по лейбористскому закону, должно было растянуться с 1978 до 1998 г. Ее целью было обеспечение 'приличной' государственной пенсией всех, кто не пожелал или не смог участвовать в частных пенсионных фондах, и давало бы им возможность обходиться без поисков дополнительных источников существования. Идея состояла в том, чтобы довести размер государственных пособий в Британии до уровня, на котором они находились в большинстве западноевропейских стран.
Хотя законодательство 1975 г. шло в разрез с идеей частного социального страхования и превращения его в 'норму' для большинства граждан, в течение довольно длительного времени правительство не предпринимало никаких практических шагов для аннулирования указанного закона. И только в 1985 г. министр по вопросам социальных услуг Н. Фаулер опубликовал доклад, в котором предлагалось в течение 5 лет покончить с системой, которая уже начала внедряться. Знаменательно, однако, что это предложение натолкнулось на столь мощное противодействие общественности и парламентариев, что от этих предложений пришлось отказаться. Тем не менее в новую систему внесены существенные поправки, в результате которых доля заработной платы при исчислении пенсии была снижена до 20%[292]. Одновременно было разрешено переводить эту часть пенсий в коммерческие фонды и пенсионные фонды фирм, устанавливались различного рода поощрительные меры (включая налоговые скидки) для такого рода переводов.
Как видим, если лейбористы пытались 'европеизировать' британскую систему социального страхования, то консерваторы, напротив, ставили целью ее 'американизацию'. Однако, испытывая мощное давление общественного мнения и опасаясь утратить поддержку избирателей, они вынуждены были, особенно в годы быстрого экономического роста, повышать размер государственных социальных выплат, главным образом пенсий. Как заявляли тори в избирательном манифесте 1987 г., за время пребывания их у власти расходы государства на пенсии и другие выплаты пожилым людям в реальном исчислении возросли на 29%[293]. Правда, при этом они умалчивали об одновременном значительном росте числа пенсионеров и некоторых других моментах, по причине которых покупательная способность средней государственной пенсии увеличилась не более чем на 5%[294] .Тем не менее сам факт представления роста государственного пенсионного фонда в качестве своего достижения весьма симптоматичен. В манифесте также всячески превозносились меры, предпринимавшиеся правительством для помощи многодетным семьям, инвалидам, подчеркивалось стремление направить 'больше средств тем, кто больше всего в этом нуждается'.
Основную же свою заслугу консерваторы видели в том, что благодаря их усилиям заметно возросли негосударственные источники доходов пенсионеров. Более 3/4 тех, кто находится на пенсии, заявляли они, имеют теперь личные сбережения, благодаря чему их доходы увеличиваются ежегодно на 7%[295]. Одна из главных задач, по их мнению, состояла теперь в том, чтобы добиться практически поголовного участия наемных работников в 'служебных' пенсиях и в частном пенсионном страховании, которое они намеревались всячески поощрять. В результате всех этих мер процесс коммерсиализации пенсионного обслуживания еще более ускорился. До данным на конец 80-х годов около половины экономически активных граждан участвовали в пенсионных фондах своих предприятий[296]. Что же до самих пенсионеров, то в начале 90-х годов почти 90% из них имели помимо государственной пенсии еще один источник существования[297].
Тем не менее даже для большинства пенсионеров, которые стали получать возросшую часть своих доходов от частного страхования и личных сбережений, государственное страхование отнюдь не превратилось в некую побочную статью дохода. Так что, приостановив тенденцию к 'европеизации' системы, Тэтчер и ее правительство не смогли ее 'американизировать'. Однако, создав своего рода гибрид европейской и американской систем, тэтчеризм, возможно, открыл путь к конвергенции их обеих.
4. За новую роль в мировом сообществе
Фолклендский эпизод со всей ясностью продемонстрировал, что свой 'решительный подход' М. Тэтчер отнюдь не ограничивает сферой внутренней политики. Как помнит читатель, среди выдвигавшихся ею популистских целей и установок немалое место занимали претензии на занятие Британией достойного места в мировом сообществе, на повышение ее роли в отношениях Восток - Запад, во всей системе международных отношений. Сознательно или бессознательно утвердившейся концепции 'малой Англии' она решительно противопоставляла концепцию 'Великой Британии', с которой должны считаться и большие и малые государства и влияние которой в международных делах должно не снижаться, как это беспрерывно происходило в послевоенные годы, но, напротив, возрастать, и весьма существенно. Одновременно с этим, естественно, должна была возрасти и роль первого лица государства среди группы мировых лидеров. Причем, как прекрасно понимала Тэтчер, от того, как она 'поставит' себя в этой когорте сильных мира сего, во многом будет зависеть и решение главной стратегической задачи.
Решение столь неординарной задачи зависело прежде всего от усилий на таких важнейших направлениях, как отношения с США, СССР и Западной Европой. И неудивительно, что Тэтчер попыталась сказать собственное слово прежде всего в этих трех областях. Причем с самого начала она заметно изменила не только подходы, установившиеся в каждой из них, но и саму систему приоритетов, в рамках которой эти подходы определялись и реализовывались.
Стремление поставить жесткий заслон на пути 'экспансии коммунизма' при одновременной нацеленности на проведение более самостоятельной политики в рамках Европейского сообщества побудили Тэтчер с самого начала существенно усилить акцент на укрепление отношений с США как ведущей страной Атлантического союза. К тому же побуждала ее и общность неолиберальной ориентации двух стран во внутренней и жесткой антикоммунистической линии во внешней политике, установившаяся после победы Рейгана на президентских выборах 1979 г.
Поскольку администрация Рейгана была также заинтересована во всемерном укреплении отношений с Великобританией как одним из наиболее стойких бастионов, противостоящих советской угрозе, каких-то особых усилий для сближения с США Тэтчер прилагать не пришлось. Тем более что еще в годы оппозиции у нее установились тесные, почти дружеские отношения с Р. Рейганом. Ее визиты в Вашингтон в качестве премьер-министра проходили в исключительно благожелательной атмосфере. Из числа наиболее важных договоренностей особое значение имели такие, как сделка о закупке Британией в США партии новейших ядерных ракет (Трайдент) для оснащения второго поколения подводных лодок, а также согласие британской стороны на размещение американских ракет среднего радиуса действия в качестве ответного шага на размещение в странах Варшавского пакта советских ракет СС-20, другие подобного же рода акции атлантической солидарности. Со своей стороны американская администрация отвечала тем же, и когда английским войскам во время фолклендского конфликта потребовались промежуточные военные базы, средства связи и другие виды помощи, администрация Рейгана предоставила эту помощь.
Вместе с тем неизбежные несовпадения подходов и интересов двух государств и даже сама их 'разнокалиберность' иногда приводили к I довольно серьезным разногласиям в отношениях их лидеров. Первое серьезное столкновение произошло в конце 1981 г., когда в ответ на объявление генералом Ярузельским чрезвычайного положения в Польше администрация президента Рейгана ввела эмбарго на поставку в Восточную Европу и Советский Союз обширного списка техники, материалов и лицензий. Одна из целей эмбарго состояла в том, чтобы воспрепятствовать строительству гигантского газопровода 'Сибирь-Западная Европа', который должен был обеспечить СССР значительные валютные поступления. Сделано это было главным образом путем запрета к вывозу из США оборудования и лицензий, предназначенных для участвовавших в строительстве западноевропейских фирм, причем запрещалась к вывозу из США и соответствующая продукция американских филиалов европейских компаний. Фактически все это вело к приостановке реализации дорогостоящих контрактов и било как по интересам самих этих компаний и их персонала, так и по интересам государств - будущих покупателей газа, поскольку он должен был покрывать от 20 до 30% всей потребности Западной Европы в этом виде топлива.
Хотя Британия и не входила в число будущих получателей газа, интересы британского бизнеса были затронуты самым непосредственным образом. Одна только фирма 'Джон Браун', переключившая на выполне- ние советских заказов значительную часть своей деловой активности, в результате американского эмбарго могла потерять сумму, превышающую стоимость всего экспорта американской промышленности в СССР. Деловым и политическим кругам Великобритании было ясно, что Соединенные Штаты пытаются нанести удар по экономике СССР, не считаясь с интересами западноевропейцев. Подобного рода 'невнимание' было для них тем более неприемлемо, что наиболее дорогостоящие и выгодные для США контракты на поставку зерна в СССР администрация Рейгана и не думала ставить под вопрос.
Неудивительно, что Тэтчер, у которой международные связи и обязательства неизменно преломлялись через призму обостренного национального интереса, резко
