— Теперь я выработалась до донышка, — словно читая мои мысли, продолжала она. — И меня отпустили. Я теперь никому не нужна, и хорошо, и правильно. Из-за меня погибла бабушка, и сама я пропала тоже из-за себя. По своей вине. Только я хочу умереть в нашей квартире, где родилась и выросла. — Нюта с фанатичным блеском в глазах уставилась на дверь бизнесменов.
— Нюточка, но ведь ты продала квартиру... Сейчас там живут новые хозяева; это их собственность...
— Мне все равно, — помотала головой Нюта. — Мне теперь наплевать на все эти законы: продала... собственность... Я все, что имела, отдала в секту, и у меня теперь ничего нет. Но я считаю, у меня есть право пожить месяц-другой в своей комнате... может, полгода — до того, как я умру...
Действительно, психика у Нюськи была всерьез расстроена. Да и немудрено — средства массовой информации как-то рассказывали, что в сектах людям дают психотропные средства. Чтобы человек в определенный момент верил всему, что говорят. Потом, конечно, это не проходит бесследно, да и вообще жизнь в секте — такая проверка на прочность, что ой-ей-ей! Немудрено, если Нюта свихнулась...
— Знаешь что, пойдем к нам домой! Ты ведь помнишь мою маму, правда? А больше у нас никого нет! Как и раньше, помнишь? Пойдем, Нюточка, выпьешь чаю...
— Я никуда отсюда не пойду. — Опять тот же фанатичный взгляд на дверь квартиры. Эта дверь за последние годы изменилась: бизнесмены обили ее железом и врезали несколько разной величины глазков. Им, конечно, надо смотреть, кто пришел: из милиции, из управы, из налоговой инспекции... Однако Нюта так пожирала дверь глазами, словно никаких изменений не произошло. Уж не думала ли она, что, переступив порог, вновь станет прежней Нютой, какой мы ее когда-то знали?
— Пойдем отсюда! Ведь ты все равно останешься в своем подъезде. Мы только спустимся на один этаж...
— Нет. Мне нужно к себе...
— Но это больше не твое, Нюта. Там чужие люди, они тебя даже не впустят...
— Тогда я уйду умирать на улицу.
— Ну вот, договорились...
По правде сказать, я совсем не знала, что мне делать. Если бы знать про Нюту раньше, я бы обязательно посоветовалась насчет нее с Иларией, но увы! Правда, можно было бы еще спросить мамочку, но я давно решила не перекладывать свои трудности на ее плечи. Хватит, что она вырастила меня и, может быть, втайне страдает из-за моей работы... «дворник Мальвина!».
— Извините меня, — вдруг сказал за спиной мужской голос.
Я обернулась, и меня словно током дернуло — позади стоял бомж в тулупе! Тот самый, новичок, которого я не прогнала в прошлый раз. Это значит, когда я пришла, он уже находился на чердаке. Мне было не до того, чтобы проводить намеченную проверку, потому что я увидела Нюту. А уж после этого все, конечно, вылетело из головы. И бомж этим воспользовался. Но зачем он выдал свое присутствие, если его не трогали? И главное, почему смотрит на меня так спокойно и так уверенно — словно он не бомж, а профессор?
— Я слышал ваш разговор, — продолжал этот странный тип. — Положение действительно не из легких...
— Вам-то что? — Я была слегка обалдевшей, потому что никогда не общалась с бомжами на посторонние темы.
— Собственно, ничего. Но мне кажется, вам нужен совет...
Что правда то правда — хороший совет нам был ох как нужен! Видя, что я молчу и тем даю ему право говорить, он стал излагать свою идею:
— Девушка хочет попасть в эту квартиру, не правда ли? Любой ценой! Так вот, пока что-то не прояснится, ей нужно наняться сюда работницей. Я видел тут девушек, которые иногда выходят на площадку. А живут они в этой самой квартире...
— Мне все равно! — с воодушевлением сказала Нюта, выпячивая узенькую грудь, обтянутую поношенной линялой кофтой. — Работницей так работницей, лишь бы дома!
— Но сперва вам нужно пойти к подруге, а то так они вас не наймут. Отдохните, приведите себя в порядок. Может быть... — Он хотел сказать «переоденетесь», но из деликатности замял. — А потом вернетесь сюда, и будете наниматься!
— Хорошо... Но только потом я обязательно вернусь! — как ребенок, настаивающий на своем заветном
