Ничего не отвечая, Травник радостно скалился, весело глядя на Сидора.
— Не вижу повода для радости, — мрачно пробурчал Сидор, глядя на его весёлую, довольную физиономию. — Вам-то оно может и в радость, а вот нам недавно такую пилюлю вставили, что приходится теперь к бедности готовиться, — Сидор закатил глаза и развёл руки широко в стороны, изображая воображаемый размер вставленной им пилюли.
Слышал, небось, как наш славный Горсовет приложил нас с нашими кедровниками? Потребовали разобраться, что у нас за угодья такие и заплатить налог. И такой счёт выкатили, что у всего города волосы дыбом встали.
— Да об этом только глухой не слыхал, — явно довольный этим, травник ехидно ухмыльнулся. — Пол миллиона золотых, кажись, с вас затребовали? — травник расплылся в ещё более довольной ухмылке. — Я доволен. Так вам и надо! Орали на всех углах, что у вас шесть тысяч гектар кедровников, а на самом деле всего пара тысяч жалких молодых деревцев в собственности имеете. И за преднамеренный обман должны быть наказаны.
Так что Совет поступил совершенно правильно, выкатив вам такой здоровый счёт. Врать надо меньше.
И как вы, ребята, умудряетесь постоянно влипать во всякую дрянь? — он с деланным сожалением пожал плечами. — Ну что ж, придётся помочь боевым товарищам, — несколько нелогично в сравнении с только что сказанным проговорил он.
— Что? — изумился Сидор. — Помочь? Это как? — развеселился он.
— Я уж так и быть, готов пожертвовать частью своих редких трав в твой карман. Чтобы только поддержать товарища, — со значительным, важным видом Травник шутливо ткнул своим пудовым кулачищем в плечо Сидора. — Сколько, ты там говоришь тебе надо налога заплатить?
— Так сколько ты говоришь у тебя твоего сена? — ехидно поинтересовался в ответ Сидор. — Давай, показывай!
— Сена? — возмущённо возопил травник, так что у Сидора от его вопля даже зазвенело в ушах, и он яростно затряс пальцем в ухе.
— Ладно, ладно! — Сидор попытался успокоить вулкан взметнувшихся страстей. — Не сена, не сена! Травы! Сухой травы!
— Гад ты Сидор! — улыбнулся Травник. — Барон и гад. Но, за что я тебя люблю, так это за твою общую незлобивость и исключительную пользительность для общего дела. Пшли, — ткнул он его ещё раз кулаком в многострадальное плечо, — тут рядом.
За весёлым, шутливым трёпом они не спеша подошли к полуразрушенной крепостной башне, в подвале которой, как сказали Сидору, травник хранил какие-то свои особо редкие и дорогие травы.
Сидор ещё сразу по приезду хотел заглянуть сюда, полюбопытствовать. Но первым делом поторопился посмотреть на платформу и теперь он с искренним любопытством рассматривал широкую дверь в подвал, которую собирался отпирать травник.
Правда, отпирать это громко сказано. Всё отпирание заключалось лишь в том, что он выдернул из щеколды какую-то щепочку, единственно и запирающую дверь, и, поднапрягшись, с трудом распахнул жутко заскрипевшее несмазанными старыми петлями толстое дверное полотно.
— Прошу, — травник гостеприимно указал на широкие ступени, ведущие куда-то в темноту подвала.
— Во-во! — проворчал Сидор. — Показывай своё богатство. А то, что боевой товарищ скоро по миру с сумой пойдёт, это теперь как бы и не важно.
— Кто пойдёт? — от искреннего удивления Травник аж споткнулся, чуть не упав в открытую дверь. — Ты? — с неподдельным изумлением Травник смотрел на Сидора, так что тому даже на миг стало стыдно за свою глупую шутку.
— И не стыдно тебе? — осуждающе покачал Травник головой, следом за Сидором осторожно спускаясь по старым, разрушенным ступеням. — Из города приходят вести, что ты Голове такую шпильку на нефти вставил, что тот неделю как боров резаный орал на своих домашних.
— А неплохой подвальчик, здоровущий, — с одобрением заметил Сидор, старательно пытаясь увести разговор в сторону. К своим доходам по нефти он не горел желанием привлекать лишнего внимания.
Сидор с любопытством окинул внимательным взглядом темноватое после яркого солнечного дня полуподвальное помещение башни. По опыту он знал, что если травник подымает вопрос о деньгах, значит, будет пытаться обязательно что-то из него выжать. Внимание Травника от затронутого предмета следовало срочно отвести. Сидор никак не хотел, чтобы кто-либо обсуждал его дела.
— И свет из окошек есть, и сухо, на удивление. И места здесь полно для твоего сена. Единственно плохо, что сюда с подводой по пандусу не спустишься, приходится на руках всё таскать. Разрушен.
Сидор критическим взглядом окинул полуразрушенный каменный пандус, ведущий наверх, к заложенному большими каменными блоками бывшему когда-то выходу из подвала башни.
— Да, — задумчиво протянул он, окидывая более внимательным взглядом помещение. — Не мешало бы всё это восстановить, а тебя отсюда выселить.
— Говорят, ты заработал пол миллиона? — Травник с хитрой улыбкой смотрел прямо в глаза Сидора, не обращая внимания на то, что тот говорит.
Сбить Травника с того, что тому было интересно, ещё никому не удавалось. Впрочем, Сидор, зная его неуступчивую натуру, даже не пытался.
— Врут, — сделав честные глаза Сидор широко раскрыв их, прямо посмотрел на него. — Я заработал три миллиона!
— И-эх! — Травник осуждающе покачал головой. — Врёшь! Старым боевым товарищам врёшь! И как тебе не стыдно!
Ладно! — дружески хлопнул он Сидора по плечу.
Поморщившись, Сидор осторожно помял мгновенно онемевшее плечо. Что-что, а рука, у здорового татарина была ой какая тяжёлая, никакой анестезии не надо.
— Посмотрел на свой подвал и на моё сено, так пошли! — ухмыльнулся Рим. — Ребята в пивнушке собрались, только тебя и ждут. Заждались, поди! Решили отпраздновать шпильку, которую ты вставил Голове и городской Старшине в задницу.
У нас теперь есть своя пивная! — радостно сообщил он Сидору новость. — Теперь есть где собраться и что-нибудь отпраздновать. Причём подают только ваше пиво. Цени! Ничьё не берут, только ваше! Самое лучшее!
Это из уважения лично к тебе, за то, что ты так здорово вставил пистон городской Старшине.
Утром, после вчерашнего загула, Сидору показалось, что он уже не встанет.
Как минимум часов пять или шесть, ещё точно. А может и все десять. А если его не трогать, то и до завтрашнего дня у него не будет сил подняться. Хотя бы к чайнику, стоящему на подоконнике и полному вкуснейшей, холоднейшей воды, которая, как он твёрдо был уверен, наполняла вожделенный сосуд до самых краёв. Или, хотя бы надеялся на то, что там что-то есть.
— 'Литр там, наверное, всё же остался, — медленная, тягучая мысль нехотя ворочалась в гудящей с перепою башке, в которую казалось, бухает и бухает чем-то твёрдым и ужасно надоедливым.
Господи, как же давно я так не напивался. Даже странно. Вроде алкоголь не должен на меня так хреново действовать. Что же такого мы пили, чтоб я так траванулся. Вроде бы всё своё было. И пиво, и водка. И не мешал вроде. Если только чуть-чуть'.
— Ты собираешься вставать?
От громкого, оглушающего голоса, раздавшегося прямо над ухом, Сидору показалось, что у него сейчас взорвётся башка.
— Блин! — еле слышно прошептал он пересохшими от жажды губами. — Нельзя ли потише?
Значит это не у меня в голове, — проскрипел он. — Значит, опять кого-то со сранья принесло.
Подняв голову, он увидел давешнего Травника, что-то деловито делающего возле печки.
— Больше пить не буду, — попытался он твёрдо расставить всё по своим местам.
Сидор почувствовал лёгкую панику. Сил чтобы встать — не было.
Такого, чтоб напиться до состояния, чтобы не смочь подняться утром на ноги, он вообще за собой не
