как оказалось.
Кедровых саженцев в городе в свободной продаже нет. Но зато есть Травник, из поречных татар, который где-то далеко в горах скрывается от претензий городских властей, и у которого они есть, и он активно, говорят, ими торгует. Или торговал, — тут же поправился атаман. — Говорят, с половиной города уже договорился, что поставит саженцы по зиме. Да ещё и с посадкой.
Правда, потом местные дураки с чего-то вдруг отказались от его услуг и потребовали вернуть деньги обратно, непонятно, — атаман внешне недоумённо пожал своими могучими плечами. — Но, как ты сам прекрасно понимаешь, это не значит, что саженцев у него нет.
Ты знаком с ним. Он от тебя зависит.
Сидор ёрнически, без слов, задрал вверх правую бровь.
— Зависит, зависит, — в зародыше подавил атаман вялое сопротивление Сидора. — Живёт под вашей охраной — значит, зависим, чтобы он сам о том ни говорил.
Да и уже заготовленные людьми Травника саженцы, те самые от которых отказались ранешние покупатели, теперь говорят, перешли в твою собственность.
Или это не так? — кольнул он Сидора ледяным взглядом. — Скажи, что не так и я от тебя отстану, — повторил он вопрос.
— Так, — скупо улыбнулся Сидор. — Всё именно так, как ты говоришь. Бывшие саженцы Травника теперь все мои, тут уж не отвертишься. Как и от того, что кое-какие обязательства по его бывшим договорам перешли теперь ко мне. Что и какие — тебя не касается.
— А ты определил в три сотни золотых за гектар, считаешь, не дорого будет? — полюбопытствовал Сидор.
— В шесть, — холодно поправил его атаман. — В шестьсот золотых за десятину, — невозмутимо отозвался атаман. — Три — это только саженцы. Ещё три — работа. И это не важно, что я считаю и как. Важно, что ни до, ни после этих событий, кедровники как не продавались, так и не продаются. И, судя по всему, продаваться так и не будут. Впрочем, как и саженцы, — криво ухмыльнулся атаман. — Всё, маски сброшены. И те двое, что попытались этим вопросом заняться, огребли такие нешуточные проблемы, что теперь скрываются неизвестно где.
— И поэтому, ты решил сразу же обратиться ко мне, — Сидор с задумчивым видом побарабанил пальцами по столешнице. — Интересно это, интересно!
Хочешь, чтоб проблемы огрёб теперь я? И с чего ты взял, что я могу тебе продать то, чего у меня нет?
— У тебя есть кедровые саженцы, которые в одночасье стали бесхозными. А ты на них очень быстро руку свою наложил.
Слыхал я, что ты хочешь, чтобы тебе и остаток на поле твоё собрали? Все сто тысяч, что взялся подготовить и поставить заказчикам Травник. Желаешь, мол, чтобы были у тебя под ругой. На всякий случай, так сказать.
— Ты много оказывается, чего слышал, — задумчиво проговорил Сидор, с интересом глядя на атамана. — Только немного ошибся. Не сто тысяч, а двести.
— Дести тысяч саженцев, — сухо поправил он атамана. — Чего уж мелочиться-то.
И что ты ещё слыхал? — нейтральным тоном поинтересовался он.
— Слыхал, что все бросовые пустоши под городом, разобранные было разными людьми из города под свои будущие кедровые плантации, опять в Совете числятся бесхозными, — медленно и как бы даже лениво, проговорил атаман. — Видимо судьба главных инициаторов кедровых подвигов всех впечатлила в достаточной мере, чтобы всё бросить и оставить, как оно и ранешьне було.
Слыхал, что Травника с Кузнецом, двух главных инициаторов создания пресловутого кедрового питомника, так и не нашли. Даже следов не обнаружили, как ни искали. Словно в воду канули. Ограничились тем, что арест на имущество наложили, и год теперь будут выждать, пока те оба два не объявятся.
Только это им уже не поможет, как впрочем, и остальным их товарищам, согласившихся заложить свои кедровники по обязательствам Травника и Кузнеца. Свои кедровники они, считай что, уже потеряли, хоть срок возмещения и отложен на год. Денег то, таких, как они должны, им теперь вовек не собрать.
Если только вы им не поможете, — жёстко кольнул он невозмутимого Сидора взглядом.
Ну и нафига тебе это надо, барон? — воткнул он жёсткий, требовательный взгляд прямо в глаза Сидора. — Зачем тебе эта оттяжка? — повторил атаман вопрос сухим, холодным голосом.
Молчишь, — удовлетворённо констатировал он. — Значит, есть что скрывать.
И это есть очень хорошо. Значит и для нас с ребятами у тебя работка найдётся.
На наших условиях, — с ухмылкой подчеркнул он.
Кстати, информация к размышлению, — ещё более нагло ухмыльнулся атаман.
— Говорят, у Стёпки Лугового из-за его пьянства, или, как он считает, из-за тебя, теперь серьёзные проблемы по службе возникли.
Понимаешь, какая неприятность. Двинули парня с полусотника особой сотни, обратно в простые десятники в дальнем, богом забытом гарнизоне на границе по Чёрной речке, — усмехнулся зло атаман. — За то, что спал много, пил и не владел ситуацией. За утрату инициативы и за то, что когда на вас напали, он так ничего и не предпринял чтобы вам помочь, хотя и мог. За всё сразу. И это есть хорошо. Это есть правильно, — удовлетворённо мотнул головой атаман.
Вчера он тебе не помог, сегодня мне не поможет, завтра ещё кому- то ещё. И на хрена он такой сотник городу нужен?
И парень ещё легко отделался, — насмешливо заметил атаман. — А то ведь за такие деяния могли бы и совсем до рядового разжаловать, если не под трибунал отдать, со всеми из этого вытекающими.
Говорят, Голова на него орал так, что стёкла в командной избе Стражи у Боровца, чуть ли из рам не повылетали.
— Да? — как-то невнятно равнодушно протянул Сидор. До судьбы какого-то сотника, которого он и видел то мельком, ему не было никакого дела. — Оказывается, ты много чего слыхал. Ты прямо-таки кладезь интересной информации.
А что в городе ещё говорят? Ещё чего-нибудь такого же интересного? И столь мне нужного, — Сидор вдруг, неожиданно даже для самого себя, широко и равнодушно зевнул.
Как то я последнее время постоянно выпадаю из центра общественной жизни, — грустно пожаловался Сидор на собственную судьбу. — И всё самое интересное узнаю как обычно всегда самым последним.
— Тебе, в отличие от меня, не надо ничего узнавать и никуда выпадать, — понятливо усмехнулся атаман. — Последнее время ты сам центр местной общественной жизни. И всё самое интересное крутится возле тебя.
Надо же? — искренне удивился Сидор. — А я и не знал.
А что же ещё вокруг меня крутится? — лениво поинтересовался он. — Такого…, - как-то неопределённо Сидор покрутил возле правого виска растопыренными пальцами.
— Ещё то, что те, кто орал, что спалит проклятого барона вместе с его питомником, прекратили пить и неожиданно вышли на работу. И теперь вкалывают на ваших компанейских землях не за страх, а за совесть. Хотя, по слухам, барон им ничего и не обещал, и не должен. Но они всё равно исправно работают. Как бы даже без оплаты, по старым, ещё травниковским обязательствам.
— И это при том, что барон, говорят, устроил им показательную порку их же собственными руками. Так сказать, опозорил стоянием у позорного столба. А некоторых так ещё и высек.
— Надо же? — искренне удивился Сидор. — А я и не знал. Давно, видать вестей с гор не было.
Наверное…, - Сидор в задумчивости почесал макушку, потом висок, потом схватился ладонью за подбородок. Помял его с глубокомысленным видом. — Наверное, это они устыдились устроенных по пьяни безобразий. Вот и решили сами себя наказать. Потом, сами же себя и выпороли. А потом решили всё же выполнить свои обязательства перед Травником.
Тут ты прав. Видимо, совесть у людей проснулась. Мол, так и так должны саженцы. Не тому, так этому. Вот и решили сразу со всеми своими старыми долгими рассчитаться. Чтоб ни быть теперь ещё и ненавистному барону должным. Тем более что и деньги за работу, как я слышал из разговоров в крепости,
