы, но и преодолевать сильнейшее сопротивление многочисленных оппонентов.
Помимо уже упоминавшихся путей внедрения 'рыночных' начал в Национальную службу здравоохранения, которые правительство Тэтчер стало настойчиво поощрять и стимулировать, им начали испробоваться и другие пути деэтатизации. Одним и, пожалуй, наиболее распространенным из них явилась сдача на контрактной и конкурентной основе различного рода вспомогательных служб и услуг на откуп частному бизнесу. Прежде всего это были стирка и глажка больничного белья, уборка помещений, рутинный меры по уходу за больными. Общая стоимость этих услуг определилась в 1983 г., когда руководство НСЗ издало соответствующую директиву, в огромную сумму, равную 1 млрд. ф. ст.[275] Неудивительно, что такой большой рынок тут же стал объектом острой конкурентной борьбы, в которой приняли участие как частные фирмы, так и соответствующие службы самой НСЗ. По данным британской печати, в марте 1984 г., когда необходимые контракты были заключены, от 74 до 90% всех сделок было оформлено с частным бизнесом и лишь от 10 до 26% пришлось на долю государственных служб. При этом, чтобы закрепить за собой столь перспективный рынок, многие фирмы шли на явно убыточные для себя сделки и соглашались на неоправданно низкие расценки.
Острая конкуренция и угроза остаться не у дел заставила 'подтянуться' и старые службы, которые в марте 1985 г. смогли получить половину, а в марте 1988 г., - уже 4/5 всех контрактов[276]. Согласно официальным данным, в результате введения системы конкурентного контракта на указанные вспомогательные службы чистая экономия государства на них составляет почти 100 млн. ф. ст. ежегодно.
Однако снизившаяся доля частного сектора отнюдь не означала прекращения его экспансии, развернувшейся во второй половине 80-х
