реальную надежду на более длительное прекращение военного противостояния и перевод его в противостояние политическое[432].
При всем значении этой и некоторых других инициатив премьера, равно как и изменений экономической ситуации страны к лучшему, сколько-нибудь заметных сдвигов в отношении избирателя к правительству и премьеру не происходило.
А это, естественно, еще больше усугубляло кризис в партии и рано или поздно должно было привести к попыткам разрешить его традиционным для тори способом, а именно сменой лидера. Однако, вопреки всем прецедентам, вопрос о лидерстве был поставлен летом 1995 г. не кем иным, как самим Мейджором. Предвидя неизбежность борьбы в начале новой сессии парламента в ноябре, когда, согласно существующим правилам, претендент или претенденты на этот пост могли потребовать баллотировки, он решил упредить события и пошел на беспрецедентный шаг, объявив о своей отставке с поста лидера партии. При этом он тут же заявил, что выставляет свою кандидатуру, и выразил уверенность в победе над любым другим кандидатом, если таковой найдется. В случае же поражения он тут же уходит с поста премьер-министра.
Вопреки ожиданиям Мейджора, рассчитывавшего на лояльность кабинета министров, вызов ему бросил один из членов кабинета, ответственный за проблемы Уэльса, Джон Редвуд. Однако даже столь сильному противнику не удалось ослабить поддержку Мейджора настолько, чтобы в борьбу могли вступить такие 'тяжеловесы', как Хезелтайн и Портилло, считавшиеся наиболее перспективными кандидатами на пост лидера.
На состоявшихся 4 июля 1995 г. выборах за кандидатуру Мейджора было подано 218 голосов - ровно две трети парламентской фракции. Редвуда поддержали 89 парламентариев, около 20 воздержались или испортили бюллетени.
Сам Мейджор и его сторонники расценили результаты выборов как недвусмысленный мандат на руководство партией и обеспечение ее единства. Сразу же после выборов Мейджор произвел серьезную 'перетряску' в кабинете, в результате которой М. Хезелтайн стал заместителем премьера, а министром иностранных дел - центрист М. Рифкинд, который сменил подавшего еще до выборов лидера в отставку Д. Хёрда. Хотя представитель 'евроскептиков' М. Портилло получал более важный пост министра обороны, а новый министр иностранных дел зарекомендовал себя не столь однозначным 'европеистом', как его предшественник, в целом баланс в новом кабинете остался почти прежним. М. Хезелтайн, чья популярность среди рядовых консерваторов достаточно высока, стал фигурой номер два в кабинете, 'европеист' К. Кларк сохранил пост министра финансов, и вместе с самим Мейджором и Рифкиндом эта четверка была призвана, судя по всему, создать более дееспособное и авторитетное ядро новой команды.
Естественно, что главной заботой премьера при формировании нового кабинета было не только и даже не столько обеспечение единства (в котором в свете приближающихся выборов заинтересованы даже самые непримиримые евроскептики), но прежде всего создание более авторитетного ядра, способного ответить на становящийся все более опасным для консерваторов вызов оппозиции.
Все эти обстоятельства, равно как и приближающиеся выборы, побудили премьера и его ближайшее окружение пойти на известную коррекцию проводимого курса. Наиболее наглядно это проявилось на ежегодной конференции партии в октябре 1995 г., в самый канун которой один из довольно известных парламентариев тори, бывший директор исследовательского центра партии А. Ховарт заявил о своем переходе на скамью лейбористской оппозиции. Несмотря на этот неприятный сюрприз, в результате которого большинство консерваторов в парламенте снизилось до пяти (еще до этого исключенью из фракции парламентарии были восстановлены в своих правах), конференция продемонстрировала небывалую в последние годы степень сплоченности партийных верхов и их решимость сохранить за собой бразды правления страной.
Основой скорректированного в преддверии курса партии явилось довольно заметное смещение ее политического курса вправо. Вновь, как и в период 'раннего' тэтчеризма, в полный голос зазвучал лозунг 'законности и порядка', призванный продемонстрировать решимость партии покончить со все более тревожащим население ростом преступности. При этом чем дальше, тем сильнее в хоре голосов, озвучивавших этот лозунг, стали звучать и более или менее откровенные расистские нотки, призванные потрафить определенной категории избирателей. Как лейбористская оппозиция, так и более широкие общественные круги сочли рассчитанным на тот же эффект и заявленный в тронной речи, а затем и срочно проведенный через парламент законопроект, существенно ограничивавший приток ищущих политическое убежище иммигрантов.
Еще одним заметным шагом в том же направлении явилось демонстративное ужесточение европейской политики тори. На конференции партии с довольно резкой 'антиевропейской' речью (как ее тут же окрестила и британская, и европейская печать) выступил министр обороны Портилло, осудивший, в частности, идею общей оборонной политики страны ЕС. Спустя некоторое время и сам Мейджор, не разделявший и ранее федералистских поползновений ряда руководителей ЕС, стал намекать на то, что Британия не согласится на введение общей европейской валюты по меньшей мере до 2002 года[433]. Симптоматично, что именно такую отсрочку предлагал в период борьбы за лидерство его соперник Дж. Редвуд. Как заявил еще в ходе конференции один из оппонентов Мейджора справа, 'мы все теперь евроскептики'[434]. Конечно же, это заявление выдавало желаемое за действительное, однако факт явного сближения позиций двух основных фракций тори в данном вопросе оно, безусловно, отражало.
Пожалуй, наиболее серьезные надежды на упрочение резко снизившейся популярности тори связывались и связываются с уменьшением подоходного налога в бюджете на 1996 г. Правда, вместо ожидавшихся многими снижения средней ставки налогообложения с 25 до 23 и даже 22% в представленном в ноябре проекте бюджета было предложено сокращение всего на 1%. Тем не менее, учитывая предшествующую линию на рост налогообложения (за 1992 г. его общий рост составил 7%), это подавалось как далеко идущее изменение социально-экономической политики в 'тэтчеристском' направлении.
При всем том и перечисленные, и некоторые другие предложения и меры не возвращали партию к тэтчеристским истокам, а носили скорее конъюнктурный, тактический характер. И хотя они способствовали некоторому сплочению партии кардинально изменить ситуацию в ней они не были в состоянии.
Все это, естественно, ставит вопрос о том, где кроются более глубинные причины кризиса доверия к консерваторам и какие последствия он может иметь.
Наиболее простой ответ заключается в том, что партия, находящаяся
у власти более полутора десятка лет, не может не 'приесться' избирателю, и хотя главные ее действующие лица время от времени меняются, она тем не менее сохраняет и свой облик и свои общие характеристики. Консерватизм, какие бы обличия он ни принимал, а также какое бы из его течений ни брало верх, остается ограниченным теми исходными 'родовыми' принципами, на которых он базируется. В результате эффект 'маятника', сколь бы долго его движение ни тормозилось теми или иными факторами, рано или поздно проявится, и именно это явление, судя по всему, мы наблюдаем в Британии с середины 90-х годов. Отставка Тэтчер в 1990 г. сняла на какое-то время тормозящий момент и позволила маятнику качнуться дальше обычного, но чем далее это продолжалось, тем труднее становилось удерживать его от обратного хода.
Сравнение с маятником, однако, требует существенного уточнения. Чтобы механизм вновь пришел в действие, нужна, помимо прочего, достаточно эффективная 'контрсила', которая в определенный момент оказалась бы достаточной, чтобы не только остановить движение в одну сторону, но и толкнуть его в противоположную. В отличие от маятника механического, в котором колебания заранее заданы, колебания маятника политического не происходят автоматически, они жестко обусловлены состоянием тех политических сил, которые находятся по разные стороны от точки равновесия и между которыми он колеблется. А посему непременным условием нормального функционирования системы становится разность потенциалов указанных сил, причем разность не постоянная, но время от времени меняющаяся. И поскольку опять-таки время это заранее не может фиксироваться и зависит от многих обстоятельств, и сами колебания политического маятника носят весьма специфический и даже не всегда регулярный характер. В принципе если потенциал одной из сторон снижается до критически малой величины, механизм колебаний маятника может вообще перестать действовать.
Собственно, именно к такому выводу после выборов 1992 г. пришли некоторые из ведущих политиков Великобритании, посчитавшие, что оппозиционные лейбористская и либерально-демократическая партии настолько ослаблены, что утратили саму способность управлять страной и что традиционно функционировавшая в Британии двухпартийная система превращается и даже превратилась уже в однопартийную. Так, ведущий автор книги о выборах 1992 г. А. Кинг утверждал в ее заключительной главе, что препятствия, лежащие на пути лейбористской партии и мешающие ей вновь обрести позиции правящей, практически непреодолимы. Это и 'сужающаяся социальная база', и 'ослабленное и серьезно дискредитированное профсоюзное движение', и 'сильно увязшая в прошлом идеология', и, наконец, 'твердо укоренившееся среди
