бабуля.
- Ну, те, кого вообще-то нет на свете. То есть так считается, что нет, а на самом деле есть… – Тимка совсем запутался. – Ну, существа из другого мира…
- Нежить, что ли? – догадалась бабуля.
- Вот-вот, нежить! И она забрала папу в плен. Но я все равно найду это место, где они его держат! Весь мир обойду, а найду!
- Только еще матери не хватало, чтобы ты из дому пропал…
Вздохнув, бабуля закрыла комод и встала поправить занавески на окнах. В саду шуршал дождь. Тимке вдруг захотелось спать, настолько сильно, что последующие слова доходили до него как сквозь вату, а сама бабуля появлялась и исчезала в зависимости от того, удалось ли ему на минутку разлепить глаза.
- Эка мудрость – ногами! – бормотала она скорее самой себе, чем засыпающему на глазах Тимке. – Духом надо взыскать. Ты хоть весь свет обойдешь, а толку с того никакого. Батька-то твой на одном месте себя потерял – так и вызволять надо на одном месте…
В последний момент перед тем, как окончательно провалиться в сон, Тимка понял, что бабуля права: для того, чтобы искать папу, не нужно уходить из дому. Если уж куда-то идти, так только внутрь компьютера, куда его, наверное, утащили. Где украли, там пусть и возвратят. И как он раньше не догадался, что делать!.. Надо включить компьютер – Тимка это умеет – и постараться туда войти, а дальше будет видно. Как любит говорить бабуля, «дело себя окажет».
С этой мыслью Тимка заснул.
17
Павлу ничего не оставалось, кроме как ждать, когда кураторы договорятся. Наконец это произошло: все спорившие снова выстроились в один ряд и пристально смотрели на Павла. А старший куратор держал, как знамя, свои жуткие щипцы. Все это должно было производить мрачное впечатление, но Павел ощущал не страх, а скорее гордость: вот он, как древний мученик, будет сейчас разорван в клочки за верность своему отцовскому долгу, за верность Тимке. Его нельзя напугать, нельзя сбить с пути, который он для себя избрал. Пожалуйста, делайте операцию без анестезии, дробите череп, разрывайте сердце – а он потом все равно отправится искать сына!
Боли как таковой Павел за всеми этими мыслями не почувствовал. Он видел, как щипцы вонзались в его грудную клетку, кромсали внутренности. Слышал хруст костей, треск разрываемых сухожилий. И вот щипцы снова подняты вверх – в их измазанных кровью тисках трепетало какое-то малое существо, светлое и легкое, словно мотылек… Приглядевшись, Павел узнал в нем многократно уменьшенного самого себя. Удивительно, как эти гигантские щипцы не раздавили его многократно уменьшенную копию…
Существо напоминало человеческого младенца. Таким, наверное, Павла знала мать: беззлобным и просветленным, испуганно сучащим ручками-ножками перед непонятной угрозой. Но тогда он был защищен от всех бед материнской любовью, – а теперь маленького Павла некому было защитить. Торжествующие кураторы выхватили добычу из щипцов и куда-то спрятали.
После этого, похоже, все кончилось; щипцы исчезли, белые халаты кураторов сменились обычными костюмами, как у служащих престижной фирмы. Напротив Павла опять помигивало огромное табло под названием «Шестое чувство».
- Не желаете ли номер? – предложил один из кураторов.
- Номер… – бессмысленно повторил Павел.
Раз уж он стоит перед табло, надо, действительно, выбрать ситуацию, обозначенную определенным номером! Но что-то мешало ему это сделать…
- Кажется, вы хотели покинуть нас, босс? – вкрадчиво поинтересовался куратор.
- Ах да, – опомнился Павел. – Мне ведь действительно нужно было уйти! Что-то я хотел такое срочное…
- Вы хотели искать сына, – бесстрастно проинформировал собеседник. – Вы пойдете его искать?
- Конечно, пойду. Только вот посижу у вас немного… После перенесенной операции надо отдохнуть.
Ему показалось, кураторы переглянулись и, кажется, обменялись торжествующими ухмылками. Но вряд ли это действительно было так: здесь очень строго следили за корректностью служебных лиц по отношению к клиенту…
- Не прикажете ванну, босс? – услужливо спрашивал старший куратор. – А то в таком виде… Однако я не смею вам ничего советовать!
- В каком виде? – переспросил Павел.
- Прикажете подать
